Гладиатор: Тевтонский Лев. Золото галлов. Мятежники (сборник) - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мозг, как говорится, «зависал», не в силах объяснить происходящее хоть сколько-то убедительно. Да, конечно, реконструкторы-«римляне» любят бить себя в грудь и кричать: «Мы – Империя! У нас команды на латыни!» Команды на латыни – это круто, кто бы спорил, но к ним бы еще подготовку соответствующую. Беторикс прекрасно знал, что в нашей реконструкторской реальности, в отличие от исторической, варвары римлян бьют только так. Нынешние «легионеры», которых в «легионе» бывает человек по пять, не умеют по-настоящему держать строй: варвары ударом ногой в щит легко разбивают шеренгу, а в схватке один на один легионер со своим щитом-«бронедверью» и коротким гладиусом неизбежно проигрывает варвару с круглым, более легким и маневренным щитом и длинным мечом. Здесь же ситуация была совершенно иной, и Виталий не мог не видеть разницы, пусть даже рассудок отказывался верить глазам.
Пленники были связаны между собой, что доставляло неудобства – перед Виталием, поникнув головой, шла молчаливая женщина в изодранной длинной тунике, позади – светлоголовый мальчик лет десяти, с которым серьезный разговор тоже вряд ли был возможен. Впрочем, стоило попробовать.
– Эй, мальчик! Пуэр! – улучив момент, Виталий обернулся и окликнул уже по-латыни. Что-то подсказывало ему: по-русски тут никто не понимает.
Но мальчик не понял и латыни: ответил на каком-то неведомом языке.
– Откуда они? – кивая на легионеров, быстро спросил Беторикс. – Когда приехали? И вообще, что здесь происходит?
– Тит Лабиен, легат…
Ага! Мальчишка, оказывается, и латынь чуть-чуть знает!
– Они идут. Уходят. На зиму.
Поняв, что больше ничего не добьется, Виталий принялся крутить головою по сторонам. До него наконец дошло, что и окружающая местность сильно изменилась с тех пор, как он зашел в дровяной сарайчик возле заброшенной фермы. Ни просеки, ни самой фермы с трансформаторной будкой он так и не увидел, не говоря уж о Весте или Васюкине. Куда делась Веста? Осталась на ферме или тоже попала сюда? А где, в таком случае, осталась сама ферма? Или, вернее, куда таки попал он, Беторикс? Так, за этим холмом с елками должно проходить шоссе, то есть та лесная дорожка, по которой ехали линейщики в своем кунге…
Оптий тем временем дал команду, и весь отряд свернул на более широкую тропу, ведущую на холм, а через него к дороге. Дорога вскоре и появилась – широкая грунтовка с наезженной колеей и многочисленными лужами, кое-где засыпанными песком и щебнем.
Виталий уже начал замерзать: дождь закончился, но теплее не стало, поскольку дул холодный, пронизывающий насквозь ветер. Оранжевый солнечный шарик скрылся за вершинами сосен, быстро начало темнеть.
Оптий снова остановил всех, что-то скомандовал, указав рукой влево, где на склоне холма виднелся какой-то хутор с деревянными изгородями, сараями и избой. Нет, избой это строение сложно было назвать – какая-то не совсем понятная архитектура, гибрид украинской мазанки и финской мызы.
Видно было, что хутор заброшен: дверь сорвана с петель, ворота распахнуты. Однако двор, хоть и выглядел запущенным, еще не успел зарасти травою, а рядом с сараем валялся заготовленный хворост.
– Хорошо, что не успели спалить эту адифицию, – произнес тессарий Луций, бросив взгляд на своих воинов. При этом он поеживался: видать, тоже было не жарко. – Хоть есть пристанище. Давайте, загоняйте стадо в амбар.
– А что, кормить их не будем? – хмуро поинтересовался молоденький велит с метательным копьем-пилумом на левом плече.
– Кормить? А чем? – сержант усмехнулся. – Если только ты пожертвуешь своей похлебкой.
Внимавшие тессарию воины обидно захохотали, а кто-то даже хлопнул незадачливого паренька по плечу:
– Так что, дружище Юний, и впрямь не жалко похлебки?
Велит сконфуженно отстранился:
– Да пошли вы…
Этих слов Виталий не понял – все-таки у него не было привычки воспринимать латынь на слух, да и матерные слова в университете не изучали, но о смысле догадался. Что, впрочем, общую ситуацию не прояснило. Никаких принадлежностей киносъемки он по-прежнему не видел, да и длинноват эпизод получался. Но тогда – что это? Сон? Бред?
– Стадо! В стойло! – Не дав ему подумать, оптий резко взмахнул рукой, и легионеры принялись пинками и тупыми концами копий загонять пленников в амбар.
Удары были чувствительными, и аспирант даже выругался – вот суки! Закрыли ворота, будто это обычное дело – так просто взять и запереть две дюжины человек, в том числе детей и женщин.
