Пояс Богородицы.На службе государевой - Роберт Святополк-Мирский

Глава третья. ЛИВ ГЕНРИХ ВТОРОЙ, ИЛИ ТРЕТЬЯ СВАДЬБА НА РЕКЕ УГРЕ

Такого переполоха в Медведевке не было давно.

Все началось с того, что двадцатилетний Кузя Ефремов совершенно изнемог от жары под лучами палящего июльского солнца, от которого не спасала даже плетеная крыша наблюдательной вышки в центре Медведевки, где он нес дневное дежурство. Соленый пот струился по лицу, попадал в глаза, обжигал их и вызывал слезы, которые мешали смотреть. Кузя взял кувшин, чтобы ополоснуть лицо, и, увидев или скорее сразу ощутив по весу, что он уже пуст, перегнулся через плетеную ограду, оглядывая сверху дворы близлежащих домов.

Чуть поодаль в господском дворе под тенью березы у могилы покойного отца Настасья Федоровна качала две люльки со своими близнецами — как раз сегодня она с матерью и детьми приехала в гости к своей золовке и хозяйке имения — Анне Алексеевне. Слева и справа никого не было видно, но зато в ближайшем дворе дома бортника Кудрина сидела на скамеечке двенадцатилетняя Ксеня — сестра еще зимой уехавшего с Медведевым в Новгород Алеши и возилась со щенками. В Медведевке все знали, что Ксеня обладает даром понимать язык животных, они безукоризненно ее слушались и, казалось, понимали каждое ее слово, причем не только домашние, но и лесные, дикие. Совсем недавно по весне произошел случай, потрясший все поселение, которое с той минуты смотрело на Ксеню с восторгом, смешанным с некоторым страхом, который всегда испытывают люди, общаясь с человеком, обладающим нечеловеческими способностями. Проснувшись после зимней спячки и, должно быть, еще не совсем придя в себя, в Медведевку забрел из лесу огромный старый медведь. Его тотчас окружили собаки, поднялся страшный визг и лай, жители повыскакивали из своих домов и бросились обратно за оружием. Клим Неверов, разбуженный после ночного дежурства, схватив свое копье, в одном исподнем уже бежал к медведю, лениво отмахивающемуся лапами от наседавших со всех сторон собак. Анница, выглянув в окно и увидев происходящее, схватила лук и, распахнув створки, хотела стрелять прямо оттуда, но медведь, теснимый собаками, переместился и стал невиден. Анница выскочила на крыльцо и уже натянула тетиву, прицеливаясь, как вдруг раздался звонкий девичий голосок:

— Стойте! Не надо! Не убивайте его!

Вот тут-то произошло невероятное.

Ксюша негромко произнесла какие-то слова, и собаки разом смолкли; она сказала что-то еще, и медведь застыл как зачарованный, стоя на задних лапах и не сводя с девочки глаз. Клим остановился с поднятым копьем, готовясь поразить зверя с десяти шагов, Анница с натянутым луком прицелилась, чтобы пронзить медвежье сердце с пятидесяти, но ничего этого не понадобилось.

