Гладиатор: Тевтонский Лев. Золото галлов. Мятежники (сборник) - Андрей Посняков

Напарник Юния сразу свой пилум и метнул; Виталий отпрыгнул, и толстое копье с длинным наконечником воткнулось в землю прямо перед ним.

Вытащить его не составило большого труда. Почувствовав себя наконец при оружии, Беторикс нехорошо прищурился и сплюнул:

– Ну, что? Повоюем, парни?

Юний угрожающе махнул дротиком, его напарник выхватил из ножен меч – обычный гладиус, каким удобно только колоть. Его товарищ подскочил первым, видать, не терпелось подраться. Беглец тут же метнул копье, правда, стараясь не задеть, а только отогнать: копье-то было с заточенным наконечником, не прикрытым, как Виталий привык, «гуманизатором», то есть специальным кожаным чехлом, без которого в реконструкции копья против людей не используются.

Парень от броска уклонился, но Беторикс тут же добавил – ногой в живот. Мальчишка с воем покатился по земле, а Виталий мгновенно подхватил выпавший у того из руки меч. Пригнулся, пропуская над головой дротик Юния. Мазила! Эх, тоже еще Аники-воины! Однако парнишка все же подскочил, выхватил меч и даже нанес удар, но Виталий отбил. Руки сами исполняли привычную работу, но кровь заледенела в жилах – аспирант понимал, что держит в руках точеный клинок, которым на самом деле можно убить! А что делать – ведь похоже, иначе убьют его. Эти типы, кто бы они ни были, настроены серьезно. Стремился он сейчас к тому, чтобы измотать врага и обезоружить, а потом уж кулаком в морду… Плохо без щита, очень плохо…

Дзинь! Велит снова нанес удар, полез в атаку, упрямо набычившись и сжав губы.

Да-а… может быть, на каком-нибудь детском утреннике такое фехтование и сгодилось бы, но не сейчас, не здесь! Никакой защиты на парне не было, и Беторикс отбивался, стараясь не задеть – психологически не мог нанести удар точеным клинком по живому человеку, хотя рука сама просилась «отоварить» по открытой голове, по шее, по бедру. Противник ему достался настолько неопытный и неумелый, что работать по нему можно было как на тренировке, по схеме для начинающих: голова – бедро, голова – бедро…

Порой он едва успевал отвести клинок, чтобы велит не напоролся на него сам: Беторикс еще не совсем распрощался с надеждой, что это «римляне» – нечто ненормальное, а вокруг привычный родной мир, в котором действует Уголовный кодекс Российской Федерации… Впрочем, он и сам уже в глубине души понимал, что надежда эта – негодная попытка самообмана.

Удар! Отбив! Отводка! И скрежет! И ярость во взгляде велита. Но было в них и еще нечто – страх, обреченность, а больше всего удивления.

Ну, все – пора кончать! Тем более, и второй скоро очухается – ишь, уже сверкает зенками, злыдень… А вот на тебе еще!

Пнув поверженного врага, Беторикс совершил ложный выпад и, дождавшись ответной реакции, с силою ударил по вражескому клинку – снизу вверх, ближе к рукояти.

Гладиус Юния птицей взмыл к небу…

Парень хлопнул глазами… и улыбнулся. Видимо, и впрямь был готов, как подобает древнему римлянину, с честью умереть за Отечество.

– А умирать нам рановато, – запел Беторикс. Ухмыльнувшись, аспирант перебросил клинок в левую руку, а правой засветил велиту под глаз! А вот тебе еще, в следующий раз не попадайся! – Есть у нас еще дома дела!

Отправив настырного мальчишку в нокаут, Виталий вытер выступивший на лбу пот, и тут…

Они накинулись на него сразу – выскочили из травы, словно давно поджидали. А может, и в самом деле ждали, пока противник устанет и расслабится, ловили его на мальчишку-велита, как на живца. Когда это гастаты жалели велитов? Ну, сволочи… Это тебе не честный бой – один на один! Навалились, сбили с ног, принялись остервенело пинать.

– С-суки!

Ребра бы, козлы, не сломали… Оххх!!! Зубы бы не выбили… Ну, хватит уже, может быть?

– Хватит! – резко прозвучал повелительный голос, привыкший отдавать приказы. – Я сказал, достаточно.

Удары тот час же прекратились, избитого в кровь беглеца рывком вздернули на ноги, заломили за спину руки. Подняв глаза, Виталий увидел подъехавшего на белом коне оптия. Ага… Оклемался, значит. Жаль, тебя, гадину, та девчонка не зарезала!

Шлем оптия по-походному болтался на груди, поблескивая на солнце, красный плащ с желтым подбоем ниспадал на круп коня.

– Так-так, – усмехнувшись, протянул оптий – чернявый мужчина лет тридцати пяти, с красивым надменным лицом и холодными серо-стальными глазами. Посмотрел, подумал и, резко подняв руку, словно в приветствии, произнес: – Я, всадник Марк Сульпиций Прокул, объявляю тебя своим личным пленником, галл!

