Верхняя пуговица. Ъ-космоопера, неизбежность человеческой истории - Мария Буркова

Бездонные глаза Зораны неприятно потемнели, она упрямо закусила губу и уложила ладони себе на талию.

– Нужен мне был аж три раза Имперский космофлот, глупость изрядная. А наше положение меня давно не устраивает – достало меня бояться каждую ночь, что ты из космоса не вернёшься однажды. Хочешь жениться – не вопрос, хоть завтра, но при условии, что летать ты больше не будешь, хватит мне нервы мотать. Я получила выгодное распределение в клинику доктора Кумасиро, так что денег теперь хватит на двоих вполне.

Несмотря на всё хладнокровие в боекомплекте, Скайстон рухнул в кресло, слегка покачнувшись. На то было целых две причины, и первая – настоящий шок от столь пренебрежительного отношения к делу всей его жизни. Ну что значит не нужен Имперский космофлот, что за идиотская позиция, от такого адекватные люди в здравом уме и трезвой памяти не отказываются никогда! Кому интересны в Империи амбиции провинциального докторишки, будь он хоть местным Асклепием?! Да кабы был бы, не сидел бы здесь, а давно работал при дворе Императора! Вот так взять и разменять настоящее сокровище – статус медработника космофлота, на какие-то дешёвые леденцы в лавке, у Зораны вообще ум в таком случае имеется, или он влюбился в фантик от ребячьей конфетки? Ну, а вторая… Скайстон почувствовал, что воротник куртки начинает его душить – такого он за собой вообще не припоминал, и, расстёгивая ворот, вдруг ослеп на секунду от страшного воспоминания. Подошва женской лодочки с высоким каблуком, у него на горле в проклятую ночь в лесу, когда его схватила банда поклонников Белиала, и густой голос их командирши: «Так ты отказываешься петь для меня? Тебе придётся пожалеть об этом!». Эрида Дорас, а ведь ты ошиблась, я не жалею, что отказал, хоть голоса у меня теперь нет, – и если ты всё-таки жива, я припомню тебе не себя, а разорённый монастырь…

– Вальтер, что это с тобой сегодня, ты слишком бледен, устал, что ли? – что за металл в твоём голосе, Зорана, неужели я для тебя только игрушка, которую жаль сломать или потерять? Я ведь живой, хоть и ранен…

– Что ты такое несёшь, Зорана? – севшим почти до шёпота голосом ошеломлённо произнес Темпл. – Что значит «летать больше не будешь», ты в своём уме? Я лётчик, я только это и могу, ты вообще хоть раз видела, как это происходит? Давай-ка я устрою тебе экскурсию в космос на моём корабле, чтоб не было больше таких заявлений. Там и обручение обставим – пусть твои подруги обзавидуются.

– Тебя послушать, Вальтер, так ты родился в этом космосе! – тон был очень недовольный, и это угнетало ещё больше.

– Да, так и было, на имперском крейсере по пути от границ дальней коротации, и что? – с вызовом прошипел Темпл, уже не особо сдерживая раздражение.

– А то, что в гробу я видала эти ваши межзвёздные перелёты! А также обязанность вас оттуда дожидаться! Я патриот своей планеты, и на ней можно жить вполне прилично без необходимости глупо рисковать. И… мне нужен муж, а не бродяга, – итак, роняя такие слова, какого позитива она ждёт в ответ, любопытно?

– Очень интересно тогда, чем может заниматься твой муж, – нарочито спокойно полюбопытствовал Темпл.

Будь Зорана повнимательней в этот момент, она бы поняла, что между ними уже начала разверзаться пропасть. Но она была слишком самоуверенна в своей доминантной роли и желании блеснуть.

– Да чем угодно – для бизнеса возможностей полно, у нас даже таксисты хорошо зарабатывают!

– Ага, и уборщики тоже, – совсем тихо и ровно сказал Скайстон. – Подай мне ножницы для бумаги, пожалуйста.

– Зачем?

– Я попросил, окажи любезность, – она машинально выполнила, уже заметив, что глаза Темпла наливаются холодным сиянием дальних звёзд, но ещё не отдавая себе отчёта в происходящем. – Спасибо.

Скайстон не торопясь поднялся на ноги. Затем с лёгким вздохом, как человек, уже принявший решение, молча взялся резать пряди своей гривы ниже уровня подбородка. Он делал это со странным спокойствием, не глядя на Зорану, которую это зрелище повергло в безмолвный ступор. Светлые, как летнее субарское солнце в полдень, яркие клочки резво сыпались на бордовый ковёр, не то создавая этим простым падением ужасающую нереальность действа, не то придавая ему особое величие. Закончив, Темпл холодно усмехнулся, бросил ножницы совершенно испуганной уже их хозяйке и молча взялся пришнуровывать плащ к куртке.

