Великое Лихо - 2 - Сергей Волков

- Вразуми меня Влес, откуда ж тут гремы? - пробормотал волхв: - Их селения в луне пути на восход лежат. Чего им тут делать?

- А может они отбили Луньку у тварей-то мохнатых, а, Шык? - Зугур с надеждой поглядел на волхва: - Может, битва там идет с влотами погаными, иначе чего орать-то так?

Шык хотел было что-то ответить, но вдруг заметил на черном склоне движущиеся фигурки влотов-нелюдей, присел, и зашипел на вагаса:

- Никшни! Падай и ползи сюда!

Зугур ящеркой скользнул меж камней, обжигая голые руки о студеные бока черных глыб, высунул голову и увидел - по равнине мчались влоты, а за ними, подчти нагоняя великанов, неслась многочисленная гремская облава, вопящая и улюлюкающая.

- Изводят погань мохнатую! - стискивая секиру, прошептал Зугур, повернулся к Шыку: - Слышь, волхв, айда поможем гремам! И за Луньку отмстим тварям нелюдским, и гремам... ну, глянемся, что ли. Все одно нам с ними дело иметь придется! Давай, волхв!

Шык чуть прикрыл глаза, замер, прислушиваясь к самому себе, прошептал:

- Ох, и устал я, Зугурушка! Прямо вся душенька из меня вон. Ладно, за Луньку отмстим поганым... Гляди в оба, и как я чары набрасывать закончу, не мешкай, не оплошай - лети вперед, как птица, и раззуди свою секиру, чтоб ни один мохнопузый не ушел!

Шык вскочил, вскинув руки, протяжно завыл, замычал неведомые никому из людских народов слова, тряхнул руками, раз, другой, третий, и изумленный Зугур увидел, как с пальцев волхва потекли вдруг желтовато-сизые нити то ли дыма чародейного, то ли тумана колдовского...

* * *

Луня, как не мучала его боль от ран, все ж заметил, что гремы гонят влотов не прямо на него, а чуть в сторонку, к темнеющим в трех сотнях шагов на закат скалам. "Видать, засада там у них, или просто гремы гонят великанов в ту сторону, на камни?", - через силу подумал Луня, пошатнулся и неловко присел на покрытый лишайниками валун.

Приближавшиеся гремы оглушительно вопили что-то на своем языке, и хотя Луня не понимал ни слова, временами ему казалось, что он улавливает что-то знакомое в тарабарщине чужого языка.

"Гремы, ары и роды - суть одного корня!", - вспомнил Луня слова Великого Веда. И вдруг ухо ученика волхва услышало то, чего он, Луня, ожидал услышать здесь меньше всего - чародейские запевы кик из родских лесов, запевы, лишающие все живое движения. Луня, превозмогая боль, вскочил, огляделся - и открыл рот от изумления!

На тех самых черных скалах, к которым гнали гремы влотову орду, возвышалась странно знакомая фигура старца в лисьей шубе, с развевающейся по ветру седой бородой. Подняв руки, волхв Шык насылал на влотов кикины чары недвижимости, и вот уже первые из мохнатых людоедов начали останавливаться, спотыкаться, застывать на месте.

- Бе-е-ей!!! - загрохотал над скалами голос Зугура, и сам вагас, размахивая сверкающей двулезвиенной секирой, выметнулся из-за большого камня и огромными прыжками бросился к застывшим влотам. Замах, свист, мельк начищенной бронзы - и мерзкий хряск разрубаемых костей и плоти. Зугур вой, и вой зело умелый. Хотя кикины чары и могли удержать влотов в недвижьи чуть только, но вагас успел свершить кровавую жатву. Ни один из великанов не ушел...

Даже гремы остановились, пораженные, и с изумлением наблюдали за этой диковенной битвой. Сверкающая секира металась меж застывших косматых тел, словно птаха в силке, но каждый взмах её ронял одного из нелюдей, и вот ещё миг назад стояли они все, а теперь не стоит не один, и лишь Зугур, утвердив окровавленное оружие меж широко расставленных ног, с полуулыбкой-полуоскалом глядит на гремов, и в позе его все - и торжество победителя, и знак того, что дальше биться он не собирается (пока!), и угроза, не без того, мол, кто тут ещё на меня?!

Луня хотел крикнуть побратиму, что он тут, но из изломанного влотовыми лапами горла вышел только сип да хрип, и Зугур не заметил Луню, зато заметили гремы, и несколько рыжекосых воев, закинув на плечи свои каменные секиры, рысцой пустились к ученику волхва. "И чего делать теперь?", - с тоской подумал Луня: "А Шыка-то и не видать вовсе! Он-то мог бы прикрыть меня, чарами гремов остановить. Они, конечно, вряд ли убивать меня будут, но кто их, злодеев, знает?".

Шык же в тот миг лежал за черным камнем без сил, и напрасно Зугур так был уверен, что случись чего - и волхв поможет ему. Чародейства последней ночи выпили всю мощь из и без того не молодого тела волхва. Теперь ему нужен был отдых, сон, и добрая еда...

Глава четвертая.

Черные воды Ортайга.

Обошлось. Когда долго все плохо, потом обязательно наступает краткий миг, когда все становится хорошо.

Так и случилось на этот раз. То ли гремы, пораженные тем, как Зугур с Шыком расправились с влотской ордой, побоялись тронуть путников, то ли и их племени был не чужд уважаемый даже самыми злодейскими народами уклад гостеприимства, то ли ещё что, но только привечали они двух родов и вагаса, словно самых дорогих гостей.

Для раненого и потерявшего сознание Луни и обессиленного Шыка быстренько соорудили носилки, Зугура почтительно взяли под руки два гремских старца с седыми косами, завязанными в узлы на затылках, и вся процессия двинулась с каменистого плоскогорья вниз, в гремское селение.

Луня очнулся в гремской гостевой горнице. Боль, так жестоко мучавшая юного рода, отступила - умелые знахарки наложили на раны целебные мази, туго перевязали сломанные ребра, заботливо укрыли Луню теплым одеялом из олених шкур.

Шык оправился гораздо быстрее, и теперь сидел вместе с Зугуром и гремскими старейшинами за большим столом, что возвышался в центре длинной и низкой горницы. Горели огни в четырех очагах, суетились хозяйственные гремки, готовясь к предстоящему пиршеству. На полу лежали большие рыжие собаки, ползали улыбчивые ребятишки, все как один, белоголовые и синеглазые.

Луня, чуть скосив глаза, увидел возле себя на стене висевшие в ряд каменные секиры, костяные ножи, зверовые копья, короткие весла с покрытыми резьбой черенками. Почти как дома, почти как в войской горнице у вожа. В бывшей войской горнице - ныне от неё остался лишь пепел да головешки...

В гремском доме не было окон, а дым от очагов и черный чад от светилен на столе уползал в прорубленное над дверью отверстие. Не очень удобно добрая половина влас Знича оставалась в доме, мешая дышать и видеть, зато очень тепло, а по здешним морозным зимам это важнее.

Столбы, что поддерживали матицы, украшали рога, оленьи, лосиные и турьи. В дальнем от входа углу, по обе стороны от главного очага, обложенного громадными камнями, высились два вырубленных из дерева идола, один, одноглазый - с вороном на плече, другой - с турьими рогами на голове и каменным молотом в руках. Луня вспомнил, как Шык рассказывал о гремских богах: "Поклоняются они богу Одду, что нашему Уду сродни, и богу Тору, Туру по-нашему. Это два главных гремских кумира..." Вот они, значит, каковы, Одд и Тор...