Анжелика Маркиза Ангелов - Анна Голон

Перед Анжеликой сидела старуха, которая баюкала на руках свою внучку, уже большую девочку с опухшим от слез лицом. Бабушка качала головой и без остановки повторяла со смесью изумления и ужаса:

— Что они с ней вытворяли! Что они с ней вытворяли! Это невероятно!..

Говорили о том, как женщин валили на землю, избивали мужчин, уводили коров, коз. Пономарь пытался удержать своего осла за хвост, а два бандита тянули его за уши. И конечно сильнее всех при этом кричало бедное животное!

Но очень многие успели убежать. Одни — к лесу, другие — к болоту, но в основном люди бежали к замку. Во дворе и в залах было достаточно места, чтобы разместить уцелевшую скотину. К несчастью, их бегство привлекло в сторону замка несколько грабителей, и, несмотря на мушкет барона де Сансе, все могло бы кончиться плохо, если бы старому Гийому внезапно не пришла в голову великолепная идея. Повиснув на покрытых ржавчиной цепях, он сумел поднять мост. И как жестокие, но трусливые волки, бандиты отступили перед убогой канавой с гнилой водой.

И тут все увидели странный спектакль. Старый Гийом, стоя около галереи, выкрикивал оскорбления на своем языке и грозил кулаком вслед убегавшим оборванным фигурам. Внезапно один из разбойников остановился и закричал ему в ответ. И на фоне красной от пожарищ ночи этот диалог на тевтонском наречии, об которое можно было сломать язык, заставил задрожать от страха всех вокруг.

Никто не знал, что именно Гийом и его земляк сказали друг другу. Но как бы то ни было, разбойники больше не возвращались к замку и с рассветом ушли из деревни. Все смотрели на Гийома как на героя, и он почивал на лаврах своих военных побед.

Этот случай, несомненно, доказывал, что в банду из сельских нищих и городских бедняков входили также и дезертиры, пришедшие с севера.

Все они были солдатами армий, собранных принцами для короля: валлонцы, итальянцы, фламандцы, жители Лотарингии и Льежа, испанцы, немцы… Такой калейдоскоп народов мирные жители Пуату не могли себе даже вообразить. Вскоре кое-кто стал утверждать, что среди бандитов был и поляк, один из дикарей, что недавно под предводительством кондотьера Яна из Верта резали в Пикардии грудных младенцев. Его хорошо разглядели. У него было совершенно желтое лицо, меховая шапка и, без сомнения, огромная мужская сила, которой под конец дня не удалось избежать ни одной женщине из деревни.

Сгоревшие дома восстанавливали всей деревней. Работали быстро: из грязи, смешанной с соломой и камышом, получались довольно крепкие постройки. Не пострадавший от разбойников урожай был обильным, и это утешало крестьян. Только две девочки, в том числе и Франсина, не смогли оправиться после изнасилования. Пролежав некоторое время в горячке, они умерли.

Ходили слухи, что маршальский суд[30] Ньора послал несколько солдат в погоне за бандой грабителей, казавшейся разобщенной и плохо организованной.

Итак, вторжение разбойников во владения баронов де Сансе не внесло больших изменений в привычное течение жизни замка. Только старый дедушка стал еще чаще ворчать на непокорных протестантов и сокрушаться о смерти славного короля Генриха IV, в чем он видел причину всех бед.

— Эти люди олицетворяют дух разрушения. Некогда я порицал кардинала Ришельё за его жестокость, но теперь я понимаю, что он был недостаточно тверд.

Анжелика и Гонтран, которые были в этот день единственными слушателями этой тирады, переглянулись с видом заговорщиков. Реальность ускользала от взгляда их храброго дедушки! Все внуки обожали старого барона, но редко соглашались с его устаревшими взглядами.

Мальчик, которому скоро должно было исполниться двенадцать, осмелился возразить:

— Эти разбойники, дедушка, не были гугенотами. Это были католики, дезертировавшие из голодных армий, и иностранные наемники, которые, как говорят, не получили платы, а еще крестьяне, разоренные войной.

— Тогда бы они не пошли в эти места. И кроме того, ты не заставишь меня поверить в то, что среди них не было протестантов. В мое время армии и правда плохо платили своим солдатам, но платили регулярно. Поверь мне, у всех этих беспорядков иностранные корни, скорее всего английские или голландские. Они сплачиваются в группы и устраивают волнения только потому, что Нантский эдикт был слишком снисходителен для них: им оставили не только право исповеди, но и гражданские права…

— Дедушка, а что это за права, которые оставили протестантам? — неожиданно спросила Анжелика.

— Ты слишком мала, чтобы понять это, девочка моя, — произнес старый барон. Затем добавил: — Гражданские права — это то, что нельзя забрать у человека, не лишив его при этом чести.

— Значит, это не деньги, — предположила малышка.

Старый барон похвалил ее:

— Да, правильно. Анжелика, ты определенно очень умна для своего возраста.

Но Анжелика считала, что вопрос требует разъяснений.

— Тогда, если разбойники ограбят нас подчистую и разденут догола, у нас все равно останутся наши гражданские права?

— Правильно, дочь моя, — ответил ее брат.

Но в его голосе звучала ирония, и она спросила себя, не насмехается ли он над ней.

О Гонтране не знали, что и думать. Он мало говорил и жил совсем один. Не желая слушать наставника и ходить в коллеж, он вынужден был довольствоваться зачатками знаний, полученными от школьного учителя и деревенского кюре. Очень часто он уходил к себе на чердак, чтобы давить красную кошениль или растирать цветную глину и рисовать странные творения, которые он называл «картинами» или «живописью». Небрежный к своей одежде и виду, как и все дети де Сансе, он порой упрекал Анжелику за то, что она жила словно маленькая дикарка и не умела держать себя соответственно своему положению.

— А ты не так глупа, как кажешься, — сделал он в тот же день комплимент сестре.

Уже какое-то время старый барон прислушивался к звукам со стороны двора, откуда доносился шум перепалки и крики, смешанные с кудахтаньем испуганных куриц. Затем послышался топот чьих-то ног, а в яростных воплях стал различим голос Гийома. Стоял тихий летний день, и остальных домочадцев не было в замке.

— Не бойтесь, дети мои, — сказал дедушка, — это нищие, которые прошли просить подаяние…

Но Анжелика уже выскочила на крыльцо и закричала:

— На папашу Гийома напали! Его хотят убить!

Прихрамывая, барон направился за своей ржавой саблей, а Гонтран уже возвращался с кнутом, которым усмиряли собак. Лишь только выйдя на порог, они увидели старого слугу, вооруженного пикой, и стоящую рядом с ним Анжелику.