Летнее убежище - Сьюзен Виггс

Уинифред получала пенсию за погибшего мужа-солдата, но позволяла себе и теперь жить не по средствам. Ее свекор Джордж Беллами заверил, что упомянет ее в завещании и что как жене его сына-первенца и матери его первого внука он окажет ей предпочтение.

Овдовев в первом браке и разведясь со вторым мужем. Уинифред, у которой не было никакой профессии, не знала, чем себя занять. Все способности, которые так ценили ее учителя и благодаря которым она попала в привилегированный женский колледж Вассар, Уинифред употребила для достижения главной и единственной цели — сделать хорошую партию.

И ей это удалось. Семья Беллами была богатой и влиятельной, с корнями, которые можно было проследить не до повстанцев смешанных кровей, которые прибыли сюда на «Мэйфлауэре»[5], но до благородных дворян, оставшихся в Англии и покорявших мир. Выйдя замуж за Пирса Беллами, Уинифред получила возможность жить в свое удовольствие.

Однако здесь таился один подвох, о котором Уинифред никто не предупредил, в том числе и Пирс. И этот подвох состоял в том, что некоторым вещам невозможно научиться по книгам. Самое блестящее образование не в состоянии объяснить человеку, какими нравственными принципами следует руководствоваться при выборе мужа, и тем более понимать, что это такое. Лучшие школы страны не способны научить кого-то быть счастливым, не говоря уже о том, чтобы сделать счастливым другого человека. Да, Уинифред этого так и не узнала.

Росс отбросил грустные думы о матери и полностью отдался счастью возвращения домой. Он готов был радоваться каждому дню без наводящего ужас воя ракет «земля‒воздух», без вида страшных ран, без этих отчаянных вызовов из зоны сражений, без прощания с верным товарищем, погибшим во время операции. И он решил во что бы то ни стало уговорить деда не сдаваться, продолжать борьбу со своей болезнью.

Он набрал телефон квартиры деда и услышал заранее записанное голосовое сообщение. У деда был также и сотовый телефон, но там ему сообщили, что абонент не доступен. Значит, телефон выключен или у него сели батарейки. Дед не очень одобрительно относился к современным средствам связи.

«Сегодня вечером, дед, я обязательно тебя найду». Плевать, что мать собирается подать «его любимые блюда», название которых она «забыла». Он возьмет машину и поедет в лагерь, расположенный где-то у черта на куличках, куда уехал его больной, умирающий дед с какой-то подозрительной незнакомкой.

Росс снова снял трубку. В городе у него было всего несколько друзей. После учебы за границей он так нигде и не обосновался. Но теперь был готов к мысли завести свой дом.

Сначала он позвонил Натали Свит, которую знал с девятого класса. После деда она была ему самым близким другом. Он услышал ее голосовое сообщение и оставил свое. Затем набрал номер своей кузины Айви и в глубине души порадовался, что не застал ее дома, потому что стоило заговорить про деда, как она начинала плакать.

Машина затормозила у красивого особняка из коричневого кирпича. Формально Росс называл его своим домом, на самом деле после гибели отца он столько ездил по свету, что не мог бы сказать, где его дом. Фамильный особняк Беллами на Лонг-Айленде? Квартира деда в Париже? Дом его дяди Тревора в Южной Калифорнии? Он не испытывал привязанности к этому куску земли Верхнего Манхэттена — разве только когда сюда приезжал дед.

Швейцар Кэппи от души поздравил его с возвращением. Саломе сказала, что мадам находится в гостиной, и в глубине души ему пришлось признать, что мать встретила его очень тепло и радостно.

Уинифред крепко обняла его, затем откинулась назад, и в ее глазах заблестели слезы.

— Сынок, как же я по тебе скучала!

Высокая и худощавая, она очень следила за собой, регулярно посещая салоны красоты и кабинеты спа-процедур. Ухоженные волосы излучали мягкий блеск, искусно наложенный макияж даже слезы не могли подпортить. Видимо, она все же любила его — по-своему.

— Я так счастлива, что ты вернулся живым и здоровым!

— Спасибо, — сказал он и уселся у окна, выходящего на ухоженный парк с сетью тщательно прополотых дорожек. — Я тебе кое-что привез. — Он передал ей плоскую баночку с яркой этикеткой — это была черная икра от Каспийской рыболовной компании Азербайджана. — Приобрел в отделе сувениров.

— Спасибо, Росс, ты знаешь, как я люблю икру.

— Конечно. Расскажи мне про деда. Что там происходит?

Она повторила диагноз, который заставил его примчаться сюда с другого конца света: глиобластома мультиформа в четвертой стадии, что означало стремительное разрастание опухоли. И вдруг он отказался продолжать лечение!

— Видите ли, он предпочитает провести оставшееся ему время с большей пользой и удовольствием! — с негодованием объяснила Унифред. — И что же он делает? Нанимает какую-то медсестру, которая определенно охотится за его деньгами, и отправляется на поиски потерянного брата. Я считаю все это полной чепухой.

Росс не очень понял, что она считает полной чепухой. Диагноз деда или его реакцию на него? Его стремление восстановить связь с братом или тот факт, что на свете существуют и другие члены рода Беллами?

— А ты что-нибудь знала про его брата? Может, папа знал?

Она раздраженно взмахнула рукой:

— Пирс знал о нем, это ни для кого не было тайной. Все воспринимали как факт, что у Джорджа есть брат, с которым он никогда не встречается и даже по телефону не разговаривает.

— И ты не находила это странным?

— Не мое, да и не твое дело судить их. Я всегда думала, что просто каждый из них пошел своей дорогой. Твой дед всегда жил за границей, пока несколько лет назад не ушел на пенсию, а его сыновья… Впрочем, я едва помню, где они сейчас находятся. Ну, да это легко выяснить.

— Дядя Герард в Кейптауне. Дядя Луис в Токио, а дядя Тревор в Лос-Анджелесе. Не так уж трудно поддерживать связь с родственниками. Видимо, между ними произошло что-то серьезное.

— Этот вздорный старик просто выжил из ума! — заявила Уинифред. — Вот что с ним произошло. Не знаю, причиной тому его диагноз или преклонный возраст. Надеюсь он хотя бы тебя послушает. Ты единственный, кто может его уговорить. Он поддался страху и уехал бог весть куда с неизвестной женщиной, тогда как должен находиться здесь, с нами!

Россу стало ее жалко. Да, его мать была неисправимой эгоисткой. Но ее с дедом связывала любовь и тоска по Пирсу. Из всей семьи, пожалуй, только Росс и дед понимали, что Уинифред ужасно боится понести еще одну утрату и не только из-за денег.

Раз в год, в день гибели Пирса, Уинифред посещала кладбище ветеранов войны в Фэрмингдейле на Лонг-Айленде. Там она со слезами возлагала венок на одно из памятных надгробий в бесконечных рядах таких же памятников, которые отличаются друг от друга только выгравированными именами. И каждый год свекор ездил вместе с ней, прилетая из Парижа или из любого другого места, где в данный момент работал.