Летнее убежище - Сьюзен Виггс

Она круто повернулась, подбежала к нему и упала рядом на колени.

— Ты что, с ума сошел? Надо же быть таким идиотом, чтобы подкрадываться ко мне. Да я на всю жизнь могла сделать тебя инвалидом!

— Может, уже сделала. — Он сердито посмотрел на нее сквозь выступившие от боли слезы.

— Сядь, — приказала она, заметив, что его лицо посерело. — Подтяни колени под углом в сорок пять градусов и засунь между ними голову.

Он со стоном подчинился.

— Вдох носом, — учила она его, — выдох открытым ртом.

— Кажется, ты разбила мне лицо.

— Дышишь нормально?

— Просто великолепно.

— Значит, не разбила.

— Хорошо быть медсестрой, — глухо проговорил он. — Ты можешь разбить парню голову, а потом заново собрать ее.

— Я только защищалась, как меня учили, — кстати, именно ты. Наноси удар и беги, а вопросы задавай потом, но ответам не верь — разве не ты мне это твердил?

Он кивнул, не поднимая головы.

— Что, очень больно? Или немножко легче?

— А что, если я скажу, что не легче?

— Тогда тебя нужно осмотреть. Ультразвук покажет, есть ли у тебя разрывы мягких тканей.

— Разрывы? Какие еще разрывы?

— Если есть, то тебе понадобится операция. Мел, мне очень жаль.

— В таком случае мне уже легче.

Она с болью смотрела, как судорожно он переводит дыхание. Мел был единственным человеком, который знал, что Кларисса Танкреди и Клэр Тернер — одно лицо.

И ей пришлось ударить его в мошонку!

— Прости, что из-за меня ты переносишь такую боль.

— Не нужно мне твоего сочувствия. Если бы на моем месте был другой, я бы сказал, что горжусь тобой. — Он поднял голову, и она с любовью всматривалась в его лицо с правильными чертами и умными добрыми глазами. Должно быть, он был очень красив в молодости. У него было хорошее лицо, вызывающее доверие. В жизни Клэр было мало удач, но одной из них был определенно Мел Рено.

Он медленно поднялся на ноги, хромая подошел к озеру и сел на траву.

— Что ж, — пробормотал он, — благодарю за радушный прием.

— А ты что думал? — сердито спросила она. — Ты зачем пришел? Что-нибудь случилось?

— Подожди, дай отдышаться. — Он обхватил руками подрагивающие колени.

Она обрадовалась, увидев, что щеки его вновь порозовели, а дыхание стало более ровным.

Он глубоко вздохнул и немного расслабился. — Я звонил тебе вчера. Почему ты не перезвонила?

— Я была занята, Мел, извини.

Он нахмурился:

— Это на тебя не похоже.

— Но я не ждала, что ты поедешь следом за мной. — Клэр всегда ставила его в известность, где находится, чтобы он не волновался понапрасну.

— Просто мне хотелось посмотреть на это место. Черт, а здесь здорово!

— Сегодня я проснулась, словно… — Она не решилась сказать «в заколдованном месте», чтобы он не подумал, что она совсем потеряла голову. — Словно в особенном месте.

Они смотрели, как вдали гидросамолет коснулся воды и заскользил по глади, как сказочный дракон.

— Он идет с той стороны, откуда пришел я, — сказал Мел. — Надо же, я даже забыл, что на земле есть такие райские уголки.

Уволенный федеральный служащий с тяжелым прошлым, он жил один в старом, но тихом районе Ньюарка. Он был инвалидом и посвятил свою жизнь заботам о людях вроде Клэр — свидетелям, вынужденным скрываться или бежать от опасности, с которой сами они справиться не могут. Он был специалистом в создании новой личности и документации, и, когда в отчаянии она обратилась к нему, он снабдил ее полным и надежным комплектом документов на имя умершей девушки, сочинил ей новую биографию, подтвердив ее документами — свидетельством о рождении, водительскими правами, карточкой социальной страховки. Благодаря Мелу она возродилась и начала новую жизнь.

И хотя они были знакомы уже много лет, по-настоящему она его так и не знала. Он был полностью предан делу помощи людям, оказавшимся в теневом, анонимном мире. Вероятно, это придавало смысл его жизни. Однажды Клэр спросила, почему он возится с такими, как она. Он сказал, что когда-то был ответственным за защиту супругов, но их убили.

После этого Клэр его ни о чем не спрашивала — больше она ничего не хотела знать. Если она слишком с ним сблизится, ему будет грозить опасность от того же негодяя, из-за которого она вынуждена была скрываться.

— Ты остановился в этом же лагере?

— Да. Ты знаешь, сколько здесь дерут за ночь? — Он сокрушенно покачал головой. — Я снял койку на одни сутки.

— И где же ты будешь жить?

— Недалеко отсюда есть палаточный лагерь управления охраны природы, называется «Вудлэнд-Вали».

Она нахмурилась:

— И ты будешь жить в палатке, спать в спальном мешке?

— Да.

Она попыталась представить его в палатке, поставленной в лесу.

— Что это тебе вздумалось?

— Я проделал весь этот путь не для того, чтобы ты надо мной смеялась.

Она уловила в его голосе мрачную нотку:

— А что?

— У меня есть новость, которая вряд ли тебе понравится.

Она собралась с духом:

— Ну, говори.

— Джорданы снова подали заявление, что хотят взять детей на воспитание.

Несмотря на жаркий день, ей стало холодно. Горло пересохло, и она не сразу смогла заговорить.

— Значит, двое убитых и один пропавший ребенок не помешали им снова продолжать свое дело? Но социальная служба не имеет права выдать им разрешение!

Мел молчал.

— Я права? — спросила она.

Он смотрел на воду.

— Я разговаривал с несколькими работниками социальной службы.

— И что?

— Видно, они игнорирует меня как ненормального.

— Ты рисковал, указывая пальцем на Вэнса Джордана. Это я должна заявить на него, а не ты. — Сказав это, она поняла, что решение уже принято. Оно зрело уже давно, ей необходимо было положить конец своему изгнанию. И приезд в это место только укрепил ее решение. — Все, Мел, хватит. Я больше не могу так жить. Мне надоело ждать.

— Клэр… Кларисса. Ты же знаешь, у него полно друзей в руководстве, многие боятся его. Если ты сейчас объявишься, то ничего этим не достигнешь.

Клэр допускала, что он прав, но с ужасом представляла себе очередного ребенка во власти Джордана.

— Я что-нибудь придумаю, сама придумаю.

— Ты говорила насчет риска…

— Вот потому я и хочу, чтобы ты оставался в стороне. Послушай, я сделаю это сама, понятно? Я больше не могу скрываться, вечно находиться в бегах.

Когда-то она смирилась со своей жизнью беглеца, но это время прошло. Казалось бы, со временем и благодаря нажитому опыту ей будет легче вести тайную жизнь, на самом деле день ото дня становилось все тяжелее. Душа ее надрывалась от тоски по нормальной жизни. Клэр часто вспоминала о своей несчастной матери и пришла к выводу, что она вела такой безалаберный образ жизни и умерла такой молодой потому, что чувствовала себя совершенно одинокой.