Кукловоды. Дверь в Лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон

8

Захват одной из ключевых фигур администрации я воспринял с каким-то рассеянным удовлетворением и больше об этом не думал. Мы – я имею в виду людей-рекрутов – почти совсем не думали, мы знали, что надлежит делать в данный момент, но узнавали об этом, уже действуя, как вышколенная лошадь, которая, получив команду, немедленно ее выполняет и уже готова к следующему сигналу наездника.

Вышколенная лошадь и ее наездник – неплохое сравнение, но все же не полное. Всадник распоряжается умственными способностями лошади лишь отчасти, наши же хозяева получали в свое распоряжение не только разум, но и память, и жизненный опыт каждого из нас. Мы же и общались за них друг с другом, иногда понимая, о чем идет речь, иногда нет. Разговорное общение шло через нас, слуг, но мы никак не участвовали в более важных, прямых переговорах непосредственно между хозяевами. Во время таких совещаний мы просто сидели и тихо ждали, пока наши повелители не наговорятся, затем заправляли одежду, чтобы спрятать их, и делали, что приказано. Одна такая конференция большого масштаба состоялась после того, как был завербован заместитель министра финансов; я знаю о ее содержании не больше, чем вы, хотя я на ней присутствовал.

К словам, что слетали с моих губ по воле хозяина, я имел отношения не больше, чем телефонная трубка к словам, что из нее доносятся. Кстати, все это время аудиореле, имплантированное у меня за ухом, молчало, а свой телефон я оставил на базе. Я, как и он, был всего лишь аппаратом связи, не более того. Как-то, через несколько дней после того, как меня «завербовали», мне случилось передавать администратору клуба новые инструкции о поставках ячеек с хозяевами. Во время разговора я сознавал, что прибыли еще три корабля, но не знал, где они приземлились, в моей голове был лишь адрес в Новом Орлеане, который я назвал.

Впрочем, я совершенно об этом не задумывался, а просто продолжал делать свою работу. После дня в клубе я стал новым «помощником мистера Поттера по особым поручениям» и проводил целые дни – а иногда и ночи – в его кабинете. Возможно, далее мы поменялись ролями: я нередко отдавал устные распоряжения и самому Поттеру. Хотя не исключено, что сейчас я понимаю социальную структуру паразитов гораздо хуже, чем тогда. Их взаимоотношения могли быть более гибкими, более анархическими и гораздо более тонкими, чем я могу себе представить, исходя из приобретенного опыта.

Я знал – и также знал мой хозяин, – что мне опасно показываться на улицах. Через меня мой хозяин немало узнал о структуре, которую мы называли Отделом. Ему было известно, что Старик знает о моей «вербовке» и не оставит поисков до тех пор, пока меня не поймают или не убьют.

Странно, что мой хозяин не подыскал себе нового носителя и попросту не убил меня: «рекрутов» у нас было куда больше, чем наездников. Причем они не испытывали ничего похожего на человеческую щепетильность. Хозяева, только-только извлеченные из транзитных ячеек, часто наносили своим носителям увечья; мы всегда уничтожали таких носителей и подбирали новых.

Напротив, мой хозяин к тому времени, когда он выбрал меня, управлял по меньшей мере тремя человеческими носителями – Джарвисом, мисс Хайнс и одной из девочек в офисе Барнса, вероятно секретаршей, – и в ходе этого, несомненно, приобрел изощренность и умение контролировать своих человеческих носителей. Он с легкостью мог «менять лошадей».

С другой стороны, станет ли опытный ковбой менять вышколенную рабочую лошадь на новую, еще не объезженную? Возможно, только поэтому меня прятали и я остался жив. А может быть, я сам не знаю, о чем говорю: что пчела может знать о Бетховене?

Через некоторое время город был «обработан», и мой хозяин начал выводить меня на улицу. Я не хочу сказать, что у каждого жителя города появился горб. Людей было слишком много, а хозяев слишком мало. Но все ключевые позиции в городе занимали теперь наши «рекруты» – от полисмена на углу до мэра и начальника полицейского управления, не говоря уже о мелких городских начальниках, священниках, членах советов директоров крупных компаний и значительной части руководства связи и средств массовой информации. Большинство населения продолжало жить обычной жизнью, не только не обеспокоенное этим «маскарадом», но и ничего о нем не подозревающее.

Разумеется, до тех пор, пока кто-то из них по той или иной причине не оказывался на пути у хозяина. В таких случаях их просто устраняли, чтобы заткнуть им рот. Это вело к убыли потенциальных носителей, но никакой нужды экономить их не было.

Наших хозяев заметно сдерживали трудности общения на большом расстоянии. Оно было ограничено тем, что́ они могли сказать на человеческом языке по обычным каналам связи. Дополнительные ограничения возникали, если не было уверенности в безопасности канала: тогда приходилось прибегать к кодированным сообщениям вроде того, что я послал, заказывая первые два контейнера. Без сомнения, у хозяев имелась связь между кораблями и, вероятно, между кораблями и базой, но поблизости не было ни одного корабля; этот город захватили случайно в результате моего рейда на Де-Мойн в прошлой жизни.

Очевидно, такого общения через слуг им было недостаточно. Видимо, для координации действий часто требовался прямой телесный контакт. Я не эксперт по экзотическим психологиям. Некоторые утверждают, что паразиты не отдельные индивидуумы, а клетки более крупного организма. В таком случае… но какая разница? Главное, им нужны были конференции с непосредственным телесным контактом.

На одну из таких конференций меня отправили в Новый Орлеан.

На самом деле я не знал, что туда собираюсь. Однажды утром я, как обычно, вышел на улицу, добрался до стартовой платформы, расположенной в нашем спальном районе, и вызвал такси. Машин было мало. Я подумал, что стоит перейти на другую сторону и поехать общественным транспортом, но мысль была немедленно подавлена хозяином. После долгого ожидания мое такси поднялось к платформе, и я начал в него забираться – я говорю «начал», потому что тут подскочил какой-то шустрый старикан и забрался в такси первым.

Я получил приказ избавиться от него, но приказ был немедленно отменен и тут же последовал второй: действовать осторожно и осмотрительно, поскольку даже хозяева не всегда полностью уверены в себе.

– Извините, сэр, – сказал я, – но эта машина занята.

– Точно, – ответил старик. – Я ее и занял.

Он был воплощенным самомнением, весь, от портфеля до диктаторских замашек. Он вполне мог быть членом Конституционного клуба, но не одним из наших: их всех мой хозяин знал.

– Вам придется найти себе другую, – сказал я, пытаясь его урезонить. – И покажите-ка чек с номером очереди.

Свой чек я взял со стойки, как только поднялся на платформу. Номер такси совпадал с номером на моем чеке. Деваться ему было некуда, однако старикан даже не пошевелился.

– Вам куда? – требовательно спросил он.

– В Новый Орлеан, – ответил я, впервые узнав, куда направляюсь.

– Тогда вы можете подбросить меня до Мемфиса.

Я покачал головой:

– Это мне не по пути.

– Да это всего пятнадцать минут! – Он, похоже, злился и с трудом держал себя в руках, как будто не привык, чтобы с ним спорили. – Вам, сэр, следовало бы знать правила пользования такси в наше время всеобщего дефицита. Вы не имеете права необоснованно забирать общественный транспорт в единоличное пользование! – Он повернулся к таксисту и потребовал: – Водитель! Объясните этому человеку правила!

Водитель вытащил изо рта зубочистку – лишь для того, чтобы заявить:

– А мне все равно. Взял, отвез, привез. Сами разбирайтесь между собой, или я попрошу у диспетчера, чтобы дал мне другого пассажира.

Секунду я стоял в нерешительности, не получая никаких инструкций, затем осознал, что забрасываю свой багаж внутрь и лезу в такси.

– В Новый Орлеан. С остановкой в Мемфисе.

Водитель пожал плечами и просигналил в диспетчерскую. Второй пассажир фыркнул и перестал обращать на меня внимание.