Хорошо, Беторикс успел по пути оправиться, а впрочем, здесь подобные тонкости никого не смущали. Мужики отворачивались, а девчонки и женщины, развязав друг дружке руки, справляли малую нужду у дальней стены.
– Нет! – увидев такое, громко воскликнул Виталий. – Ну и скоты эти римляне, а?! Не пора ль им бить морды?
На его крик никто не прореагировал, лишь какая-то молодая женщина, погладив по голове стоявшего рядом ребенка, взглянула изумленно.
– Да что вы все смотрите-то?! – завелся молодой человек.
Бросившись к двери, он принялся стучать в нее ногами и материться, пока не оттащил кто-то из мужиков.
– Ну? – несколько успокоенно вопросил Виталий. – Вы тоже русского не понимаете?
– Кам? Кам мулон дун? – попытался ответить один из мужчин, изможденный почти до крайности.
– Откуда вы? – по-русски и по-латыни спросил Виталий, потом попробовал по-английски и даже на всякий случай на французском, который учил пару лет в гимназии.
– Не понимаю, – на ломаной латыни ответил собеседник и покачал головой. – Не по-ни-ма-ю. Ты кто? Ты римлянин?
– Нет. Вы на каком языке говорите?
– А! Ты германец! – Доходяга хлопнул себя по лбу и тут же состроил страшную гримасу. – Тевтон! Враг!
«Инимикус» – так это звучало по-латыни.
– Инимикус! Инимикус! – загудело вокруг. – Тевтон! Враг! Враг! Враг!
Кто-то из подростков, незаметно подкравшись, опустился позади Виталия на коленки – и тут же молодой человек ощутил сильный толчок в грудь. Конечно, не удержался на ногах, упал – и тут на него набросились все, даже женщины!
Виталий пытался отбиваться, да куда там – всем скопом накинулись! Пару раз удалось высвободить руку, звездануть по сусалам непонятно, кому – в бараке было темно, приходилось бить наугад. Ах, какая-то сволочуга сильно дернула за волосы, чуть скальп не сорвала!
– Да что вы делаете-то? За что?
Казалось, его сейчас затопчут, растерзают на тысячи кусков! Что он им сделал? Навалились, налетели, словно вампиры на свежую кровушку. Сволочи…
Вдруг кто-то повелительно крикнул, похоже, женщина. Кто-то что-то переспросил, и Виталий почувствовал, что его отпустили. Ну наконец-то пришли в себя…
Молодой человек медленно сел, привалившись спиною к стене, осторожно потрогал разбитые губы… Хорошо еще, зубы не выбили, а ведь могли бы.
– Ты – тевтон? Кимвр? – присев напротив, спросила женщина, одетая в бесформенную хламиду.
Лица ее Беторикс в темноте не видел, как всех прочих, лишь смутно различал очертания фигуры. И что отвечать, не знал. Что сказать – я аспирант и социолог? Или командир клуба «Галльский вепрь»? И то, и другое казалось равно неуместным в этой чудовищной обстановке, которая имела одинаково мало общего как с реалиями двадцать первого века, так и ходом фестиваля исторической реконструкции.
– Ты – враг римлян? – продолжала допытываться незнакомка.
– Да. – Молодой человек вытер ладонью кровь. Это была, пожалуй, единственная сейчас правда, ибо симпатий увиденные вживую римляне не внушали. – Враг.
– И мы – враги. Теперь уже – рабы, пленники. Почему ты не говоришь, как мы?
– Потому что не знаю вашего… языка!
Виталий с трудом подбирал слова – душа просила мата, но материться по-латыни он не умел, а русского тут не поймут. Хоть обстановка и располагала, ни одного из «родных» выражений он ни разу не услышал!
– Враг римлян – наш враг. Но ты ведь не галл!
– Пожалуй, нет… – Беторикс сам не знал, к какому народу себя сейчас отнести. – Русский я.
– Этруск, что ли? – с удивлением переспросила женщина. – Вот не знала, что ваш народ еще существует!
– Существует вроде…
Бухх!!! Что-то ухнуло в дверь снаружи, потом послышался громкий смех и пьяные вопли. Видать, римляне нажрались уже! Успели!
Потом запахло паленым, и, проникая сквозь щели, по стенам запрыгали оранжево-красные зайчики. Римляне жгли костры? Или факелы?
Левая створка двери распахнулась, освобождая путь дрожащему свету и вошедшим римлянам. Первым в сарай явился сержант Луций, за ним еще с десяток воинов, вооруженных пилумами и мечами.
Взвились к потоку факелы, пленники инстинктивно попятились, женщины прижали к себе захныкавших детей.
Заложив руки за спину, тессарий гнусно ухмыльнулся и, кого-то высмотрев, указал рукой:
