Ностальгия по убийству - Картер Браун

Композитор не знал, верить мне или нет.

— То, что вы сказали, Мэвис, очень существенно... Хотел бы я все же знать правду...

— Я бы тоже... Мне до сих пор непонятны функции мистера Томчика и мистера Бланта.

— Ну, что касается Алекса, то он считается у нас режиссером-постановщиком. Алекс изволит проводить репетиции в своем доме, как видите.

— А Уолтер?

— Формально он — продюсер. Ищет деньги, следит, на что они расходуются, подбирает исполнителей... Но на деле Уолтер расширил свои функции и тоже претендует на роль постановщика. Он опирается на мощную поддержку Нины.

— А в итоге?..

— Шум, крик и суета. То, что предлагает один, не нравится другому, и наоборот. Единственное, в чем оба постановщика сошлись, — надо менять сюжет и зонги.

— И вам придется написать новую музыку?

Иган Ганн пожал плечами.

— Может быть... Но это произойдет не раньше, чем Берт напишет новые тексты. А так как мы с ним с сегодняшнего утра не разговариваем, то результата нашей совместной работы актеры будут ждать долго.

— Какая у вас сложная жизнь, — посочувствовала я.

— Признаться, композитор я еще не совсем опытный... — Иган вздохнул, поправляя на носу очки. — Несколько лет я занимался аранжировками, а это совсем другое... Берт втянул меня в историю с мюзиклом, он уверял, что все будет великолепно, что с профессионалами работать одно удовольствие, и я поверил... Конечно, для меня это шанс прогреметь на Бродвее. Шанс неплохой, и идея хорошая — ностальгическая постановка с участием знаменитых когда-то Нины Фарр и Трейси Денбор. Публика придет прежде всего посмотреть на своих кумиров, которых не было видно целых двадцать пять лет. Я хочу написать настоящую музыку, которая берет за живое, и два первых зонга мне удались, но... То, что происходит здесь, не укладывается ни в какие рамки. Это не репетиции, а бардак. Жаль, что я ввязался...

— Неужели все так плохо? Конечно, сюжет дурацкий... Когда мистер Бэнкрофт пересказывал его мне, я поддакивала из вежливости, но на самом деле либретто мне не понравилось. Но я знаю, что сюжет — всего лишь канва. Мюзиклы и не должны претендовать на психологическую глубину. Главное — музыка, игра, пластика, блеск...

— Как вы правы! — с жаром воскликнул композитор. — Но Берт... Он бездарен, как осел. И самое ужасное, что я понял это только сейчас.

— Может, вам нужно самому придумать сюжет?

— Увы... Я умею сочинять музыку, и только.

— Вы не пробовали найти другого драматурга, а толстяка, подливающего дамам водку в лимонад, послать в зад? — осторожно предложила я.

— Хорошая мысль, но... Я не найду другого драматурга.

Иган улыбнулся так печально, что мне стало его искренне жаль.

— Берт и Алекс давно знакомы. Если я скажу против Берта хоть одно слово, то мигом останусь без работы. Никого в этом мире не интересует молодой неизвестный композитор, будь он самим Моцартом! Это несправедливо, верно?.. Но разве на свете существует справедливость?

Конечно, не существует, я была согласна с Иганом Ганном, но решила не развивать тему, чтобы не впасть в грех уныния.

— Скажите, Иган, вы когда-нибудь слышали про Астарота?

— Про Астарота?

Иган снял очки и удивленно посмотрел на меня.

— Вас это... интересует?

— Да. То есть нет. Услышала как-то, вот и решила полюбопытствовать...

— Астарот — это имя хорошо известно в черной магии. Князь тьмы, один из персонажей свиты сатаны, входящий в высшую иерархию, он завлекает невинные души в свои сети, развращает, разжигает похоть...

— Вы так хорошо знаете черную магию?

— Еще Студентом консерватории я хотел написать симфонию «Астарот — Князь тьмы». Эта тема привлекала меня, в ней для композитора таится много возможностей... Но сочинение симфоний пришлось отложить до лучших времен. Сами видите, чем я занимаюсь — придумываю песенки для престарелых актрис, решивших вернуть молодость...

— Все с чего-то начинают...

— Да, вы правы. Поэтому я так надеялся на успех этого мюзикла на Бродвее! Но, по-видимому, я большой неудачник...

— Если это так, то вы симпатичный неудачник. Иган мигом надел очки и посмотрел на меня вопрошающе-недоуменным взглядом.

— Мисс Зейдлиц, — произнес он, запинаясь, — а не погулять ли нам? Пройдемся, подышим воздухом...

— Спасибо, однако я сегодня уже надышалась... нагулялась... накупалась...

— Вы были на пляже? Я бы тоже хотел там побывать.

Неожиданно он схватил меня за руку — почти так же, как утром это сделала старая мартышка Агата.

— Мэвис, покажите мне дорогу на пляж!

