Войны клонов - Карен Тревис

Он отчетливо услышал, как на другом конце города прогремел взрыв. Это был отдаленный раскат, громче, чем разрыв снаряда, а затем небо изменило цвет.

Из оранжевого оно снова стало дымно-синим.

— Защита рухнула! — заорал Корик. — Они потеряли свою броню!

Спасибо, спасибо, спасибо…

Рекс все равно нажал на спусковой крючок, с облегченным вздохом выпустив пулю, как раз в тот момент, когда командир танка выглянул наружу в ужасе от того, что защиты больше нет. Теперь он был уже не командир.

— Артиллерия! Огонь, огонь, огонь!

Потрепанные остатки 501-го легиона уступали в численности противнику до нелепости, как никогда раньше, но у них были пушки, и теперь исход сражения принял другой оборот. Огонь разметал ряды дроидов и снес люки с танков. Языки пламени вырывались из каждого сварочного шва, каждой трещины или щели поверженных гигантов. Теперь Рекс дал волю чувствам, и, в полной мере ощутив горечь потерь — гибель его соратников, все унесенные жизни, он ринулся сквозь пламя, поднимавшееся из защитной траншеи, разряжая одну обойму за другой в ряды наступающих сепаратистов.

Какое-то время он не мог понять, почему армия противника, которая даже теперь все еще превосходила число его людей в соотношении ста к одному, просто не смяла их позицию — с броней или без брони, но затем помехи и потрескивание комлинка в его шлеме стали ответом на этот вопрос. Прибывали корабли Республики, он слышал, как адмирал Юларен пытается вызвать на связь Кеноби. Корабли СНДК/п[11] приближались. Теперь он слышал их, и сепаратисты тоже. Отчетливый звук летящего «латти»[12] означал жизнь.

В комлинк его шлема ворвался голос пилота:

Пятьсот первый, пригнитесь, пока мы будем делать зачистку…

Тошнотворный отдал приказ о капитуляции, — сказал боец, прослушивавший канал связи сепаратистов. — Блокада прорвана, сэр. Генерал Йода здесь.

— А я-то думал, что это благодаря нашей мощной артиллерии и мужественному поведению. — Рекс махнул своим людям, чтобы они убрались с пути «латти». Два штурмовика пронеслись над головой, и отрывистая очередь послала спирали дыма и пламени в танки дроидов. — Эй, у нас там по меньшей мере еще двое живых остались. Следите за своими хадами[13].

Несмотря на предостережение пилота, Рекс и Корик пробирались через завалы, отслеживая сигналы жизни, автоматически посылаемые датчиками, вмонтированными в скафандр каждого бойца. Это заняло некоторое время. Один сигнал погас, пока они разгребали камни.

Если бы только вы появились часом-двумя раньше, адмирал!

Рекс отогнал эту горестную мысль, едва она появилась. Это была горькая правда победы, если только это была победа.

ГЛАВА 7

Да, я действительно сел за стол с Тошнотворным и обсуждал условия капитуляции за чашкой таринового чая. Он повел себя в высшей степени безобразно, когда понял, что речь идет именно о его капитуляции. Неужели человек может быть настолько дурно воспитан? Он даже не предложил мне сладкого песочного печенья. 

АНГАРНАЯ ПАЛУБА — ДЖЕДАЙСКИЙ КРЕЙСЕР

Асока стояла перед несколькими солдатами-клонами, и когда она говорила, выразительно размахивая руками, ее головохвосты покачивались в такт. Слушатели сидели на ящиках с боеприпасами, сложив шлемы у ног, глядя на нее с присущим им вниманием.

Пересекая палубу, Энакин уловил только слова «стена» и «дроиды». Солдаты разразились хохотом.

— Не может быть, мэм, — сказал один из них. — Так значит, командир прекрасно провел день.

Энакин вздохнул:

— Рекс, неужели я теперь никогда не смогу от этого избавиться?

— Дайте ей насладиться моментом, сэр. — Капитан шагал рядом с ним. — Это все лишь способ снять напряжение после того, как вы пережили безумный страх и выжили, чтобы иметь возможность об этом рассказать. Ребята это понимают. Вы должны признать, что она действительно держалась молодцом.

Асока, казалось, не заметила, когда он подошел к ней сзади. Солдаты-клоны, однако, увидев его, встали по стойке «смирно». Она запнулась на полуслове и обернулась.

