Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий - Филипп Дженкинс

Англичане впитывали самые разные культурные и духовные влияния. Отчасти они с жадностью учились у ирландцев. В течение века после 550 года Ирландская церковь начала большую миссионерскую работу в Шотландии и Нортумбрии (Северная Англия), создавая один из крупнейших культурных и художественных центров современного христианского мира. Нортумбрия, в свою очередь, стала местом, откуда рассылались миссии по всей западной Европе, а также источником книг и рукописей.16

Но Англия находилась также под непосредственным средиземноморским влияниям. Хотя и трудно представить себе свободное хождение текстов в мире премодерна, культурные и торговые связи могли простираться очень далеко, даже в самые темные из «темных веков». В 770-е годы английский король Оффа решил отчеканить ценнейшие монеты, самые древние в своем роде сохранившиеся в англосаксонском мире образчики. На реверсе монет изображено то, что дизайнер счел фантастической декоративной работой на оригинале, с которого копировал: то был арабский динарий из Испании или Северной Африки. Вот почему на этой новаторской монете сугубо христианского короля можно видеть декларацию мусульманской веры: «Нет Бога, кроме Аллаха», сделанную арабским куфическим шрифтом.17

С самой первой миссии в 597 году англосаксы поддерживали особые отношения с папами и с Италией, вплоть до того, что англичане стали одними из первых защитников вселенской папской власти. В 668 году Папа вывел английскую миссию из застоя, отправив с ней две выдающиеся фигуры – сирийца-византийца Теодора из Тарса как архиепископа Кентерберийского, и северно-африканского настоятеля Адриана. Эта миссия принесла Английской церкви новую зарю. Нортумбрийский историк VIII века Беда рассказывает нам, что Теодор и Адриан были «весьма начитаны как в священной, так и в светской литературе». И продолжает: «Они собрали целую толпу учеников, и ежедневно струились от них реки знания, орошавшие сердца их слушателей; а вместе с книгами св. Писания они также учили искусствам церковной поэзии, астрономии и арифметики. В наши дни живы еще некоторые из их учеников, которые пишут стихи на греческом и на латыни так же хорошо, как и на своем родном языке». Христиане из коренных англичан, такие как игумен Бенедикт Бишоп, курсировали между Англией и Италией в поисках манускриптов и литургических материалов.18

К VIII веку Англия и Ирландия были открыты всевозможным средиземноморским влияниям, проявившимся, например, в таких легендарных шедеврах, как издания евангелий «линдисфарнское» и «келлское». Вполне по-средиземноморски выглядят виньетки-декорации на англосаксонских каменных крестах в отдаленных уголках Англии и Шотландии. Мы видим сходные влияния в религиозных писаниях и в благочестии. Именно через влияние Теодора-сирийца англосаксы стали глубоко почитать апостола Фому, святого, пользовавшегося особым почитанием у сирийцев. Фома прославлялся во множестве апокрифов, распространявшихся по Британским островам.19

В БИБЛИОТЕКЕ АНГЛИЙСКИХ ХРИСТИАН ИМЕЛИСЬ все стандартные для того времени книги Библии, включая такие второканонические, как книги Юдифи, Товита и Премудрости. Но английскому духовенству был также знаком и объемный корпус ветхозаветных псевдоэпиграфов, «ложно названных» писаний, приписывавшихся великим патриархам и пророкам. Они знали Вознесение Моисея, псалом 151[26] и многие тексты, описывавшие путь Адама и его семейства. Они даже использовали неясный ирландский текст De Plasmatione Adam, который был добавлен к имевшейся уже Жизни Адама и Евы. И когда писатели использовали такие тексты, они не проводили четких различий между ними и теми текстами, которые сегодня считаются включенными в мейнстримный Ветхий Завет. Средневековая английская церковь – образец западной ортодоксальности и лояльности к папству – читала набор писаний, весьма отличный от современной западной Библии.20

Что касается новозаветных апокрифов, то среди английских читателей того времени мало кто сомневался в подлинности Послания Павла к лаодикийцам или Евангелия от Никодима. В VIII веке в Нортумбрии епископ Гексхэма Акка создал то, что Беда называет «очень полным и выдающимся собранием» житий и описаний мученичеств апостолов и свидетелей веры, помимо многих других церковных книг. Особый интерес вызывало все, связанное с апокалиптическими, или последними, временами, включая Visio Pauli, апокалипсис Павла, о котором мы говорили в главе 2. Англичане знали и любили христианские разделы Оракулов Сивиллы (Versus Sibyllae de Iudicio), в которых древние языческие провидцы предсказывали, как считалось, приход Христа, и христианский апокалипсис (это мы опишем далее, в главе 6). Вошедшее в легенду глубокое почитание англичанами Девы Марии означает, что широкое хождение там имели тексты и псевдоевангелия о Ее жизни.21