– Вальтер, зачем это? – смогла наконец выговорить Зорана, почуяв всё же неладное.

– Вальтер кончился – этот бродяга опять двинул в свой космос, и у тебя нет необходимости его оттуда дожидаться, – невозмутимо пожал плечами Скайстон, застёгивая ворот куртки. – Это, – он указал небрежным жестом вниз, – всё, что от него осталось в этом мире. Кажется, был неплохой парень, верно?

– А… ты… – ах, так она так ничего и не поняла до сих пор, ну, значит, я прав, хоть и не хотел этого…

– А мне пора, сударыня, всего доброго, – Скайстон церемонно поклонился, развернулся спиной и неспешно двинулся прочь. В наступившей душной вечерней тишине где-то послышался грохот обвала, но было ясно, что этот шум не имеет реального источника. Каблуки сапог вдруг вздумали стучать по ступенькам лестницы – обычно обходилось без этого, но, оказывается, в этой старинной постройке ступеньки из настоящего природного камня. Когда капитан «Демона» уже оставил за собой первый пролёт, Зорана выскочила из квартиры с каким-то невнятным криком, оборвавшимся, как только их взгляды встретились. Против воли Скайстон чуть помедлил, остановившись. Девушка тоже застыла на верхней площадке, приняв очень уверенную позу.

– Вернись, – негромко потребовала она.

Темпл вежливо, но отрицательно мотнул головой и молча двинулся к выходу, не особо спеша, но и не стараясь медлить, а спустившись, перешёл на спокойный, но быстрый шаг. Даже желая его догнать, теперь это было проблематично – особенно в неприспособленной для широкого шага женской обуви. Тем не менее, ещё в подъезде он резким движением осенил себя тройным крестным знамением – и в этот момент вспомнил, что его подруга не носила канонического нательного креста, предпочитая стилизованные затейливые бижу. Захотелось горько засмеяться, но Темпл подавил это желание. Как назло, затрещал браслет связи – но это оказался Ютака Хориа:

– Прости, что беспокою тебя в недолжный для этого момент, но кое-что потребовалось очень срочно уточнить. Ты можешь уединиться на пяток минут и поговорить со мной?

Скайстон против желания всё же усмехнулся:

– Я свободен, Ютака, и весь в твоём распоряжении хоть на весь вечер. Где увидимся?

Собеседник вежливо кашлянул – это означало у него сильное удивление.

– Тогда я жду тебя как можно скорее в кафе «Даймё». Будь сейчас осторожен, хотя у меня и нет плохих новостей.

– Я постараюсь, – вежливо пообещал Темпл, и, уже отключив связь, понял, что обрадовался.

Но неспешной прогулки не получилось – ноги так и не желали сбавлять взятый темп, будто опасаясь стать ватными, и Скайстон махнул рукой на тот факт, что его продвижение по мощёным диким камнем улочкам со стороны было очень заметно. И как давно он привык делать вид, что его нет на местности? Сразу, как превратился в Саймона Флэша, стало быть? Экая глупость с его стороны, однако – он же не насекомое, чтоб оставаться незамеченным окружающими, достаточно просто сделать непроницаемое лицо, глядя сразу везде и в никуда. Вот и всё, так гораздо легче дышать, особенно вечерним воздухом. Для гуляющих горожан, как было видно по их реакции, он вовсе не вызывал подозрений – разве что некоторую искреннюю симпатию, большинство проводивших его взглядом точно также смотрели бы на любой понравившийся им объект, вне зависимости от степени одушевленности предмета. Хотя вот девушки и дамы… да, очень конкретный интерес, без сомнения, но тут уже пора посмеяться над самим собой – было бы вовсе скверно, не будь этого интереса в природе, верно? Тем более, что он на голову, как не больше, выше местных мужчин и не темноволосый, как они. Но даже останавливаться на ком-то взглядом Темпл не хотел – осколок тоски внутри получил-таки сегодня солидную порцию обиды для роста и зашевелился внутри. Хотелось уйти куда-нибудь на безлюдный берег и улечься там, закрыв лицо руками – но именно этого сейчас и нельзя, и это очень хорошо.

Кафе «Даймё», несмотря на то, что до темноты было ещё прилично времени, яростно ощетинилось и вовсю мигало праздничной иллюминацией, будто желало всему свету сообщить, что именно в нём сегодня будет происходить что-то феерическое и достойное внимания. Едва Скайстон ступил на каменные плиты летней террасы, как справа будто из-под них вырос вечно улыбчивый и постоянно кланяющийся субарец в форме служащего заведения:

– Вас ждут, позвольте проводить.