Листик. Судьба дракона - Анатолий Дубровный

В тот день Листик собирала цветы и травы для очередного создания обстановки. Почувствовав запах гари, девочка бросила все, что собрала, и прыгнула к домику Хуархиты. Домик пылал, а саму прорицательницу с безвольно болтающейся головой четверо мужчин в черных одеждах, раскачав, швырнули в огонь. Листик завизжала и бросилась в костер, но женщина уже была мертва. Девочка заплакала, ведь она успела привязаться к Хуархите. Хоть кругом и бушевало пламя, но Листик протянула руки, словно хотела обнять мертвую. С ладоней девочки (что явилось неожиданностью для нее самой) вдруг сорвался еще более жаркий огонь, испепеливший тело прорицательницы.

Отряд ревнителей расправился с очередной колдуньей, и после ритуала, призванного изгнать извечного врага Единого из его пособницы, тело бросили в огонь. Но вдруг неизвестно откуда появился маленький демон и с визгом прыгнул в бушующее пламя. Вроде девочка, но девочки в огонь не прыгают! Это немного смутило инквизитора, сопровождавшего отряд. Слуги врага Единого должны бояться очистительного пламени! Должны от него бежать! А тут этот демоненок, очень уж маленьким было непонятное существо, так похожее на обычного ребенка, сам бросился в огонь.

– Вы видели, ваша святость? – обратился один из ревнителей к инквизитору. – Этот слуга проклятого был в платье! Это…

Договорить он не успел, маленькая фигурка в горящих клочьях одежды, появившаяся из пламени, с рычанием, не соответствующим своим размерам, сломала ему шею и, показав невиданную силу, бросила тело в огонь.

– Рубите его! – закричал инквизитор.

Но маленький демон сам разрубил старшего ревнителя, стегнув огненной плетью. Пара ударов сердца – и с отрядом служителей Единого было покончено, против огненной плети демона не защитили ни доспехи, ни священные знаки, на них начертанные. А маленькая девочка-демон, увидев содеянное им, в ужасе посмотрела на свои руки, потом всхлипнула и быстро забросила тела всех убитых в огонь. Тихонько и жалобно подвывая, Листик некоторое время смотрела на пылающий домик. Еще раз громко всхлипнув, она взмахнула рукой, но ничего не произошло. Девочка, сжав губы и нахмурив брови, взмахнула рукой снова. Огненная плеть, ударив по рушащемуся домику, окончательно развалила его. Листик, продолжая хмуриться и закусив губу, протянула руки вперед, и с ладоней полился мощный поток пламени, который превратил все в пепел.

– Молодец, девочка, еще немного – и ты станешь настоящим драконом, могучим и безжалостным! – пророкотал чей-то голос, доносившийся словно отовсюду.

– Не хочу быть драконом, могучим и безжалостным! – закричала девочка, неизвестно к кому обращаясь.

– А придется, – с усмешкой ответил голос.

Девочка заплакала, и в небо стремительно рванул маленький изумрудно-золотистый дракон. Но это не избавило Листика от голоса, который снова пророкотал:

– От своей природы не уйдешь! А какое тебе дело до смертных, тебе, в чьих жилах течет кровь истинных драконов? Ты должна научиться убивать без сожаления…

– Я буду доброй, я не хочу никого убивать! – сквозь слезы пропищал дракончик.

Голос хмыкнул и пропал. Дракончик некоторое время кружил высоко в небе и, что-то увидев внизу, исчез. А у забора, где сушились какие-то вещи, появилась девочка, которая, воровато оглянувшись, ухватила штаны и рубашку и исчезла так же быстро, как и появилась.

Аугусто Лирамо, магистр изобразительных искусств, ехал в своей двуколке, глядя по сторонам. Он отправился на прогулку в надежде на то, что появится вдохновение. Но вдохновение не появлялось, вместо этого появился запах гари, довольно неприятный запах. Мастер Лирамо заметил, что дым идет со стороны небольшой рощицы, где стоял домик Хуархиты, довольно успешной в последнее время прорицательницы.

– Добрались до нее таки ревнители, – хмыкнул мастер.

Надежда на появление вдохновения пропала окончательно. Но вот пепелище вызвало интерес магистра искусств. Домик не просто сгорел, его будто кто-то слизнул огненным языком. Место, где жила прорицательница, теперь представляло собой гладкую выжженную поляну, даже намека не осталось на то, что здесь было человеческое жилье. Рассматривая черную дымящуюся проплешину, Лирамо услышал всхлип и заметил мальчика, судя по одежде (старым штанам и рубашке, которые были ему явно не по размеру) – нищий попрошайка.

Мастер застыл от накатившего вдохновения – мальчик был как раз тем ангелочком, образ которого ускользал от Лирамо. Боясь спугнуть удачу, вернее, своего будущего натурщика, магистр ласково спросил:

– Мальчик, ты чей? Где ты живешь?

