Остановись, мгновенье… - Виктория Самойловна Токарева

Мама Георгия, Мери Анджепаридзе, знала, что Люба родила. Она захотела посмотреть на внука и пришла к Любе. И увидела копию своего мужа: брови вниз, нос крючком. Грузин.

Сердце Мери сделало кульбит, перевернулось в груди и стало на место. Меричка полюбила этот росток, этот космический пузырь. Она забрала внука к себе в дом вместе с Любой. Она не могла оставить мальчика без собственного досмотра.

Назвали Колька. Этот Колька вкатился в дом на Чистых прудах, как ясно солнышко. Все осветил и осмыслил.

Меричка тут же ушла на пенсию. Она работала вторым режиссером на киностудии «Мосфильм». Сама сняла несколько фильмов. Была вполне талантлива и амбициозна. Но с появлением внука амбиции кончились. Меричка поняла, что все кино – мура в сравнении с этим комочком, живым и теплым.

Ребенок был буквально красавец с огромными грузинскими глазами, а главное – свой. Своя кровь.

Люба не могла нарадоваться, не могла насмотреться. Она стояла перед кроваткой и повторяла: счастье, счастье. Первое слово, которое произнес Колька: тя-тья… Это значит счастье.

Он стал счастьем для всех и в конце концов для Георгия.

Гия появился через восемь месяцев. Колька уже ползал на руках и на коленках. Квартира была большая, генеральская, и Колька стремительно пересекал ее вдоль и поперек.

Гия увидел ребенка, счастливую Мери – и промолчал. Он не смог и не посмел возразить, сказать: нет. «Нет» – это значило: Люба с ребенком покидают Чистые пруды и возвращаются на Аэропорт.

За долгое отсутствие, за время съемок Гия не один раз проваливался в глубокий запой и так устал, так оскотинился, что был счастлив оказаться дома в чистоте и светлом царстве, где ползал чудесный мальчик, бог послал.

Гия смирился. Все осталось так, как хотела Мери. Но в глубине души остался осадок: его поймали, употребили. Все обустроили помимо его воли. И в душу упало зерно протеста.

Гия воспринимал Любу как то, что ему навязали. Поэтому он не стал с ней расписываться. Оставил для себя как бы лазейку на свободу. Вот придет настоящая любовь, и он выскользнет в эту лазейку.

Люба оказалась идеальной женой. Она вела дом, была кухарка, прачка, горничная. Она перемыла за свою жизнь столько тарелок, что, если их поставить одну на другую, – достанет до Луны. Люба терпела все его запои. Была верна как собака. Идеальная мать, преданная и самоотверженная, буквально Богородица.

В этот период она стала много сниматься. Зарабатывала. Приносила доход в дом. Ее можно было не ревновать. Верность обеспечена. Никаких других интересов, кроме мужа и сына, у нее не было.

Что же мешало Георгию? Разница в возрасте. Она была видна. Гия стеснялся. Старался не выходить с Любой на люди. Люба не обижалась. Она тоже стеснялась выходить с Гией в людные места: в ресторан, в театр.

Гия брал меня. Иногда приходилось прерывать работу и отправляться в ресторан. Я не была одета подобающим образом. Люба меня украшала: выносила бусы, кольца. Меня это поражало. В сущности, я была опасна для их союза. Данелия был влюблен в меня, это бросалось в глаза. Он буквально расцветал, когда я входила в их дом. Я была моложе Любы на семнадцать лет, а это много, целая жизнь. И вместо того, чтобы гнать соперницу каленой метлой, Люба выносит мне бусы, украшает. Что это?

Потом я поняла: это великая хитрость и составная часть борьбы. Руку дающего не укусишь.

Гия был ее ВСЕ. До Гии Люба была никому не известная, одинокая, невостребованная как актриса и как женщина. А сейчас мать, жена, народная артистка. Гия дал ей все: семью, сына, профессию, статус, яркий секс. Она держалась за него руками, ногами и зубами.

У Любы был мощный враг. Разница в возрасте. Этого врага невозможно преодолеть. Единственный союзник Любы – алкоголизм. Запои лишали Гию маневренности. Он был как лодка, прицепленная к берегу толстой цепью. Не мог оторваться и уйти в свободное плавание. Запой вырубал из действительности, а после запоя никаких сил. Дай Бог добраться до уборной. Единственное спасение – Люба. Она была той соломинкой, за которую хватается утопающий.

Люба ждала, что Гия наберет года, перестанет быть молодым, ослабнет и станет не нужным никому, кроме нее. Это была реальная возможность удержаться.

Однажды я вошла в ванную комнату. Люба стирала. Перед ней стоял таз, полный мужских трусов и носков.

Я удивилась:

– Ты же актриса, а стираешь, как обычная прачка.

Люба хмуро ответила:

– Вот выйдешь замуж за грузина, тоже будешь батрачить.

Я поняла, что она ревнует. Все непросто.

– У меня уже есть муж. Зачем мне грузин?

Я хотела притушить ревность Любы.

Невозможно себе представить, как бы я вписалась в грузинскую семью. Я ненавидела всю домашнюю работу, любила только писать книги. Но делала это хорошо.

Дом творчества «Болшево». Мы с Гией работаем над сценарием.

Среди отдыхающих Инна Гулая, жена Гены Шпаликова. Оба пьют и катятся под откос. Гена исчез из дома творчества не заплатив. Оставил в залог Инну. Но и Инна тоже тихо сбежит по той же причине. Нет денег.

Инна вернулась в Москву, позвонила Любе Соколовой и открыла ей глаза. У Токаревой с Данелией роман, а Люба – дура, которая все это допускает. Надо немедленно ехать в Болшево и разоблачить преступную связь. Непонятно, почему Люба бездействует, почему ей не ясно то, что ясно всем и каждому.

Я сидела у себя в номере с книгой, когда отворилась дверь и вошла Люба. Это было послеобеденное время. Гия отсутствовал. У нас был перерыв.

Я с удивлением подняла глаза, смотрела на Любу. На ней – белая кофточка, которая ей очень шла.

Я привыкла видеть Любу в домашних условиях, в домашнем халате, драном под мышкой. А сейчас она стояла передо мной в красивой кофточке, совершенно не старая, не потерявшая товарный вид.

– Ты хорошо выглядишь, – заметила я, но Люба отвергла мою любезность.

Она начала взволнованно говорить о том, что ее мучило. Я запомнила фразу: «Я тоже женщина, у меня мама есть».

Меня тронули ее слова. Прежде всего – это талантливо. А я слышу и ценю талант.

Я выслушала монолог Любы и сказала:

– Успокойся, Люба. Мы просто работаем. Данелии нужны свежие мозги, а мне нужен успех. Гия – талантливый режиссер, работа с ним – гарантия успеха. Я не могу отказаться от такого сотрудничества. Через месяц мы закончим сценарий и располземся по своим домам. У меня маленькая дочка. Она по мне скучает. Ты думаешь, что только ты любишь своего ребенка? Я тоже люблю дочку и хочу домой. Скоро