Смута. Сборник исторических романов - А. Золотов

Приехали несколько нукеров, и старший из них приказал гнать гурт и указал рукой направление. Захлопали кнуты, степь огласилась криками пастухов. Бычки лениво поднимались, но удары скота и лай собак помогли им это делать быстрее. Прошли сутки, а нукер все торопил пастухов.

Солнце скатилось с небосвода, еще один майский день ушел в вечность. Матвей подошел к русскому рабу, который провел в рабстве всю свою жизнь и не помнил своего имени, и потому стал Хасаном.

– Скажи, Хасан, куда гоним скотину?

– Если я буду думать об этом, то быстро лишусь головы. Гони скотину и ничего ни у кого не спрашивай.

– Я раньше тоже так думал. Мои товарищи живут на воле, а я пожадничал, не послушал умных людей, и вот я раб. Хорошо, что голову не отсекли. Теперь думаю и хочу знать, зачем и куда гоним скотину.

– Скотину мы гоняем за войсками, чтобы им было, что есть.

– Хорошо бы иметь оружие, его можно где-то взять? – поинтересовался Матвей.

– Говори тише, за оружие, если его найдут – смерть.

– Ты в рабстве прожил всю свою жизнь, похож на лохматого бирюка. Почему не сбежал?

– Бежать? Кто там мне даст лепешку, щепотку риса или бобов?

– А если тебе отсекут голову за издохшую скотинку?

– Живой же еще.

К ним подошел раб-китаец. Он потянул Хасана в сторону. Матвей смотрел на них и думал: «Какие могут быть здесь секреты?» Лицо Хасана менялось, он мельком взглянул на Матвея, затем призывно помахал ему рукой.

– Иди сюда!

– Что случилось?

– Нас убьют.

– Откуда знаешь?

– Приехал десятник, который говорил своим нукерам, что всех пастухов надо убить. Этот раб-китаец все услышал….

Матвей перевел взгляд на китайца, тот сложил руки лодочкой и часто закивал головой и заговорил. Хасан перевел:

– Как только пригоним скот, рабов убить.

– Ты, наверное, чего-то напутал? Зачем нас убивать?

– Я понял так, что нукеры подгонят скот к урусам и оставят его им.

Матвей задумался. Он вспомнил, что еще в детстве был жестоко избит, за то, что хотел украсть хлеб, будто забытый торговцем. Это он потом узнал, что торговцы выставляли приманку таким образом, что ее можно было легко украсть. Тот, кто пытался украсть лакомство, был жестоко бит.

– Скот – это приманка для русских дружинников. Нас убьют, чтобы не мешали… – Матвей замолчал, прислушался.

В пыльных сумерках послышался вскрик человека, и все стихло.

– Началось, бегите!

После его слов Хасан и китаец поникли головами, страх парализовал их волю и силы. Матвей увидел подъезжающих нукеров.

– Бегите! Спасетесь, скоро ночь!

Китаец бросился в степь, но стрела прервала его бег и жизнь. Матвей бросился к скотине и затерялся среди нее. Хасан попытался последовать за ним, кривая сабля нукера рассекла его почти надвое.

Два нукера осторожно продвигались между бычками. Один, держа наготове лук, другой, саблю. Матвей старался затаиться, чтобы додержаться до темноты ночи. Бычок, испугавшись, нагнул крутолобую голову, пошел на него. Это заметили нукеры. Они быстро приближались. Матвей изо всех сил ударил крутолобого быка по глазам, бык взревел и еще с большей яростью стал преследовать обидчика. Матвей юркнул за другого быка, который успел изготовиться к отражению атаки. Низко опустив головы, упершись рогами, быки теснили друг друга. Нукеры на миг отвлеклись, но этого хватило, чтобы Матвей ударил кнутом лошадь воина, который был с луком. Лошадь стала на дыбы, а нукер от неожиданности спустил тетиву. Через мгновение, Матвей стащил его на землю и бросил под ноги быку. Второй нукер спешил помочь товарищу, но пришедшая в движение скотина не дала ему это сделать. Матвею хватило времени, чтобы овладеть луком и выстрелить во второго монгола, но выбраться из стада оказалось делом непростым. Тем временем к нему спешили товарищи убитых монголов. Они попытались достать Матвея стрелами, но только ухудшили для себя ситуацию. Несколько стрел впились в тела животных. Почувствовав кровь, животные ревели и сбегались к месту, откуда исходил запах крови. Нукеры поспешили покинуть стадо. Когда им удалось успокоить животных, Матвей уже скрылся в ночи.

Сбежать от смерти, половина дела, надо еще выжить в степи, которая кишит разъездами…. Нукеры, упустившие его, будут искать беглеца долго и упорно. Оставив у себя седельную сумку, Матвей отпустил коня, опасаясь, что он, почувствовав других лошадей, может выдать его ржанием. Он долго шел в ночи, пока не набрел на овраг. Забравшись в самые густые заросли, беглец затаился.

