Доля Пути: Долг - Константин Пирожков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Догадалась.
— Как зовут тяжа?
— Нурлан.
— Тебя?
— Алия.
— Ты меня слышишь, Нурлан? — я чуть прибавил громкости.
— Да.
— Мой нож не простой. Одно неловкое движение и Алия станет мумией, а у меня прибавится сильных союзников. Вникаешь?
— Тогда ты тоже умрёшь.
— Включи мозги, Нурик! — в голосе колдуньи прорезалось раздражение. — Фара — бешеный, остальные — адепты пока, но ты то имеешь чем думать. Если бы он хотел убивать, сделал бы это в первые секунды. Вспомни бой, он не применял смертельных чар до сих пор.
— Внимательная девочка, — прошептал я.
— За «девочку» спасибо.
— Подождите!!! — Милана, наконец, пришла в себя и быстро вышла на центр зала, встав рядом с тяжем. — Это ошибка, он не хотел драки...
— Мы заметили, пол бара разнёс!!! — не унимался "гном".
— Фара, не заткнёшься, прокляну, — прошипела Алия.
Милана посмотрела на Нурлана:
— Отпусти его.
Поколебавшись немного, стихийник отозвал чары и отступил на пару шагов. Кмет, из четверки, медленно поднялся и отошёл к перилам подиума — так, чтобы перекрывать путь ко мне, но не мешать моим атакам.
«Хороший боец. Блин, а как его зовут?».
— Ты же эмпат, — полувопросила меня Милана, медленно приближаясь. — Хотел убедиться, что я не вру? Хорошо, вот я — читай!
Она поднялась на подиум и остановилась в паре метров передо мной и колдуньей. Протянув руки вперёд, ладонями вверх, Милана продолжила:
— Мне нечего скрывать... Кроме того, что я иногда реву в подушку, вспоминая их лица, — её губы дрогнули. — Хочешь знать, кому мстить? Убей меня за то, что выжила. Больше не́кого наказывать за смерть Антона.
— Когда? — девичьи слёзы меня сейчас не трогали.
— Почти два месяца назад. У нас не было выбора...
— Как он погиб?
— Мы закрывали прокол с Пекла, — она заговорила быстро и сбивчиво, будто боясь не успеть сказать главного. — Это — не прорыв и там всегда лезут только пущие, но их оказалось слишком много. Мы не ожидали. Тогда всюду был бардак. Никто никому не доверяет — много подсадных от "конторы". Нужно было зарабатывать репутацию заново... Мы все хотели в клан... Подписались на дежурство по району. И деньги всем нужны были... Если б мы знали, что так выйдет... Но никто никого не тащил, все понимали, на что идут. Орда захваченных пущими людей выскочила с их стороны, могла ведь и с нашей выскочить... Антон крикнул нам бежать... Его и Наргизу почти сразу... Рамиль обрушил потолок на себя и демонов... Мы бежали, отбивались... Уже на выходе Рому ранили в ногу, пришлось отрезать... Его и Шухрата я больше не видела. С деньгами было туго тогда, но я заняла и отдала Роме на лечение...
— Почему сразу не сказала?
Эмпатия улавливала от стихийницы искренность, горе и... чувство вины. Она помолчала немного, глубоко вдохнула, медленно выдохнула.
— Не ожидала тебя увидеть. Только кошмары перестали сниться... И тут ты. А я живая, понимаешь?!? — почти прокричала она.
«Вот теперь, всё».
Весь бой я действовал на рефлексах, сознание будто уснуло. Сейчас... Разум, наконец, воспринял новость о смерти друга и вышел из ступора. Но бури эмоций не последовало. Внутри начала расползаться такая знакомая пустота. Антона больше нет. Последней нитью, связывающей меня с реальностью, стала мысль о людях, которых я привел в этот бар.
— Претензии? — я не узнал своего голоса.
— Нет претензий, — ответила Алия и тут же добавила громко и четко. — Ни у кого здесь нет к тебе претензий.
— Я оплачу ущерб бару, — также громко сказала Милана.
— Дима, как Лена? — спросил я.
— В порядке, — ответила сама девушка.
— А граф ваш?
— Какой граф? — Дима посмотрел на меня обалдело.
— Дракула.
— От твоей вспышки тьмы отрубился, ты скажи — как он? — зло бросил Дмитрий.
— Как зовут, игыт? — окликнул я кмета на местный манер.
— Муха, — он не спускал взгляда с клановых бойцов. — Мухитдин.
— Идите на выход, Мухитдин. И моего водилу заберите, вон он, у дверки лежит.
Дима перекинул через плечо кровососа, Муха, как пушинку, поднял Абдуллу. Никто не стал препятствовать им и они вышли в сторону паркинга.
Я отвёл нож и отступил на шаг. Убрал «Клещ» в ножны, незаметно сжал пальцами один из кристаллов в браслете. — «Довод» переживут если только колдунья и тяж. Печать раскроется, создавая "норы" в пространстве, на площади в несколько десятков квадратных метров. Я подам Волей импульс, который конвертируется в разряд молнии, и "норы" доведут этот разряд до всех живых объектов на площади. А с этими двумя — уже пободаемся.
Колдунья обернулась, потирая рукой шею. Она будто разглядывала меня, стараясь запомнить. Затем, демонстративно сделала шаг в сторону, мол, уступаю дорогу. В гробовой тишине я двинулся, через весь зал, к парадному выходу. — Незачем оставлять за спиной мстителей. Если затаили зло, пусть всё решится сейчас. Без помех дойдя до стойки, я остановился. Вытащил из кармана монету и поднял вверх — чтобы все увидели. Положил золотой на бар, за которым уже вновь стоял Юсуф, пытаясь проморгаться.
— Сдачи не надо.
И вышел на улицу.
У тумбы фонтана сгрудилась толпа, человек в тридцать. К тем, что крутились здесь, когда я входил, добавились прохожие, зеваки и, кажется, те двое любителей чая, которые сидели за стойкой, а потом исчезли. Весь митинг слегка качнулся назад, когда я вышел, и теперь опасливо-вопросительно пялился на меня.
— Санитарный день, — ответил я на немой вопрос масс.
Массы хранили молчание. Я, также молча, пошёл к дороге.
Сентябрь выдался прохладный и ветреный. Многих деревьев уже коснулся багрянец, рановато, конечно. А небо — чистое, без единого облачка. Правда, солнце, которое сейчас клонится к закату, уже не дарит столько тепла, хоть и светит ярко весь день. Асфальт аллеи живым ковром покрыла стая голубей. Женщина, видимо, с внуками — сидели на скамейке и бросали пернатым какие-то семена. Самая кроха — девочка лет трёх-четырёх — смеялась озорно и звонко, особенно заходясь от смеха, когда какой-нибудь из голубей взмахивал крыльями рядом с ней. Женщина улыбалась, улыбались и прохожие. Я улыбнуться не смог.
Подходя к дороге, почувствовал боль в