Я пожала плечами и согласилась.

Мы обошли дом и через калитку вышли на тропинку. Когда я снова очутилась под кронами высоких деревьев, у меня возникло странное ощущение, что весь сегодняшний день я, как челнок, буду сновать по тропинке туда-сюда, туда-сюда... Сейчас выскочит мистер Робинсон или Альфред, и все начнется сначала...

Иган не замечал моего потухшего настроения, он с шумом втягивал в себя воздух и радовался:

— Красота! Мэвис, посмотрите, какая зелень! А это высокое небо! В шелесте листьев я слышу обворожительную мелодию. Да улыбнитесь же!

— Отпустите мою руку, тогда, быть может, я и улыбнусь.

Иган Ганн сбавил шаг, медленно разжал пальцы, освобождая мою кисть. Он смотрел на меня, а не себе под ноги.

— Мэвис, вы для меня загадка, — сказал он, приглушив голос. — Вы очень красивы, но... Вы не та, за кого себя выдаете. Я видел старлеток, это в своей массе глупые девчонки, способные только хихикать... Вы — другая. В чем тут дело? Чего я не знаю или не понимаю?

Я хмыкнула.

— Иган, чтобы объяснить все, как есть, надо полностью вам доверять. И почему вас не устраивает моя роль старлетки?

— Меня все устраивает... — Он надулся и, помолчав, сказал: — Давайте переменим тему. Вам не кажется, что в доме Алекса происходит нечто странное? Что за призрак Олтона Эсквита? Вы так подробно описали его... Теперь вы интересуетесь Астаротом. Причем тут Астарот?

— Ни при чем!

— Мэвис, вы грубите старшим. Мне придется шлепнуть вас по мягкому месту.

Я вспомнила, что именно в этом месте солнце сильнее всего обожгло мою кожу, и решила на некоторое время стать послушной девочкой.

— Да, Иган, вы правы: в доме что-то происходит. Мне кажется, что в центре событий, о которых мы не знаем, но можем догадываться, стоит Селестина.

— Из-за наследства, которое она получит в день совершеннолетия?

— Думаю, что это так.

— А каким боком причастен Астарот?

— Это наверняка связано со смертью Мэри Блендинг.

— Мэри... Когда я собирался писать симфонию и интересовался черной магией, история с раздвоенным копытом на лбу мертвой девушки заинтриговала меня. Я принялся расспрашивать людей, попытался вникнуть в эту историю и обнаружил вполне логичную закономерность...

— Какую?

Я просто сгорала от любопытства.

— Сегодня утром я намекнул и, как мне показалось, кое-кто мой намек понял.

— Кое-кто, но только не я.

— Видите ли... Те, люди, которые были на вечеринке у Олтона Эсквита тогда, когда погибла Мэри... Они на какое-то время стали вроде прокаженных.

— Все равно ничего не понимаю.

— Но вы же слышали, о чем я говорил за завтраком.

Композитор с досадой сорвал с куста ветку и принялся шлепать ею по своей ноге.

— Иган, миленький, повторите еще раз персонально для меня.

— Разве вы не слышали, как за кофе я сказал, что последний мюзикл с участием Нины Фарр и Трейси Денбор принес студии колоссальный доход, но, вопреки здравому смыслу, студия не продолжила контракт с актрисами?

— Да, вы это говорили, — неохотно согласилась я. — Ну и что? Кажется, Трейси и Алекс объяснили, что другие мюзиклы принесли убытки, что время ковбойских фильмов прошло и на студии решили не рисковать.

— Чепуха!

Иган Ганн даже остановился.

— Ложь как прикрытие неприглядной стороны... Истинной причиной явилась та самая вечеринка у Эсквита. Тот, кто был на ней, кто оказался замешанным в скандале, потерял всякую надежду на съемки. Вот так поющий ковбой в один момент сошел с экрана...

— Алекс Блант? Он был тогда, когда убили Мэри Блендинг, в этом доме?! — вскричала я.

— Они все тут были, — усмехнулся Иган. — И Алекс, и Трейси, и Уолтер. Нина, как мне кажется, тоже. Все четверо. И тогда же, в сорок седьмом, карьера каждого была завершена. Одномоментно.

— А... Джон Меннинг? Его тоже выкинули из кинобизнеса?

— Разумеется. Был грандиозный скандал. Когда Нина сказала, что чем идти замуж, лучше бы она пошла в билетерши, она лукавила. Даже в билетерши ее бы не взяли.

Мы снова шли по тропинке, взявшись за руки. Я пыталась осмыслить услышанное. Черт побери! Как все серьезно!

— Выходит, этой ночью у меня в спальне действительно был Олтон Эсквит, — произнесла я, все еще не веря в то, что говорю. — Но почему он пришел и начал рассказывать только сейчас, спустя столько лет? Почему он не искал настоящего убийцу раньше?