Кто скажет правду президенту. Общественная палата в лицах и историях - Алексей Соловьев

То же самое они сказали по телефону самому воришке. Доводы подействовали так, что к вечеру он сам привез телефон в милицию и сказал, что взял его случайно, просто перепутал с телефоном жены. На вопрос, зачем он его отключил, похититель так и не сумел ничего ответить, просто разводил руками, ссылаясь на рассеянность.

Вечером того же дня я отправился в отдел милиции. Перед этим некоторые мои коллеги убеждали меня, чтобы я пожалел парня и забрал свое заявление, мол, и так на всю жизнь запомнит. Зайдя в отдел, я сказал заместителю начальника, что в принципе готов забрать заявление, что не хочу ломать судьбу молодому человеку, достаточно будет получить обратно свой телефон. Офицер заверил меня, что похититель телефона получит условный срок, ни о какой тюрьме речь не идет, он сегодня же вернется домой. Но зло не должно оставаться безнаказанным.

Конечно, во многом я был с ним согласен. Почему, собственно говоря, человек, преступивший закон, должен отделываться легким испугом? Тем более что вором оказался далеко не ребенок, а тридцатилетний мужик, возглавлявший какое-то пиар-агентство. Но сомнения в правильности моего решения не проходили. Я позвонил двум очень уважаемым мной членам Общественной палаты. Анатолий Кучерена сказал мне просто – я должен сам решить, что делать. Совершать безнаказанные поступки нельзя, за все надо отвечать. Мария Каннабих тоже сказала, что я сам должен сделать свой выбор.

Я решил оставить заявление, но еще раз попросил, чтобы наказание было не слишком суровым. Через две недели, за несколько дней до Нового года, мне вернули телефон в целости и сохранности, я стер из него на всякий случай все записи и перенес их в записную книжку. Как предчувствовал – уже в начале января он у меня случайно выпал из кармана, но было уже не обидно и не опасно. Один мой товарищ пошутил: «Хорошо, что на той видеозаписи не оказался какой-нибудь известный правозащитник, страдающий клептоманией. Тогда бы уж точно пришлось договариваться полюбовно, скандалы нам не нужны».

Общественная палата в лицах

Я бы не хотел ограничить эту книгу исключительно повествованием о встречах и поездках, в которых я принимал участие, обсуждением наиболее острых социально значимых проблем или пересказом общественно-политических дискуссий, происходивших в Палате и за ее пределами. Мне бы хотелось, уважаемый читатель, ко всему прочему дать несколько портретных зарисовок людей, с которыми я работал бок о бок, показать их дела и характеры.

Чтобы никого не обидеть, я это сделаю не в порядке старшинства, занимаемого положения или личной симпатии, а в произвольной, мне самому не ведомой последовательности.

Рассказывая о работе Общественной палаты, нельзя хотя бы немного не сказать о тех, кто начинал и поставил на ноги совсем новое для страны дело. Служебные взаимоотношения членов Палаты прописаны в кодексе, принятом всеми. Если кто-то этим заинтересуется, может ознакомиться. Документ общедоступен. Первым секретарем Палаты был избран Евгений Павлович Велихов, его заместителем – Сергей Николаевич Катырин. Заместителем секретаря был также известный юрист Олег Емельянович Кутафин, который скоропостижно скончался, проработав у нас чуть меньше года. С февраля 2009 года заместителем секретаря ОП стал Михаил Владимирович Островский. С его приходом улучшилась связь между комиссиями и рабочими группами, расширилась сфера правозащитной деятельности.

Евгений Велихов

Напомню, что работа в Палате была для большинства общественной нагрузкой.

Секретарь Палаты Евгений Павлович Велихов, несмотря на почтенный возраст и мировую известность, – человек невероятно ответственный, мыслящий масштабно, по-государственному. Он активно взялся за дело, правда, сразу стало понятно, что секретарь не очень любит общаться с журналистами, предпочитает делать это исключительно по конкретному поводу и только в том случае, если в этом действительно есть необходимость.

Однажды на пресс-конференцию он поехал на метро, так как опасался опоздать – улицы города представляли собой сплошную пробку. Ответственности и дисциплины Евгений Павлович требует и от коллег. Помню эпизод, когда журналисты информационного агентства, где мы проводили брифинг, допустили ошибку в написании его фамилии на табличке, стоявшей на столе. Он тут же достаточно жестко сказал, что это непрофессионализм и он не сядет за стол, пока ошибку не устранят. Досадная оплошность была тут же исправлена, пресс-конференция прошла успешно.