— Необходимое качество джедая — скромность, — тихо сказал Энакин.

Она смешалась:

— Я только…

Один из солдат заступился за нее:

— Простите, сэр, но это мы стали задавать вопросы. Падаван Тано докладывала о выполнении задания, а не хвасталась.

Повисла многозначительная пауза, и Энакин заметил, как Асока бросила взгляд на своих невольных слушателей — удивленно-благодарный. Рекс хлопнул перчаткой о перчатку, складывая их вместе, и этот звук заставил ее вздрогнуть.

— Подъем, ребята! — рявкнул он на солдат. — Нет у вас времени, чтобы греть задницей ящики. Или вы кого-то из них высидеть пытаетесь? Возвращайтесь к работе.

Они разошлись. Лицо было сохранено; Рексу хорошо удавались такие вещи. Энакин воспользовался передышкой и отвел Асоку в сторону, в то время как капитан тактично встал в пяти шагах от них — и здесь, и в то же время поодаль.

— Я только хотела поднять их боевой дух, — объяснила Асока. — Им нужно знать, что мы подвергались такому же риску, что и они. И что мы сядем рядом с ними и поговорим, и узнаем их имена, вместо того чтобы щелкать пальцами и называть их «клон». Никому не нравится, когда с ним обращаются как с чем-то, не имеющим значения.

При всей ее заносчивости были моменты, когда она вела себя очень по-взрослому, как будто все могла понять.

— Что ж… кажется, ты им понравилась. Это неплохо.

— Они потеряли многих своих товарищей. Разве ты не чувствуешь их боль?

— Они солдаты, — сказал Энакин. — Это их работа.

— И твоя тоже, но тебе все время больно. Энакин не смотрел на Рекса, и Рекс не смотрел на него. Только вот капитан сделал несколько медленных шагов — отошел еще немного дальше, с таким видом, будто поглощен прослушиванием чего-то через комлинк своего шлема. Он, очевидно, очень не хотел околачиваться там, где назревал личный разговор.

— Ты права, падаван, — сказал Энакин. Согласившись с ней, он убивал двух зайцев: она была права, и он не желал это обсуждать. — Мы все справляемся с потерями по-своему. Спасибо, что заботишься о благополучии солдат.

Асока сначала смотрела ему прямо в лицо, но затем ее взгляд снова устремился на что-то за его спиной. Она видела не просто хорошо. Ее боковое зрение также было феноменальным. Энакин обернулся, и его глазам предстали медленно идущие к ним Кеноби и Магистр Йода, погруженные в беседу. Он решил пойти им навстречу.

— Магистр Оби-Ван, — поздоровался он, поклонившись. — Магистр Йода.

Йода неодобрительно воззрился на него и произнес в своей характерной стилистике:

— Слышал я, нелегко пришлось тебе с новым твоим падаваном.

— Я объяснил ситуацию Магистру Йоде, — сказал Кеноби.

— Если нести ответственность за падавана не готов ты, тогда к Учителю Оби-Вану должна она перейти…

Энакин искренне не любил, когда с ним играют в такие психологические игры, даже Магистр Йода — особенно он.

«Помните меня, Учитель? Избранника? Того, кого вы не пожелали тренировать?»

— Никаких проблем у меня нет, — сказал он спокойно. — В любом случае, разве возможно сделать такие далеко идущие выводы о будущем ребенка за такой короткий срок? Это было бы слишком поспешно. И даже несправедливо. Наш долг — воспитывать талант и поддерживать его.

Если Йода и уловил колкость в ответе Энакина, он не подал виду.

— Зрелыми сужденья становятся твои. Быть может, тебя она будет учить так же, как ты ее будешь учить.

Энакин удержался от дерзкого ответа, потому что не желал попасться на удочку. Вместо этого он поклонился:

— Я сделаю все, что смогу, Учитель.

— С тобой тогда отправится в систему Тет она.

Энакин почувствовал, что путается в силках, расставленных специально для него. Знал ли ты, что так будет, Оби-Ван? Нет, он не покажет им, что не согласен.

— Разве война распространилась так далеко? Я не знал, что и там есть части армии сепаратистов.

— Армии нет. Но Джаббы хатта похищен был сын.

Смысл сказанного дошел до него только через пару секунд. Он не смог скрыть своего отвращения.