Повелители Владений - Дейл Лукас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ферендир вгляделся в зияющий проем обвалившегося входа, не упустив из виду ни клубы дыма, ни все еще мерцавший в глубине развалин огонь, ни десятки изрубленных, обугленных и изуродованных трупов друзей и учителей на земле и на заваленных обломками ступенях.
И тогда полились слезы.
Он не старался их сдержать, но заставил себя медленно подняться по усыпанным мусором ступеням, чтобы оценить ущерб, нанесенный крытому двору и святилищам.
Сераф и Дезриэль без колебаний вошли друг за другом в задымленный храмовый придел и уже через минуту почти скрылись из виду. Их смутно различимые силуэты медленно блуждали в застилающем глаза черном мареве. Кое-где в глубине храма до сих пор полыхал огонь, изрыгая клубы дыма и отбрасывая на внутренние стены причудливые тени.
Ферендир хотел присоединиться к Серафу и Дезриэлю и помучить себя зрелищем оскверненных святынь и растерзанных трупов близких, вонью пожарища и аккомпанементом всепоглощающей мертвой тишины. Раз уж он выпустил на волю свой страх, страдание и отвращение, то теперь можно было спастись лишь через полное погружение. Смотреть, запоминать, выжечь в сердце навечно эту картину. Больше невозможно было оставаться робким, смиренным или сдержанным. Ему требовалось засвидетельствовать весь ужас происходящего.
Однако Ферендир стоял на пороге и чувствовал, что не в силах ступить внутрь, словно сама гора приковала его к месту. Он не знал, сможет ли в конце концов развернуться и уйти, или же скорее окаменеет и превратится в неподвижную статую. Он понимал лишь то, что в этот миг никакая сила — ни физическая, ни моральная — не заставила бы его сдвинуться с места.
Глаза щипало от дыма. Слезы горя, которые он тщетно пытался сдержать раньше, катились теперь свободнее из-за смрадного воздуха. Гарь и копоть проникали в легкие, обжигали и иссушали их — органы животворящего дыхания сейчас напоминали заскорузлые кузнечные меха, в которых многие годы скапливалась сажа и пыль.
Ферендир уже совсем было собрался пойти другим путем, покинуть это место и вернуться во внутренний двор, как вдруг один из лежавших на каменном полу трупов протянул руку и коснулся его.
Молодой альв в ужасе отпрыгнул назад — и тут же устыдился своего животного инстинкта. Он оступился и упал — спиной ударился о кусок полуразрушенной стены. Дальше отступать было некуда. Задыхаясь в дыму и содрогаясь всем телом, Ферендир уставился на мертвеца, который только что потрогал его рукой.
Оказалось, что это был Меринот — самый старый Каменный Страж святилища. Мудрее и важнее в иерархии Теклисовой Лестницы на службе у духа горы не было никого. Меринот лежал на полу разрушенного храма, свернувшись калачом, и все еще сжимал копье с наколотым на него Гедонистом Слаанеша. Одна половина жилистого, мускулистого тела Меринота была опалена огнем, другая — безжалостно истерзана вражескими когтями и изрублена клинками. С ног до головы старика окрасило во все оттенки от угольно-черного до кроваво-красного. Целым остался только один гранатово-карий глаз — он никак не вязался с жуткой картиной несовместимых с жизнью повреждений.
Однако старик был все еще жив. Ферендир понял это по настойчивому и умоляющему взгляду единственного уцелевшего глаза. К тому же рука, которую не приварило к телу огнем, отчаянно тянулась к послушнику.
— Ферендир! — прохрипел старый альв.
— Наставники! — заорал Ферендир и кинулся к старому Мериноту. — Сюда! Тут есть живой!
Ферендир схватил Меринота за протянутую руку — на ней два пальца было отрублено, хотя срезы к тому времени уже затянулись коркой. Молодой альв сжал эту руку так крепко, словно тем самым надеялся удержать старого Хранителя знаний в мире живых. Почему Меринот до сих пор дышал, несмотря на ужасные раны? Как только он терпел эту боль, эту агонию?
Под сапогами захрустел мусор, из тьмы и дыма с разных сторон почти одновременно появились двое — Дезриэль и Сераф поспешили на отчаянный призыв ученика. Хотя их лица по-прежнему выражали только мрачную решимость, быстрота, с которой они откликнулись на зов, говорила о том, как несказанно они рады найти кого-то живого среди горы трупов.
Меринот содрогался в конвульсиях и превозмогал приливы жутчайшей боли. Ферендир еще крепче сжал ему руку и стал мысленно умолять гору, чтобы старый Каменный Страж выжил — или хотя бы успел рассказать о том, что тут произошло.
«Нет, — внезапно осенило Ферендира, — молись не о здравии! Взгляни только, в каком он состоянии! Искромсан, изуродован, терпит невообразимые муки. Молись, чтобы он быстрее почил. Молись о скором избавлении от страданий!»
Оба наставника встали на колени перед изуродованным и обуглившимся телом Каменного Стража. Сераф бережно обнял старого альва, чтобы тот не чувствовал себя одиноким и покинутым перед смертью на холодном и грязном каменном полу. Дезриэль осторожно погладил впалую костлявую щеку Меринота. Ферендир удивился тому, на какую нежность и внимательность, оказывается, способны эти два опытных и решительных воина при виде умиравшего старшего товарища.
— Не бойся, Меринот, — негромко проговорил Сераф. — Мы тебя не оставим.
— Учитель, — только и сказал Дезриэль.
Ферендиру показалось, что на глаза второму наставнику навернулась слеза. Значит, Дезриэль в свое время учился у Меринота! О Тирион и Теклис, что же тогда он переживал в эту минуту?..
— Времени… — голос старого альва прозвучал не громче шуршания тонкого пергамента на легком ветерке, — нет…
— Не волнуйся, — ответил Сераф. — Мы никуда отсюда не уйдем! Тебе осталось недолго.
— Я не об этом! — выдавил Меринот и попытался покачать головой. — Не о себе… Камень… потерян!..
Ферендир не понял, что пытался сказать умирающий. Наставники обменялись взволнованными вопросительными взглядами — похоже, тоже не вполне поняли.
— Что-что потеряно? — переспросил Сераф.
— Камень! — ответил Меринот. — Враг забрал камень!
Ферендир не имел ни малейшего представления, о чем твердил старый Меринот, но догадывался, что дело было чрезвычайной важности. Иначе почему Каменный Страж перед смертью решил обсудить какой-то камень? Как только наставники услышали его слова, то сокрушенно нахмурились и еще больше посерьезнели.
— Какой именно камень? — спросил Дезриэль.
— Эйдолит, — ответил Меринот, подавился, захрипел и захаркал так, что все его полусожженное тело затряслось.
Сераф стал укачивать его, как младенца, а Дезриэль повернул учителю голову набок, чтобы облегчить ему дыхание. Однако Ферендир заметил, что при этом оба наставника не сводили друг с друга глаз и молча обдумывали услышанное. Что бы ни представлял собой этот камень, Эйдолит, судя по всему, он имел огромную ценность.
Меринот перестал кашлять и задышал ровнее, хотя с большим трудом и совсем неглубоко. Тогда