На Британских островах почиталось также т. н. Воскресное послание, Carta Dominica, еще один апокриф. Написанное якобы самим Иисусом, оно, как думали, упало на землю, в какую-то чтимую христианскую усыпальницу, несколько лет спустя после Воскресения и содержало настоятельное требование строго соблюдать закон празднования субботы. Впервые появившись в VI веке, оно распространялось в различных формах, часто давая ответы на вопросы о недавних событиях и спорах, а иногда воплощаясь в «переписку» между Христом и легендарным сирийским царем Абгаром. Кажется, едва ли уместно говорить о живучести этого текста, все еще всплывавшего на поверхность в памфлетах и картинках в эпоху викторианской Англии.22

Англосаксонские читатели ни в коем случае не были некритичны в своем принятии этих альтернативных текстов. В VIII веке великий церковный историк Беда признавал сомнения в их подлинности, но по-прежнему выступал в защиту их чтения. Очевидное подозрение, например, вызывала Первая книга Еноха, «потому что эта книга, представленная под его {Еноха} именем, считается на самом деле написанной не им, а изданной другими под его именем». Но она еще заслуживала чтения, особенно потому, что цитировалась как одна из книг Нового Завета в каноническом Послании Иуды.23

Другие ученые были более скептичны и разоблачали отдельные альтернативные тексты как поддельные. Ученый VIII века Альдхельм осуждал Visio Pauli. Так же высказывался и более поздний писатель Аэльфрик, который ратовал бы за всеобщее искоренение в народе апокрифических текстов, если бы только это было возможно. В самом деле, многие тексты он причислял к прóклятой категории lease gesetnysse, «ложных {или лживых} сочинений» – термин намного более враждебный, чем просто «апокрифы». Но даже сам Аэльфрик цитировал апокрифические рассказы о рождении и родословной Девы Марии как авторитетные. Он также цитировал пятнадцать посланий Павла, включая Послание к Лаодикийцам. Но как даже такой скептичный и начитанный клирик мог, при отсутствии ресурсов, имеющихся в распоряжении позднейшей науки, решать, что относилось к канону, а что – нет?24

НЕЗАВИСИМО ОТ ВЫЖИВАНИЯ МАНУСКРИПТОВ и современных их упоминаний мы видим влияние этих альтернативных текстов в искусстве и поэзии.25

Среди прочих сохранился странный манускрипт, включающий Первую книгу Еноха, некогда влиятельный текст III или II веков до Р.Х., который мы подробнее исследуем в главе 6. Столетиями самым интригующим разделом этого апокрифа была т. н. Книга стражей, главы с 1 по 36. Читать «Еноха» – значит погружаться в эзотерический мир ангелов и тайных откровений, в фантасмагорическую вселенную «стражей, детей неба». Свободно развивая загадочное повествование в книге Бытие, «Енох» рассказывает, как стражи соединялись с земными женщинами, и от них рождались ужасные исполины – нэфилим. Весьма популярная в ранней церкви, Первая книга Еноха стала выходить из мейнстримного употребления с IV столетия.

4. Вечные темы

Евангелия, которые дали средневековой церкви наиболее известные образы Христа

И Господь поставил крест свой посреди адав знак победы, и он пребудет там вечно.

Около 1270 года один итальянский прелат создал международный бестселлер. В «Золотой легенде» (Legenda Aurea) доминиканский монах Джакомо де Ворагине собрал целый ряд рассказов об апостолах, святых и мучениках христианской истории, выстроив эти рассказы в соотнесении с церковным литургическим годом. В английском переводе этот текст насчитывает более чем полмиллиона слов.1

Как и большинство бестселлеров, он стал пользоваться огромным спросом у читающего населения, которое интересовала подробная информация о церковных героях и их чудесных деяниях. Но, в отличие от современных бестселлеров, «Легенда» сохраняла популярность в течение столетий. Она была переведена на большинство языков Западной Европы во множестве независимых версий и сохранена более чем в тысяче манускриптов, как никакой другой средневековый текст. Ее популярность не упала и после изобретения книгопечатания в конце XV века, когда «Легенда» появилась в сотнях изданий как на латыни, так и на многих национальных языках. Между 1470 и 1530 годами «Легенда» стала книгой, чаще всех прочих печатаемой в Европе. Когда Уильям Кекстон в 1480-е годы ввел в Англии печатное дело, «Легенда» была, разумеется, одним из его первых проектов. По замечанию Кекстона, как золото считается самым благородным из металлов, так и «Золотая легенда» признавалась самой ценной из всех прочих книг. Для издателя тех времен это было находкой, золотом среди золота. Это был главный источник историй и мотивов, запечатленных поздними средневековыми художниками в картинах и особенно – в миниатюрах.2