– Ничей, нигде, – ответил, насупившись, этот ангелочек.

– А хочешь поехать со мной? Я тебя накормлю, дам монетку. Тебе надо будет только постоять. Не двигаясь, постоять, совсем немного. Согласен?

– А ты кто? – нагло спросил попрошайка-ангелочек.

Лирамо это немного покоробило, но, боясь упустить источник своего вдохновения, магистр изобразительных искусств гордо ответил:

– Я художник и ваятель! Я создаю прекрасное! Ты можешь в этом поучаствовать.

– Ага, – ответил ангелочек, запрыгивая в двуколку и устраиваясь рядом с мастером.

Лирамо отодвинулся, не столько чтобы дать место, а для того, чтоб не запачкаться. Да и запах от таких бродяжек бывает еще тот. Магистр удивился тому, что этот ребенок был чистым, да и пахло от него очень приятно. Только этот мальчик всю дорогу плакал, тихонько поскуливая, видно, у этого бродяжки что-то случилось, не могло же на него оказать такое впечатление сгоревшее жилище прорицательницы?

Приехав в студию, которая была и его домом (Лирамо, как многие художники и ваятели, не был богат), магистр искусств указал найденышу на большой таз, велел наполнить водой и помыться. Хоть ребенок и выглядел чистым, но кто его знает, что у него под одеждой, возможно, грязь и насекомые. Наполнив водой таз, мальчик без стеснения начал раздеваться, что порадовало художника. Жители Арэмии очень неохотно обнажались, религиозные правила на этот счет были очень строги. Но когда мальчик разделся, вдохновение Лирамо затрепетало, готовясь уйти, – мальчик оказался девочкой! А как можно изобразить ангелочка, имея в натурщицах девочку?! Где это видано, чтоб ангелочек был женского рода?! Но совершенные пропорции тела девочки, сообразные ее возрасту, и золотистая кожа не позволили вдохновению покинуть магистра окончательно. Мастер решил взять девочку в натурщицы, дорисовав потом то, что присуще только ангелочкам-мальчикам.

– Вот, становись сюда, – показал Лирамо на возвышение у картины, но девочка, рассматривая его работу, начала восторгаться, чем несказанно польстила художнику. Ведь если его картина оказала такое действие на наивного ребенка, не разбирающегося в высоком искусстве, то она действительно хороша.

А девочка, указав на старца в центре, спросила:

– Это кто?

Слегка удивившись невежеству найденыша (хотя что возьмешь с ребенка, да еще и с бродяжки), Лирамо пояснил:

– Здесь изображено пришествие святого Ивософата в Арэмию, святой пришел и принес дикарям, населяющим тогда эту страну, свет истинной веры. С тех пор Арэмия…

– А чего он такой небритый? – Девочка с неодобрением смотрела на всклоченную бороду святого. Проследив взглядом за жестом Лирамо, взявшегося за свой гладко выбритый подбородок, этот ангелочек с осуждением произнесла: – Он так спешил пришествовать, что не успел побриться? Да? Но разве можно в таком неопрятном виде нести свет? Скорее тьму, предварительно всех напугав своим страшным обличьем!

Мастер не нашелся, что ответить, потому что святой Ивософат действительно выглядел не как несущий свет истинной веры, а как разбойник с большой дороги. Художник молча указал на возвышение, и девочка так же молча запрыгнула туда.

Аугусто Лирамо вдохновенно творил. Ангелочек получился именно такой, как надо, такой, как и хотел мастер. Девочка оказалась идеальным натурщиком, вернее натурщицей, все время, пока мастер рисовал, она стояла неподвижно. Закончив свою работу, мастер сел в кресло и устало откинулся на его спинку. А девочка пошла по мастерской, она останавливалась около каждой скульптуры и внимательно ее осматривала, некоторые даже ощупывала, делала это, не скрывая своего восхищения. Лирамо, польщенный этим, великодушно предложил:

– Там, в углу, лежит кусочек глины, можешь сама попробовать.

На поддоне лежала глина, слегка засохшая, ее все равно пришлось бы выкинуть, так как она уже сильно затвердела. Девочка отломила кусочек размером с два своих кулака, и то, что произошло дальше, повергло мастера в шок! Глина в руках маленькой натурщицы потекла, превращаясь в фигурку неведомого зверя. Из этого материала невозможно такое сделать! Глина не способна передать множество мелких деталей такого размера! Девочка поставила на пустую подставку вылепленного ею неведомого зверя, нет, скорее демона – руки и ноги явно звериные. На спине крылья, длинный и, должно быть, гибкий хвост. Ну и голова, кошмарная пасть, рожки и гребень, начинающийся на голове и идущий вдоль спины до самого кончика хвоста.