Утром дала о себе знать жажда, но в седельной сумке были какие-то тряпки и трут для разжигания огня. Матвей слизывал росу с листьев, но от этого пить хотелось еще больше, к тому же прибавилось желание поесть. Матвей, взяв наизготовку лук, двинулся вдоль оврага, надеясь, что сможет добыть дичь, но стрела, выпущенная им, пролетела далеко от взлетевшей птицы. Раненая второй стрелой крупная птица, стала убегать от Матвея в степь, удаляясь от оврага. Догнать ее не удавалось. Он остановился, чтобы попытаться попасть в птицу еще раз, но увидев, что к нему скачут два нукера, побежал. Чтобы отсечь его от оврага, монголы направили своих коней наперерез Матвею. Стрела судьбы вынесла Матвея еще раз, он успел прыгнуть в заросли, рискуя погибнуть, если не от удара о землю, то от острого сучка. Кусты смягчили удар, но лук потерян. Матвей поискал его глазами и увидел, что лук повис у самой кромки обрыва. Монголы, о чем-то переговариваясь, остановились у того места, где находился лук.

Воровская жизнь давно научила его рисковать и принимать решения мгновенно. Матвей пополз по дну оврага и, удалившись на расстояние полета стрелы, будто от боли вскрикнул. Нукеры поспешили на крик, они стояли у края обрыва, приготовив к стрельбе луки, а Матвей уже спешно возвращался к повисшему луку. Он в кровь раздирал лицо и руки, но цель уже близка и наконец, он овладел ею, но колчан пуст. На свое счастье он нашел одну. Беглец выбрался на край обрыва, нукеры двигались в его сторону, но были еще далеко. Желание затаиться Матвей подавил в себе мыслью:

– Позовут подмогу и тогда….

Он поискал глазами выпавшие из колчана стрелы и почти сразу увидел их россыпь. Теперь он может встретить монгол, теперь у него есть надежда на спасение. Монголы приближались, Матвей решил подпустить их поближе, боялся промахнуться. Он взял на прицел нукера большого роста и стал ждать. Стрела впилась в его грудь, а Матвей метнулся ко второму противнику, ударил его луком по голове, а потом, выхватив его саблю, зарубил. Лошадей, теперь, когда погони можно не опасаться, он решил взять себе. Во вьюках он нашел еду и питье. Переодевшись в монгольскую одежду, Матвей тронулся в путь к оставленному всеми гурту скота.

Русское войско вытянулось узкой лентой далеко в степь. Последние майские дни пылали жарой. Солнце будто рассердилось на русских князей и пыталось выжечь у них способность и желание двигаться навстречу войне. У дружинников все чаще возникало желание вернуться к прохладным водам Днепра и тени деревьев, но колонна неумолимо двигалась вперед. Наконец, спустилась ночь, и долгожданная прохлада хлынула в степь. Князь Черниговский сидел у костра и слушал донесение разведывательных разъездов.

Сотник доложил, что лагерь князя Галицкого совсем близко, всего несколько верст.

– Двигаемся медленно. Тот путь, который Галицкий прошел за один дневной переход, мы затратили два.

– У него нет обоза, напомнил сотник.

– Надо спешить, чтобы к рассвету наши дружины соединились, – князь выругался и добавил, – задал он нам задачу.

Со сторожевого холма, который некогда насыпали скифы, Галицкий смотрел в степь. Он ожидал подхода основных сил и с нетерпением смотрел на горизонт. За его спиной занимался рассвет. Вот, вот покажется пылающий красный диск. Первые лучи солнца, через мгновенье вырвутся из плена ночи, и заиграет степь изумрудными красками, призывая людей прекратить безумие.

– Князь! – окликнул князя окольничий.

– Чего тебе? – не отрывая взгляда от горизонта, ответил Галицкий.

– Монголы.

В утренней туманной дымке скапливались, образуя боевые порядки монголы. Их становилось все больше.

– Их около десяти тысяч, – высказал командир тысячи Дробыш, – что делать станем?

Гонец свалился с коня и метнулся к князю Галицкому.

– Князь, основная дружина князя Черниговского атакована монголами.

Галицкий побледнел, он с тревогой взглянул на монгольские войска, которые в свете нового солнечного дня двинулась на тысячу князя Галицкого. От боевого строя могол отделялись конные сотни лучников и поочередно приближались к русскому войску на расстоянии полета стрелы, стреляли из луков и уходили в степь. Князь Галицкий не знал, что делать. Его опыт не подсказывал ему решения, сотни лучников продолжали наносить урон его войску.