Однажды в платяном шкафу - Патти Каллахан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я представила, как он лежит в теплой постели, готовый отдать все на свете за возможность встретиться с писателем в его доме. Его не испугали бы ни долгий путь по сугробам, ни ветер, от которого слезятся глаза, ни мороз, кусающий путника за нос и щеки.
Если бы я могла подарить Джорджу что угодно, то, кроме здорового сердца, я бы подарила ему ответы на вопросы о Нарнии. Сегодня за чашкой чая мистер Льюис и Уорни – которого, как оказалось, вдобавок звали майором, потому что он отставной военный, – поделятся со мной еще одной историей. Я приготовилась слушать, но при этом пообещала себе, что ради Джорджа обязательно узнаю еще кое-что, что-то столь же важное и неоспоримое, как жестяная банка со мхом, которую Уорни подарил Джеку.
Тут я вдруг вспомнила о грядущих экзаменах. От одной мысли об этом спина сразу заныла так, как будто за плечами у меня висел неподъемный рюкзак с учебниками.
– Мэгс!
Чей-то голос выдернул меня из размышлений и вернул в реальность; от неожиданности я поскользнулась на обледенелом тротуаре, но успела схватиться за балюстраду. Я обернулась и увидела, что ко мне кто-то приближается. Этим кем-то оказался Подрик, мальчик, с которым я и Делия, моя соседка по этажу, познакомились в одном пабе. Он изучал литературу и философию в Магдален-колледже. Больше я ничего о нем не запомнила, хотя мы минут пять неловко пытались поддерживать разговор. У него была девушка; мы как-то повстречались, но ее имя тут же вылетело у меня из головы. Она ничем не отличалась от остальных девушек с волосами, собранными в гладкий хвост, и красной помадой, на которых я никогда не буду похожа.
Подрик выбежал из боковых ворот и устремился ко мне, на ходу застегивая пальто и натягивая шерстяную кепку на непослушные рыжие кудри. Из-за его появления я разволновалась, хотя прекрасно понимала, что это было за волнение. Глупое, ненужное волнение.
– Мэгс!
– Привет, Подрик.
Я кивнула с безразличным видом. Я тороплюсь.
– Ты запомнила, как меня зовут! – широко улыбнулся он, словно ему только что подарили подарок. – Куда направляешься? – Он резко остановился рядом со мной. – Не хочешь выпить со мной по пинте? – Акцент выдавал в нем выходца из Северной Ирландии, ровно как и дерзкая улыбка, которая словно бы бросала вызов миру, в котором он всегда добивался своего.
– Спасибо за приглашение, но я не могу. У меня встреча с преподавателем.
Подрик оглянулся через плечо, потом снова посмотрел на меня.
– В таком случае, ты идешь не в ту сторону.
Я рассмеялась.
– Я иду к нему домой.
– Звучит слегка неприлично. – Он шутливо поморщился.
Я покачала головой. От этого намека, пусть он и сказал это в шутку, я залилась краской.
– Нет, что ты, ничего подобного. Я иду домой к мистеру Льюису и его брату Уорни. Они пригласили меня на чай. Он даже не мой преподаватель; он просто рассказывает мне истории. Долго объяснять.
Я вытерла нос тыльной стороной варежки, обреченно подумав, что Подрик наверняка видит во мне серую мышь-заучку, которая вечно копается в своих цифрах.
– Расскажешь, если я тебя провожу? Очень хочется послушать. Люблю долгие объяснения.
– Буду рада твоей компании, – честно ответила я.
Мы неторопливо перешли через мост Магдалины и свернули с Хай-стрит на Плейн-стрит. Подрик шел рядом, так близко, что мог бы случайно соприкоснуться рукавами. Но, разумеется, ничего такого не произошло.
– Знаешь, – начал он, еще не успев как следует отдышаться, – он занимается со мной английской литературой.
– Он твой репетитор? И как он тебе?
Я замолчала, и в этот момент двое мальчишек, несущихся по улице, врезались прямо в нас. Мы еле устояли на ногах; Подрик подхватил меня, чтобы я не потеряла равновесие. От его прикосновения я буквально утратила дар речи. Но мне не давал покоя внезапно возникший вопрос: общается ли мистер Льюис с Подриком иначе, чем со мной? В сердце на секунду вспыхнуло что-то вроде ревности, но ее тут же заглушило любопытство.
Мы вышли на перекресток, где нужно было пересечь улицу Сент-Клементс. Убедившись, что дорога свободна, Подрик протянул мне руку и кивнул в сторону тротуара напротив. Эти знаки внимания, простые, но такие приятные, подкупали. Мы ускорили шаг, и он непринужденно продолжил разговор, как будто мы его и не прерывали.
– Он настоящий гений. И всегда такой серьезный, пока не выдаст что-нибудь невозможно остроумное. Некоторые зовут его тираном, но большинство его обожает. Он требовательный. Терпеть не может дураков, поэтому не все с ним ладят. Но если ты правда хочешь научиться понимать книги, то лучшего преподавателя не сыскать.
– Ну, рассказчик он действительно прекрасный, – ответила я. – Я была у них дома, хотела кое-что спросить, а потом…
Тут я осеклась, но пауза продлилась недолго: открытая, широкая улыбка Подрика помогла мне отбросить последние сомнения, и я решилась рассказать ему про брата и его просьбу, хотя до этого не говорила об этом никому.
Мой рассказ растянулся на несколько кварталов. Когда мы дошли до Хэдингтон-Роуд и я закончила свое повествование, Подрик шумно выдохнул, как будто всю дорогу говорил он, а не я, и выдал тихое озадаченное «ого».
– Наверное, глупо собирать истории из чужой жизни. Но это все, что я могу сделать для брата.
– А ты читала другие произведения мистера Льюиса? – поинтересовался Подрик.
Наши фразы превращались в белый пар и растворялись в холодном полуденном воздухе.
– Нет.
– Они тоже очень интересные. «Письма Баламута» и «Расторжение брака». Еще есть «Космическая трилогия» и книга про льва, конечно же, – сейчас про нее все говорят, потому что когда-то мистер Льюис был атеистом.
От удивления я остановилась как вкопанная.
– Мистер Льюис был атеистом?
– Да, представь себе.
Подрик довольно заулыбался, заметив мое искреннее изумление. Сняв шерстяную кепку, он принялся приглаживать непослушные кудри. Я стала оправдываться.
– Ну, я практически ничего о нем не знаю. Я занимаюсь физикой, а не сказками. До тех пор, пока брат не обратился ко мне со своей просьбой, я ничего не знала о мистере Льюисе, кроме его имени.
– Может, это даже к лучшему. Возможно, тебе нужно знать о мистере Льюисе только то, что он сам тебе расскажет.
Я молча пожала плечами, которые, как и шея, ныли после долгих часов, проведенных за книгами в тишине библиотеки Бодли.
