Ленка-пенка - Сергей Арсеньев

С начала этой недели наш класс с шестым объединили. Всё равно мы больше не учимся. В школу лишь за супом и ходим. Так в нашем объединённом 5-6 классе из тридцати двух человек мальчиков только восемь. Считая Сашку. Остальные уже и за супом не приходят.

И за водой на колонку я сегодня с утра ходила. А Саша ходил в булочную. Ему повезло. Очередь была короткая. Он за полчаса обернулся. А как я с водой вернулась —Саша уже дома был.

Когда я пришла с полным чайником, Вовка под кучей одеял лежал в постели, а Саша топором отковыривал щепочки от валявшегося на полу бревну. Ну, того самого, что мне Колька и Волька принесли. На столе же, на чистой тарелке лежала причина сегодняшнего уныния всего города. Хлеб.

Норму снизили снова.

Опять!!

С двадцатого ноября нам всем полагается по сто двадцать пять грамм. Сто двадцать пять грамм в день. На столе лежит сегодняшняя пайка. Кажется, что кусок хлеба довольно большой, но это не так. Он большой от того, что на самом деле там четыре пайки. Пятьсот грамм. Еда для меня, братьев и папы. Тётя Шура ночевать домой не приходит.

Но всё равно. Всё равно! Всё равно будет праздник!! Будет!!!

Фашисты не заставят нас отказаться от праздника.

Саша растопил печку, я поставила на неё чайник и принялась нарезать хлеб тонюсенькими ломтиками. Нарезав хлеб, я стала эти ломтики сушить на буржуйке, так они получаются вкуснее. А Саша отложил в сторонку папину пайку и отдал блюдце, на котором я резала хлеб, Вовке. Так у нас было заведено. Ведь как ни старайся, как ни точи нож, а всё равно на блюдце остаются крошки. И эти крошки мы всегда Вовке отдавали. Он так смешно, по одной, подбирал их пальчиками и клал в рот! Прямо как воробушек.

Но ведь сегодня праздник! Я налила из чайника кипяток в большую кружку, а потом кинула в неё наш предпоследний кусок сахара. Размешала. Отлила из чашки себе, потом Сашке, а остаток отдала Вовке. На дне немного больше сахара, чем сверху.

Но это не всё! Позавчера Сашке чудом удалось купить двести грамм подсолнечного масла. Он просто так, по привычке, зашёл в гастроном посмотреть на пустые полки. И случилось чудо. Там была очередь. А раз очередь —значит и еда! Саша отстоял два часа, но зато домой вернулся невероятно довольный, с крошечной бутылочкой масла.

Мы уже пробовали капать масло на хлеб. Получается очень вкусно! Вот и сегодня тоже ради праздника я на каждый кусочек хлеба аккуратно капнула по две капли масла. И если хлеб сразу не глотать, а держать во рту и сосать, то вкус масла чувствуется, честное слово!

Буржуйка прогорела, но мы опять зажгли её. Ведь у нас День Рождения Саши! Вовка хотел встать из-за стола и опять залезть в постель. Хотел лежать в постели и сосать там засушенный хлеб с маслом. Но я Вовку не отпустила. У меня ведь ещё есть подарок для Саши! Подарок, за который я двести граммов хлеба отдала. Дневную пайку. В тот раз я этого не понимала, а сейчас знаю, что тогда, в начале месяца, пайки у нас были очень большие. Просто огромные. Целых двести граммов!

Я порылась в куче тряпок в шкафу и вытащила оттуда заветный свёрток. Положила его на блюдце и поставила перед Сашей. Мои братья прямо ахнули от изумления, когда увидели его.

На белом блюдце лежал он. Пряник. Самый настоящий мятный пряник!..

Пряник, понятно, был очень чёрствый. Он зачерствел просто до каменного состояния. Думаю, испекли его ещё до войны. Но это неважно. Всё равно, это был настоящий, взаправдошный, пряник! Разгрызть его, конечно, было невозможно. Я положила этот пряник на деревянную разделочную доску, а затем очень осторожно, чтобы не потерять ни крошки, расколола его на части с помощью молотка и стамески.

Самый крупный осколок, чуть меньше четверти пряника, мы отложили для папы. Я опять налила нам всем кипятку, правда, уже без сахара, и мы пили его и сосали крошки пряника. Вкус совсем как до войны. Хотя до войны я бы, наверное, столь чёрствый пряник просто выбросила бы в помойку. Глупая была.

Тут без стука открылась дверь в нашу комнату. Ой. Про неё-то мы совсем забыли!

У нас в квартире шесть комнат. Наша, Кругловых, дяди Серёжи, Матвеевых и тёти Зои. Дядя Серёжа в армии, Матвеевы недавно эвакуировались со своим заводом, тётя Зоя работает и, как и тётя Шура, не появляется дома по нескольку дней. Но! Есть ещё и Старая Мымра. Как мы могли забыть про неё? Наверное потому, что она почти никогда ни с кем не разговаривает и даже не здоровается. Вообще она крайне редко из своей комнаты выходит.