– Да пошел ты! – сплюнув кровавой слюной, невежливо отозвался Беторикс. – И вообще, что вы тут себе думаете? Кто вы такие?

– На каком языке он говорит? – удивился оптий. – Это точно не галльский.

– Может быть, германский, мой командир?

– Нет, германский по-другому звучит. Больше похоже на фракийский либо иллирийский. Ну, неважно. Итак, он мой пленник. И за все совершенное им сегодня же будет предан жестокой, но справедливой казни!

– Тоже мне, народный суд! – Виталий осклабился. – Козел ты драный!

– Нет, он определенно ругается, – Марк Сульпиций Прокул повел плечом. – На твоем месте я бы тоже ругался, галл. Ничего, чтобы немного развлечь своих воинов, я велю казнить тебя каким-нибудь интересным способом, например, колесовать или четвертовать. Спрошу об этом у центурии. У своей центурии, слышите, парни? Вчера еще хотел вам сказать – волею легата наш бывший начальник, центурион Авл Постумий Альб, назначен претором! Слава!

– Слава! Слава! Слава! – восторженно заорали легионеры, естественно, по-латыни, то есть Виталий слышал: – Глория! Глория! Глория!

– Я же приму наконец нашу центурию. – Будущий командир приосанился. – Двойную центурию – первую центурию легиона! И возглавлю всю когорту! А ты, Луций, будешь моим помощником.

– Слава центуриону Марку Сульпицию!

– Слава центуриону!

– Глория! Глория!

– Слава!

Под восторженные вопли Виталия и повели обратно на виллу. Теперь никто уже его не пинал, обращались почти вежливо, а юный велит с ухом-лепешкою и подбитым глазом даже притащил в шлеме водички, что пришлось весьма кстати.

– Спасибо, – напившись, поблагодарил пленник. И, быстро оглянувшись, прошептал: – Бежал бы ты отсюда, парень!

Велит недоуменно моргнул – такое впечатление, что и в самом деле не понимал по-русски! Наверное, нужно было по-латыни сказать.

Неужели и вправду казнят? Судя по той девушке, убитой дротиком, шутить тут никто не настроен. И главное, теперь уже едва ли получится сбежать.

Молодой человек искоса присматривался к конвоирам – здоровенным легионерам, тощим велитам. Последние выглядели наиболее слабым звеном. Взять вот хоть этого Юния: бредет, задумался, на сыплющиеся со всех сторон насмешки не отвечает. На вид лет восемнадцать-двадцать, лицо понурое, невыразительное. Не красавец, не урод, обычный паренек, каких множество, ни рыба, ни мясо. Виталий, читая на первых курсах лекции, таких повидал немало, да и в клуб эти фрукты порой приходят, но исчезают после одной-двух тренировок: железным мечом махать – это не то, что виртуальным, и один раз получить по пальцам на самом деле гораздо больнее, чем быть красиво убитым в компьютерной игре. Инфантильным до крайности, им даже до собственной жизни словно бы дела нет – родители все устроят. Скажут: иди в институт, пойдет в институт, не скажут – загремит в армию (если родители не откупят). А там его и зачморят – как не зачморить такого?

Виталий все еще цеплялся за надежду встретить нормальных людей – грибников или охотников, но сам понимал, что надеется напрасно. Ягод пока мало, грибам рано, охотничий сезон не открыт… Да что там календарь! Крепло давящее убеждение, что дело не в этом. Нет здесь нормальных в его понимании людей, совсем нет…

Впереди показались знакомые строения заброшенной усадьбы. Виталий с надеждой бросил взгляд во двор: а вдруг уже появилась милиция? Вот бы увидеть знакомый УАЗик! Никакому чуду он бы сейчас так не обрадовался, как приезду знакомого въедливого участкового. Пусть бы ругался на чем свет стоит, «вы заиграетесь, а мне отвечать», сваливая в одну кучу реконструкторов, ролевиков, родноверов и сатанистов, как это свойственно обывателям, пусть бы даже предъявил что-нибудь… Но увы: на дворе не было ничего, кроме навоза, и среди мусора под оградой не мелькало ни одной пластиковой бутылки, крышечки от пива, окурка или грязной обертки от какого-нибудь сникерса. Только солома, битая керамика, кости…

Спешившись, оптий Марк Сульпиций Прокул важно уселся у дверей. Легионеры во главе с тессарием Луцием выстроились во дворе, вдоль покосившегося плетня. Впереди, как и положено, тяжеловооруженная пехота – гастаты, принципы, триарии. За воинами в сверкающих доспехах скромно притулились велиты в кожаных панцирях либо вовсе без оных. Да-а… похоже, эта сволочь оптий задумал показательную казнь. От нехорошего предчувствия у пленника заныло под сердцем.