Ксюша в полной тишине, на глазах у застывшего как по команде "замри" населения Медведевки, ласково и вполне нормальным человеческим языком попросила собак разойтись. Ко всеобщему изумлению присутствующих, собаки опустили головы, завиляли виновато хвостами и, будто забыв об окруженном ими медведе, побрели в свои дворы. Потом Ксюша обратилась к медведю, а он тут же покорно опустился на все четыре лапы, шерсть его улеглась, и когда Ксюша под испуганное "Ох!" всей толпы подошла к нему, дикий, опасный и самый непредсказуемый лесной зверь покорно лизнул ей руку, заглядывая в глаза. Ласково поглаживая медведя по шее и непрерывно говоря ему что-то с улыбкой, — а он был настолько велик, что его голова была вровень с лицом девочки, — Ксюша неторопливо повела его на окраину поселения, довела до опушки леса, и там они расстались, причем медведь уходил в лес очень неохотно, постоянно оглядываясь, а Ксюша все говорила и говорила ему вслед какие-то слова. Но история на этом не закончилась. Спустя некоторое время Ксеня стала выпрашивать у отца бортника Федора Кудрина мед и ходить с этим медом в лес каждый третий-четвертый день. Конечно, сам Федор, его жена Ольга и уж тем более семидесятилетняя бабка Пелагея (мать Федора), которая как раз и учила внучку умению общаться с животными, поскольку сама владела этим искусством в совершенстве, прекрасно знали, в чем дело, но остальные обитатели, наверно, постепенно забыли бы о весеннем эпизоде, если б не рассказ потрясенного Юрка Копны, к тому времени полностью оправившегося от ран, нанесенных ему зимой татарами на броде через Угру. Совсем недавно, уже когда наступило лето, Юрок, совершая лесное патрулирование окрестностей Медведевки, увидел вдруг невероятную картину: на лесной поляне сидела на пеньке Ксюша Кудрина и раздавала куски меда двум маленьким медвежатам, а чуть поодаль стояли, облизываясь, огромные медведь и медведица. Юрок, разумеется, был не в состоянии утаить такое от остальных, и таким образом вся Медведевка узнала, что теперь, кроме ворожеи и целительницы Надежды Неверовой, в общине появилась еще одна "колдунья" — юная Ксеня Кудрина — специалистка по животным. Ее стали приглашать, если заболевала свинья или корова, и она легко излечивала их, а когда девочка принимала у кого-нибудь роды — будь то лошадь, собака или кошка, — они всегда проходили успешно и легко, причем лошади любили ее особенно, например, медведевский Малыш, соскучившийся по хозяину, хоть и привык к Аннице, но, услышав голосок Ксюши, сразу же весело ржал и норовил устремиться к ней, чтобы поздороваться. Правда, некоторые стали опасаться, не вселилась ли в девочку нечистая сила, но недремлющий отец Мефодий был тут как тут — Ксения исповедалась, причастилась и священник успокоил паству, заявив, что ничего бесовского в умении девочки нет, а напротив, это — Божий дар!

Все облегченно вздохнули. Вот и сейчас Ксюша играла, а точнее сказать, занималась со щенками, и, так как она была ближе всех к вышке, ее и окликнул Кузя:

— Ксюх, слышь, набери водички холодненькой из колодца, а то я тут спекся совсем…

В ожидании, пока Ксения наберет воды, Кузя внимательно оглядел окрестности.

Летом не то что зимой — все заросло зеленью, ничего не видно. Но это как кому. Постоянные занятия по обороне поселения, которые проводила Анница с привлечением Леваша Копыто и других весьма опытных в воинских хитростях соседей, многому научили и не новичков, какими были защитники Медведевки. Дело дошло до того, что теперь Клим Неверов и его команда просто изощрялись во всяких выдумках и штучках, соревнуясь в этом со своими соседями-людьми из Бартеневки и Картымазовки. Это именно Клим решил, что летом обзор с вышки должен быть не хуже, чем зимой, а потому провел с появлением зелени колоссальную работу, которая со стороны могла бы показаться просто абсурдной. Люди из Медведевки сотни раз взбирались на деревья в глухом, порой едва проходимом лесу и рубили верхушки деревьев либо определенные ветки с одной или с другой стороны отдельно выбранных стволов. В результате этой работы теперь, сидя на вышке, Кузя мог сквозь вырубленные через весь лес все расширяющиеся в даль на два-три километра коридоры-лучи видеть отдельные участки местности — именно те, которые позволяли заметить загодя приближение возможного неприятеля по одной из четырех дорог, которыми можно было проехать в бывшие Березки. Ну а если бы кто-то вздумал подкрасться к поселению прямо через лес, не показываясь на дорогах, то и тут он был бы немедленно обнаружен постоянным засадным караулом, который круглосуточно несли молодые люди Медведевки.