А сейчас пришла к нам. Зачем? Разве звали мы её? Праздник только испортила.

Она пришла такая же, как и всегда, в своём неизменном глухом чёрном платье и с пучком седых волос на голове. Только сильно исхудавшая. Но всё равно идёт прямо, а голову несёт гордо. В руках у неё какие-то вещи.

Старая Мымра молча подошла к нашему столу и положила на него то, что принесла. В самом низу была большая книга. На ней —бархатная коробочка синего цвета. На коробочке лежал потёртый дамский кошелёк. А рядом —недоиспользованный остаток хлебной карточки за ноябрь и совершенно не использованные продуктовые и промтоварные карточки. Тоже за ноябрь. И кусочек хлеба. Сегодняшняя пайка. Вчерашние были больше по размеру.

Старая Мымра сухо бросила нам: «Подарок». Повернулась, и вышла из комнаты. Но прежде, чем закрыть за собой дверь, она остановилась, и сказала:

— Свою дверь я запирать не стану. Ко мне не входить три дня. Потом можете войти и взять что угодно. Я разрешаю. Золото не ищите. Золота у меня нет. Денег тоже нет.

Немного подумав, она криво усмехнулась и добавила:

— Держитесь, дети. В конце концов, вы тоже петербуржцы…

Глава 19

Гроб. Опять. Они везут на санках гроб. Мы с Сашей посторонились и дали пройти мимо женщине и мальчику, которые вдвоём тянули за собой гроб на санках. Это уже четвёртый гроб, что мы видим сегодня. А однажды видели, как на санках везли человеческое тело вовсе без гроба, просто обёрнутое в простыню.

Холодно. Мороз, ветер. И люди тянут на кладбище кого-то из своих близких. А я даже не знаю, где моя мама похоронена. В тот день, когда убили её, папа с Сашкой приехали на место убийства, но тела там уже не было. Его увезли куда-то. И никто не знал, куда. Наверное, на кладбище. Но на какое? Теперь уж и не найдёшь.

Проклятые фашисты. Ненавижу!

Суки.

Мы только собирали остатки капусты. И всё! А они за это убили мою маму!!

Хочется хоть чем-нибудь навредить фашистам. Устроить им хоть какую-нибудь пакость. Что угодно! Впрочем, такого не только мне хочется. Весь город живёт этим желанием.

Мы вот почему сегодня так далеко от дома с Сашей оказались? Помогали тёте Шуре, Сашиной маме. У них на швейной фабрике вчера отключили электричество. Отопления давно не было, а теперь вот и электричество выключили. Хотя на предприятиях его отключают в самую последнюю очередь. Электричество выключили и промышленные швейные машины встали.

Но желание вредить фашистам было таким сильным, что работницы фабрики решили разойтись по домам, а на следующий день вернуться и принести с собой свои личные, механические швейные машинки. Пусть нет электричества. А они всё равно будут шить вещи для фронта. Без света. Без тепла. Даже без еды. Всё равно! Назло фашистам!

Только машинка эта довольно-таки тяжёлая, пришлось мне с Сашкой идти её провожать до работы и тащить санки с машинкой. Одной тёте Шуре тяжело было бы. Она как-то неважно выглядит. Тоже недоедает, хоть и получает рабочий паёк. Только и рабочий-то паёк всего двести пятьдесят граммов. А она ещё и нам принесла с работы корочку и кусочек сахара. Мы не взяли, заставили её саму всё съесть вечером.

У нас же с едой получше стало. Во-первых, мне два раза подряд удалось очень удачно отовариться в магазине. Во вторник я купила сто грамм яичного порошка, а позавчера —целых триста граммов соевых конфет! Повезло.

Во-вторых, у нас в школе очень интересный урок был. Даже, скорее, лекция. Её в актовом зале проводили. Вся школа собралась. Ну, кто вообще прийти был в силах. И лекцию читал не кто-то из учителей, а специальный лектор, который ради этого специально пришёл к нам. Оказывается, такие лекции во многих школах проводят.

Слушали мы все очень внимательно и даже записывали кое-что карандашами. Кто в чём записывал. У кого ещё оставались тетради —в них, у кого нет —на полях учебников или даже газет. Очень интересные вещи нам рассказывали. Это была лекция про еду.

Вернее, о заменителях еды. Что можно кушать из того, что в мирное время съедобным не считается. Как это следует готовить и как есть, чтобы не отравиться и не заболеть.

Оказывается, нас окружает масса съедобных предметов! А мы и не знали про это. Нет, я видела, что на толкучке люди продают столярный клей по десять рублей за плитку. Помню, удивилась ещё тогда, что кто-то вообще покупает его по такой безумной цене. Я же не знала, что его можно кушать! Его не как клей покупали, а как еду! Тогда понятно. За еду десять рублей —совсем не дорого. Скорее, дёшево. Впрочем, это две недели назад было. Наверное, сейчас за десять рублей уже нельзя купить.