Велихову все интересно, он все знает. Например, это он просветил коллег, что такое «Википедия», и пожурил нас за то, что там нет ни одной информации о деятельности Общественной палаты. Как-то, ожидая вылета в аэропорту Владивостока, я спросил у него, как он относится к тому, чтобы общество, правозащитные организации имели возможность влиять на качество телепрограмм. Главным образом, меня интересовало его мнение относительно создания при государственных телеканалах общественных советов, в которые входили бы ученые, деятели культуры, науки. До этого с аналогичным вопросом я обращался к целому ряду членов Палаты, в принципе, идея им нравилась. Евгений Павлович сказал, что предложение интересное, но по сути своей сложно осуществимое: «Нас тут же обвинят в цензуре и во многом будут правы. Нужно стараться менять менталитет людей, тогда и программы будут другие».

Во время совместного недельного путешествия по Дальнему Востоку я не переставал удивляться неуемному любопытству этого человека. Он живо интересовался историей края, особенностями природы, традициями народов. Круг его интересов чрезвычайно широк, идеи, которые у него рождаются, весьма актуальны. Некоторое время назад люди с недопониманием восприняли его предложение о запрете употребления чиновниками слов «доллар» и «евро» в применении к оценке отечественной продукции. Дело доходило до смешного – цены в магазинах на некоторые товары указывались в так называемых у.е. Слово «рубль» упоминалось лишь в негативном аспекте. Складывалось впечатление, что мы живем не в России. Поднять престиж российского рубля можно было только экономическими мерами, но немалую роль при этом играла и ментальность населения, потребителю нужна была психологическая встряска. Многие периодические издания тогда с иронией отнеслись к инициативе общественников, а зря – результат этих мер, как говорится, налицо.

Публичную трибуну и общение с журналистами секретарь Палаты часто использовал для того, чтобы обратиться к гражданам с просьбой не быть равнодушными, проявлять активность, учиться защищать свои права. Евгений Павлович приводил пример села Усолье, что под Переславлем-Залесским. Во времена Ивана Грозного жители получили право на самоуправление. Потом, с установлением крепостного права, они этих прав были лишены. Прошли десятилетия, за которые люди свыклись с этим. Сегодня о крепостном праве и не вспоминают, но чтобы решить какую-нибудь проблему, им необходимо добираться до райцентра и там ждать приема у чиновника. Что же, выходит, у жителей села нет реальных возможностей проявить свою гражданскую позицию? Вовсе не так. По закону они могут собрать сход, объявить, что их беспокоит та или иная проблема и потребовать от властей ее решения. Большинство этого права не знают, а кто-то не верит, что, собравшись вместе, можно многое изменить и улучшить.

На пленарных заседаниях и на Совете Палаты Велихов большое внимание уделял поддержке деятельности общественных палат в регионах не в рамках какой-то системы, а в качестве самостоятельных единиц. Он нередко критиковал приезжавших к нам руководителей региональных Общественных палат за бездействие или малую активность. Открыто и прямо говорил, что общественные лидеры не имеют права тихо дремать.

Как-то декабрьским воскресным днем я приехал к Евгению Павловичу домой. Там, в небольшом поселке ученых недалеко от метро Щукинская, должны были собраться журналисты, чтобы из первых рук получить информацию об итогах выборов в Общественную палату (выборы завершились накануне вечером). Я отдал Евгению Павловичу подготовленные бумаги и небольшой аналитический материал. Он просмотрел его «по диагонали», отложил в сторону и продолжил свою работу.

Когда собрались журналисты, я пригласил его во двор. Он вышел и начал рассказывать, как изменился состав палаты, какие новые люди в него вошли. Информация была настолько полной и конкретной, что могло показаться – академик специально изучал биографии новых общественников.

В другой раз, во время спонтанного интервью в каком-то кафе, отвечая на вопросы журналиста «Комсомолки», Евгений Павлович подробно рассказывал о судьбе гражданского общества, о громких резонансных делах, которые вели члены Общественной палаты, а ведь к тому времени у нас было семнадцать комиссий. У меня имелся информационный материал, но он даже не посмотрел его, а уходя только попросил просмотреть готовое интервью, на всякий случай, чтобы журналист вдруг что-нибудь не передернул.