Слон и кенгуру - Теренс Уайт

Микки заговорил — быстро-быстро. Он преобразился.

— Прут повернулся.

— Да.

— У меня получилось.

— Да.

— Он сам повернулся.

— Да.

— Я не мог его остановить.

— Нет.

— Там вода.

— Да.

— Это всякий может.

— Да.

— И я могу.

— Да.

— Я сам сделал.

— Да.

— Видели, как он повернулся?

— Да.

— И я опять смогу?

— Да, Микки, хоть сто раз. Сделайте сейчас, быстро, чтобы запомнить как.

И они сделали это еще раз, и еще, и еще. После третьей попытки Микки научился поворачивать запястья так, чтобы кончик рогульки смотрел вверх. Оба пребывали на седьмом небе.

Ближе к обеду Микки робко спросил:

— А можно я прутик себе возьму?

— Он ваш, Микки, на веки вечные. И после обеда я вам еще двадцать штук нарежу, про запас.

Глава X

Миссис О’Каллахан сказала:

— Эти розочки на пианино, они красивенькие.

Домовуха, выведенная из себя составлением списков, сидела на кухонном столе поверх списка мистера Уайта, не давая ему писать. А он ерошил кончиком вечного пера ее шерсть, отыскивая блоху.

Миссис О’Каллахан он ответил так:

— Не знаю, вырастают ли пионы из семян или из клубней. Клубни для хранения великоваты. Но насчет цветов вы совершенно правы, миссис О’Каллахан. Рад, что вы о них вспомнили. В конце концов, пропади все пропадом, нам же не нужно, чтобы новый мир оказался полностью утилитарным. Такой оскорблял бы зрение наших де… Он оскорблял бы наше зрение, если бы содержал в себе только овес да капусту. Не вижу решительно никаких причин, по которым мы не могли бы расцветить его, привнести в него немного красоты и культуры, если, конечно, нам удастся их раздобыть, тем более, что семена много места не занимают. Я напишу сэру Джеймсу Маккею и попрошу составить набор всевозможных цветочных семян. И, раз уж речь зашла о Культуре, я как раз прошлой ночью размышлял о том, какие книги нам с собой взять. Люди, которые собираются потерпеть кораблекрушение и высадиться на необитаемый остров, обычно берут с собой, сколько я знаю, Библию и Шекспира; но, так как мы живем в достойном католическом доме, Библии у нас нет, да и в любом случае, я думаю, что от «Энциклопедии Британика» пользы нам будет намного больше. Она понадобится, чтобы воссоздать культуру. Я также подумываю, не взять ли нам вместо Шекспира «Словарь национальной биографии»?

Некоторое время он постукивал себя по зубам кончиком ручки, а затем решительно объявил:

— Не верю я, что Архангелу Михаилу одни только ветровые генераторы и интересны. Если мы возьмем всю «Библиотеку Эвримен», да и «Библиотеку Пингвина» в придачу, мы, пожалуй, сможем упихать их в пару чайных ящиков. Коли на то пошло, не думаю, что у меня наберется больше двух тысяч томов, а они займут не больше места, чем лошадь. Что важнее, лошадь или Александрийская библиотека? Наверное, лошадь. Но если мы бросим книги, небеса проклянут нас.

— А знаете, миссис О’Каллахан, — сказал он несколько позже, пристроив список на спину Домовухи, потому что другого места она ему не оставила, — работа эта куда труднее, чем казалось, когда мы начинали. Как по-вашему, сможете вы научиться есть траву?

Миссис О’Каллахан, стыдившаяся того, что Микки превзошел ее по части козлоходства, дала себе слово научиться всему, что ей предложат в следующий раз, — однако трава… она сглотнула, судорожно подергала пальцами.

— Мы начнем с молодой, — завлекательно пообещал мистер Уайт. — Салатики будем готовить и прочее. Мало-помалу и привыкнем, вам так не кажется?

— Одну траву?

— Это всего лишь на время.

