Замуж за давнего друга - Джулия Тиммон

Сердце Деборы сжалось от тоски и умиления.

– Хорошо, пообедаю.

У Кейджа заблестели глаза.

– Как здорово, что я согласился дать вам это интервью.

5

Вернувшись домой, Дебора снова приуныла. Ею заинтересовался отличнейший парень, с Гербертом все обещало наладиться, но на душе лежал камень, будущее не радовало. Чтобы совсем не пасть от печальных раздумий духом, она пошла в комнату к матери и в подробностях рассказала о встрече с Кейджем. Здесь-то ее и застал звонок Герберта.

– Деб! – интригующим голосом воскликнул он. – Наш план уже работает лучше, чем можно было ожидать!

– План? – не сразу поняла Дебора.

– По покорению мисс Бессердечности, – пояснил Герберт.

У Деборы от щек отлила краска, и, чтобы зря не волновать мать, она поднялась со стула и отвернулась к окну.

– Фиона уже твоя? – изо всех сил стараясь казаться спокойной, даже вдохновленной Гербертовой победой, полюбопытствовала она.

– Пока нет, но все как будто к тому идет, – весело сообщил он. – Если ты не занята, приходи, я в саду. Расскажу все по порядку.

Дебора поймала себя на том, что какое-то время с удовольствием вообще не наведывалась бы к другу, во всяком случае пока в душе не стихли воспоминания о той ночи, но ответила:

– Ладно. Буду минут через десять.

– Уходишь? – ненавязчиво спросила Эмили.

Дебора, почувствовав себя вдруг маленькой и беспомощной, чуть не бросилась матери на грудь и не попросила спрятать от тягот взрослой жизни. Но, само собой, сдержалась и сказала весьма спокойным, даже скучающим голосом:

– Да, как всегда, к соседу.

– Передавай от меня привет.

– Обязательно.

Минуты, в которые Дебора шла по изученной до мелочей дорожке к Гербертову дому, показались ей несколькими часами. Чего она только ни передумала за это время, какие только решения ни приняла и ни отклонила. А в какой-то миг даже остановилась, охваченная желанием плюнуть на все и сейчас же куда-нибудь переехать – с этой улицы или вообще из Вашингтона, – но собралась с мужеством, чтобы продолжить путь. Уже приближаясь к саду, строго велела себе забыть о дурацкой любви и выслушать Герберта внимательно, а потом взглянуть на все, что у них произошло с Фионой, его глазами и придумать, как ему действовать дальше.

Герберт не сидел на скамейке, а бродил меж яблонь в глубокой задумчивости. Дебора первая его увидела и, хоть сердце жалобно застонало, вымучила улыбку.

– Деб! – Заметив гостью, Герберт быстро к ней подошел и, окинув с головы до ног быстрым внимательным взглядом (раньше ничего подобного Дебора за ним не замечала), кивком пригласил сесть. – В это трудно поверить!

Они, будто сговорившись, опустились на разные, стоявшие друг к другу под прямым углом лавки, и Герберт стал рассказывать, какие невероятные последствия повлекла за собой его утренняя рассеянность. Фиону точно подменили. Она, мало того что снова явилась просить прощения, еще и сама пригласила Герберта пообедать вместе, в ресторане была самой обходительностью и сказала, что с радостью погуляет с ним в следующую субботу – с ним одним и без всяких там фокусов.

Каждое слово друга впивалось в сердце Деборы острой колючкой, но она притворялась, что очень рассказом увлечена, хоть для этого ей и приходилось тщательно избегать встреч с Гербертом взглядом.

– И, что самое интересное, утром, проходя мимо нее, я ничуть не прикидывался! – воскликнул он, наконец выложив все. – Просто очень уж глубоко задумался.

Дебора медленно повернула голову и спросила, больше для поддержания разговора:

– О чем?

У Герберта вдруг потемнели глаза, во взгляде промелькнуло странное выражение: не то испуг, не то стыд – нечто такое, отчего и ему, и Деборе стало вдруг не по себе. Она снова отвернулась.

– О чем? – повторил Герберт, чтобы потянуть время. – Да… я и сам уже не помню.

Неужели? – задалась вопросом Дебора, ясно вдруг почувствовав, что с субботнего вечера не только она перестала быть с Гербертом кристально честной, но и он с ней. Задумался настолько глубоко, что забыл о безумной страсти к Фионе, а о чем именно задумался – уже не помнит. Странно…

– Ты, естественно, ей поверил и на прогулку согласился, – пробормотала она, как бы обмозговывая все, что услышала.

Герберт вскинул плечи.

– Если бы ты видела, как она меня об этом просила. Я даже подумал в ту минуту: Деб, наверно, права. Помнишь, ты сказала, вдруг она не виновата, что настолько капризная? Вдруг ее с малолетства приучили никого ни во что не ставить? Как Эстеллу в «Больших надеждах».

Дебора кивнула.

– Только, если честно, – не вполне уверенно произнес Герберт, – я уже вроде бы не горю желанием ее завоевать…

На секунду сердце Деборы согрела надежда, но, тут же поняв, насколько это глупо, она, дабы замаскировать явно отразившиеся на лице чувства, запрокинула голову и громко рассмеялась.

– Вы только на него посмотрите! Не успела девушка стать покладистой, он мгновенно потерял к ней интерес. – Она не то в шутку, не то всерьез погрозила ему пальцем. – Нет уж, дорогой! Отступать поздно. Тем более теперь, когда все так многообещающе пошло! Зря мы, что ли, убили вчера на разработку плана добрых полчаса?

– Каких там полчаса, – испытующе на нее глядя, сказал Герберт. – Минут пятнадцать, не больше.

Дебора, войдя в роль и радуясь, что способна на это, вскочила со скамейки, встала по другую сторону стола напротив Герберта. Оперлась на гладкую поверхность руками и наклонилась вперед.

– Полчаса или пятнадцать минут – какая разница? А как ты страдал? Чего только не натерпелся? – Ей пришло в голову, что и между ними никогда ничего не произошло бы, не будь Фионы и Гербертовых мук, и, почувствовав горечь, а вместе с тем и болезненную радость, она выпрямилась и принялась ходить по траве. – Нет, нет, теперь не за горами полная победа. Только действовать надо по уму, спокойно все обдумать, рассчитать, предусмотреть. – Она пораскинула мозгами. – Главное, научись никогда больше не раскисать. Не растай от ее покорности, продолжай обращаться с ней так, будто осознал, что мир не вокруг нее одной вертится. А то, чуть только она почувствует, что ты снова готов терпеть от нее любые унижения, сразу превратится в себя прежнюю и все вернется на круги своя. – Она на мгновение умолкла и мысленно похвалила себя. – Может, все ее капризы из-за одного только: ей нужен не какой-нибудь подобострастный слизняк, а настоящий мужчина?

Она остановилась и повернулась к Герберту. Он смотрел на нее немигающим, странно взволнованным взглядом. Некоторое время они вели бессловесный разговор глазами.

– А почему ты так рьяно взялась мне помогать? – подозрительно спросил вдруг Герберт.