Цена свободы. Дверь через дверь - Андрей Александрович Прокофьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Их нет, я имел ввиду, что походу переработки, я уничтожил черновой материал – невнятно, тихо сказал Егор, по-прежнему не поднимая головы.
– Вот вы уже запутались, то было, то не было, то уничтожили. Лучше было бы просто указать местонахождение этих бумаг, или того человека, которому вы передали рукописи. И еще подумать о том, что из-за вас под статью попали двенадцать ваших соратников, и их участь, тяжесть неминуемого наказания сейчас зависит от вас Егор Евгеньевич, от того станете ли вы с нами сотрудничать или по-прежнему будите упираться и нести всякую ахинею.
– Они ничего не сделали, они просто поверили мне – произнес Егор и наконец-то поднял голову к верху.
– Вы же умный, молодой человек. Зачем говорите впустую. Ваши соратники, последователи, они не просто вам поверили, а распространяли бред вашего учения. Так что особой разницы между вами нет, ну, за исключением того, что вы автор антигосударственной пропаганды, что вы всё это задумали и пытались, с их помощью, осуществить. Впрочем, из этого всё равно ничего бы не вышло – закончив говорить, Возков улыбнулся, что-то ироничное, снисходительное было в его улыбке.
Егора передернуло. Тупость и ограниченность, возведенные в систему, в принцип, в смысл. И во всё это, этот человек убежденно верит, всё это является не только убеждением, ведь всё это, есть он сам. Вся огромная система состоит из таких как он. Их множество, и еще больше объем их ограниченного мышления. Поток идиотизма. Нагромождение штампов, в которых букашки. Одни больше, другие меньше. Одни разноцветные, другие серые и невзрачные. Какой же силой необходимо обладать, чтобы заставить их сделать самое простое, заставить задуматься. Ведь ни создать, ни повторить, а всего лишь начать думать. Ужасно, и вот этот следователь, для него нет ничего, ему нет никуда дороги.
– Я думаю, что не вам решать. Возможно или невозможно – гордо ответил Егор.
– Не смешите меня. Не вы первый, не вы последний. А система как стояла так стоит. Вся эта история мне очень хорошо знакома. Новое учение, существование мира добра и справедливости. Он в одном шаге, нужно всего лишь увидеть, послушать пастырей, последовать за ними. Более умные особи всегда хотят манипулировать менее образованными и наивными представителями общества. Так было, так будет – спокойно, с философским налетом, говорил Возков.
– Ну и вы, вы занимаетесь тем же самым. Разве это не так? Только у вас нет ни добра, ни справедливости, ни равенства. У вас лишь алчность, злоба, и непомерное превосходство. Можно долго продолжать список отрицательных определений – высказался Егор и вновь опустил голову вниз, не желая дальнейшего продолжения.
– Значит, не хотите облегчить свою участь, участь ваших последователей – резюмировал Возков.
– Отпустите их, я один отвечу за всё – тихо произнес Егор.
– Чтобы они продолжили распространение вашей идеи, чтобы они из рук в руки передавали, оставленное вами, писание. Вы Егор Евгеньевич смешны в своей наивности. Но я хочу быть терпеливым. Сейчас вас отведут в камеру. Там совершенно нечем заняться, кроме того, чтобы думать. Так вот, там вы будите много размышлять. И я настойчиво вам рекомендую вспомнить о реальной участи, о той неизбежности, которую вы уже над собой свершили. Но её еще можно скрасить. Не забывайте о том, что у вас больная мать. Помните, и о ваших друзьях.
– Я не изменю своих показаний – произнес, не смотря на Возкова, Егор.
– Ну, это вам лишь кажется. Поверьте мне, мы умеем разговаривать несколько иначе, но мне не хотелось, я надеюсь на ваше благоразумие.
После, спустя несколько секунд, еще раз внимательно посмотрев на Егора, следователь Возков нажал на кнопку. В кабинете появились двое сотрудников, которые молча сопроводили Егора до камеры.
4
… Когда Егор открыл глаза, то испуг очень быстро сменился восхищением. Перед ним находился его мир, тот который он поместил на страницы своего романа. Улицы, люди, предметы, атмосфера, запах, и еще всё остальное, то, чего нельзя воспроизвести словами, но очень легко и просто ощутить, так, что нет сомнения: это сейчас дано лишь тебе, может измениться, пролетит минута, и всё это будет для всех остальных, но сейчас, это твоё, только твое, лишь для тебя.
Не двигаясь с места, Егор провел бесконечные пять минут. Его глаза воочию видели то, что уже было воспроизведено головой. И могло бы статься, что подобное не должно шокировать. Только вывод поверхностен, слишком надуман, а увидев, глаза не хотели подчиниться тем образам, которые уже имели своё место на бумаге. Нет, между чернилами, между авторской фантазией, и между реальными красками, видами, чувствами пролегла целая пропасть, которую не перешагнуть, не заметив, это нужно почувствовать, нужно принять. Еще раз сделать своим.
Легкие наполнялись кровью. Близкое головокружение туманило эйфорией голову, а проходящие рядом с Егором люди не замечали его вовсе. Не обращали на него никакого внимания, ни понимая, ни зная, ни ощущая, что здесь и сейчас, на небольшом пятачке, возле старинного здания, стоит и смотрит на них их же создатель. Если бы они могли знать. Если бы могли принять то, что невозможно. Но они всего лишь спешили по своим делам, они занимались тем, что их волновало, что было им необходимо.
А Егор осторожно двинулся с места. Ноги слушались исправно. Дышать было легко и приятно. Восприятие дополнялось тем, чего не было в романе, тем чего он не додумал, просто не представляя себе такого огромного количества разных деталей, моментов, видов. Но главное, люди, и они не удивляли. Они были такими, какими их уже видел, какими он их уже знал. Ведь перед ним находился мир его мечты, который был и не был авторской собственностью. И очень хотелось верить, что да. Проходили минуты. Еще больше опьянял поток встречного ветра. Смешивались чувства и мысли, и уже, очевидно, ощущалось, что нет. Водоворот восторга, не принимающий единых правил. Да, и этого было не нужно. Может после, но не сейчас. Сейчас пусть будет то, что есть. С волной невероятного наслаждения, с захлестывающим приливом непередаваемого кайфа.
Улицы, такие, как и по ту сторону двери. Похожие, точные копии домов. Зеленые насаждения, бордюры, ограды, столбы уличных фонарей, хорошо знакомый сквер, лавочки, дорожки, светофоры, чуть меньше автомобилей – всё похоже, всё сравнимо, но при этом совершенно иное. Откуда это ощущение? Собственный разум, где всё это уже было. Через воздух, через кровь, что