— Но мой желудок…

— Тут вот какое дело. Наш Ковчег будет иметь в длину всего шестнадцать ярдов — и восемь в ширину. Внутри можно будет стоять и еще немного места над головой останется, поскольку мы решили боковые листы все же не укорачивать. Ну так вот, в это пространство придется втиснуть — из крупных животных — по меньшей мере, одну кобылу, одну корову и одну свинью, их юных самцов, самих себя и нескольких животных помельче, плюс материалы для строительства нового мира, сельскохозяйственные машины и годовой запас еды для всех нас. Проклятая лошадь, она знаете сколько слопать способна? Далее, понятно, что, чем быстрее мы сможем вырастить на иле урожай чего-нибудь, тем быстрее нам удастся накормить лошадь и корову, а это позволит сэкономить место, взяв поменьше припасов. Но ведь мы должны и о собственном пропитании думать, тут рисковать особо нельзя. Я попытался решить, какой урожай мы сумеем получить быстрее всего, да еще и самый обильный, и понял — трава это именно то, что нам требуется. На одной горчице да кресс-салате мы долго не протянем. Сдается мне, что травы мы сможем вырастить больше, чем чего-либо другого, да оно и быстрее выйдет, поэтому травного семени нужно взять сколь возможно больше и посеять его сразу после высадки на сушу. Если повезет, Нэнси и корова начнут кормиться травой уже через пару месяцев, а это чудеснейшим образом сократит время, которое мы должны будем продержаться на припасах. Поэтому я и стал гадать, не сможем ли мы и сами кормиться травой. Если удастся немного пожить на траве — в ожидании урожая, — в Ковчеге останется больше места для предметов будущей роскоши. И я точно знаю, что некоторые люди травой и вправду питались…

— Скажите, — вдруг осведомился он у миссис О’Каллахан, — желудков у вас столько же, сколько у коровы?

— Мой желудок…

— Все зависит от того, сколько их. Я определенно читал где-то, что у лошади на один меньше — или больше, не помню. Это просто-напросто вопрос окисления. Надо будет выяснить.

— Разумеется, — милостиво прибавил мистер Уайт, — пастись на травке мы не станем. Будем сначала собирать ее, даже варить немного, если угодно.

— Кропива, — обморочно пробормотала миссис О’Каллахан.

Она нередко ела крапиву, уверяя, что это хорошо для ее желудка.

— Хорошая мысль. Интересная. Крапива растет очень быстро. Конечно, тащить сорняки в новый мир дело опасное. Но если мы проявим исключительную осторожность и станем пожинать их молодыми, до того, как они обсеменятся, и пожинать полностью…

— Знаете, миссис О’Каллахан, одна особенность нового мира внушает мне особое беспокойство и связано оно с домашними животными и домашними растениями. Любые одомашненные существа закалены меньше диких. Разумеется, мы получим мир, наполненный коровами и капустой, а тигров и чертополоха в нем не будет, однако существует опасность, что все привезенное нами, одомашненное, перемрет слишком скоро… А где Микки?

— Он к Джимми Мёрфи отправился, с прутиком.

— Зачем?

— Так козлоходству его обучать. Ходил тут с прутом полдня, ходил, сам по себе. А уж и ячмень осыпался и овес осыпается, так Томми Планкетт говорит; ну да что я могу поделать, мистер Уайт? Такова Священная Воля Божия.

— Осыпался!

— Осыпался, мистер Уайт.

Общий принцип миссис О’Каллахан, который она применяла в отношении выпадавших ферме напастей, был таков: если они поправимы, их следует игнорировать, если нет, — паниковать по замкнутому кругу. Поэтому, когда Микки собирался купить, не глядя, «семилетнего пони» — страдавшего запалом, прожившего на свете тридцать три года и хромавшего на все четыре ноги, — заплатив за него без разговоров впятеро больше того, что пони стоил, и лишь потому, что он, Микки, побаивался лошадника, миссис О’Каллахан относилась к этому спокойно, поскольку оно было или могло оказаться поправимым. А вот если во всю пору жатвы лил дождь, как то обычно и бывало, — и этого, разумеется, никто из обитателей Земли поправить не мог, — миссис О’Каллахан проводила время, бегая, как курица с отрубленной головой, по кругу и виня во всем Микки. Эта ее круговая паника принимала обычно следующий вид: «Ох, оно меня доконает — Ох, я в рабство попала — Ох, люди на Микки верхом ездят — Ох, продам я эту землю — Ох, оно меня доконает». Идея состояла, по-видимому, в том, что поправимая напасть требует поправления — и потому ее следует игнорировать, а ну как самой поправлять придется, — непоправимая же взывает к решительным действиям, а поскольку я все едино поправить ничего не могу, так мне ее и бояться нечего. Кроме того, миссис О’Каллахан, по-видимому, чувствовала, что любые предпринятые ею меры (кроме, конечно, круговой паники), способны лишь увеличить опасность, — а ну как камень, который отвергли строители, возьмет да и заделается главою угла по Священной, понятное дело, Воле Божией.[13]

Ну, а что урожай осыпается, так это напасть поправимая.

— Боже милостивый! — вскричал мистер Уайт, впадавший в панику на основаниях совершенно противоположных. — Но ведь нам нужно будет взять с собой зерно! Какого дьявола делает Микки? Я же сказал ему: займитесь вместе с Томми сбором урожая. Он уже договорился с кем-нибудь, чтобы ему одолжили сноповязалку?