Листик. Судьба дракона - Анатолий Дубровный

– Кто это? – спросил пораженный мастер.

– Дракон! – гордо ответила маленькая натурщица и, критически оглядев свое творение, добавила: – Вообще-то драконы не такие. Не совсем похожим получился.

– И где ж такие водятся? – удивленно поинтересовался Лирамо. Девочка точно где-то видела такого зверя, в этом не может быть никаких сомнений, такое придумать невозможно! Мастер взял фигурку и залюбовался. Несмотря на всю свою кошмарность, зверь был красив особой, дикой красотой, которую девочка сумела передать. А глина, из которой был слеплен крылатый демон, была твердой, будто ее уже обожгли в печи. Лирамо недоверчиво повертел фигурку, как такое могло произойти, он не понимал. Глядя на улыбающуюся девочку-ангелочка, мастер отбросил все сомнения – не могло это невинное создание быть ведьмой, скорее – во всем этом Помысел Единого, вот только какой?

Лирамо поинтересовался у девочки:

– Как тебя зовут?

– Лис… – начала Листик, но, вспомнив наставления Хуархиты, назвалась: – Лихита.

– Лихита, у тебя талант! Я с радостью взял бы тебя в ученики, если бы ты была мальчиком! Но постой… первая женщина – художник и ваятель, а я ее учитель! – задумчиво произнес Лирамо, размышляя вслух. Ему показалось, что он понял знак, посланный ему богом: – Гениальная художница и ваятель, а я ее наставник! О Единый! Ты посылаешь мне не ученика, а ученицу! Уже одно это прославит мое имя! Лихита, хочешь быть моей ученицей?

– Ага! – ответила девочка.

– Только вот что, пока ты не достигнешь определенного признания, славы, тебе нужно притворяться мужчиной, мальчиком. Понимаешь? Иначе все твои творения не примут только потому, что ты женщина, ну а когда…

– Ага, когда я буду знаменитая, то все ужаснутся! – заявила девочка. Лирамо непонимающе на нее уставился. Девочка поправилась: – Удивятся!

– Именно, ну а пока ты будешь мальчиком. Лихита – это женское имя, а мужское… Лиссарио! Вот! Нравится?

– Ага, только если не Лиссарио, а Листарио? Тогда меня можно будет называть Листиком!

– Листик? Гм… Странное имя, но, несомненно, оригинальное, как творческий псевдоним или даже как имя для художника, вполне… – задумчиво произнес Лирамо и одобрительно кивнул: – Хорошо, пускай будет Листик.

– Ага! – ответила девочка.

Лирамо посмотрел в окно, на улице уже стемнело.

– Вот возьми. – Мастер протянул Листику две большие серебряные монеты. – Завтра сходи в лавку напротив, купи себе что-нибудь из одежды, штаны, рубашку. То, что у тебя есть, уж очень… Ты похожа на бродяжку. Рядом есть еще продуктовая лавка… Хотя нет, зайди в трактир, это немного дальше, и принеси чего-нибудь горячего. Спать можешь устроиться здесь, а я пойду в свою спальню.

Спальней Лирамо величал каморку при мастерской-студии. Уже засыпающего художника посетила мысль – а не напрасно ли он дал монеты этой девочке? Если она бродяжка, то вполне может сбежать, прихватив деньги. Но, вспомнив, с каким восторгом девочка рассматривала картины и скульптуры, как она сама лепила из глины фигурку неизвестного зверя, Лирамо решил, что не ошибся и девочка послана ему Единым. Мастер успокоился и заснул. Проснувшись, как истинный представитель богемы, поздно, Аугусто Лирамо потянулся и почувствовал что-то необычное. Наскоро одевшись, он вышел в свою мастерскую. Там царил необычный порядок! Мало того, девочка поставила в вазы несколько букетов цветов и повесила в углах пучки ароматных трав. Художник вдохнул запах лесной свежести, наполнявший мастерскую. Несомненно, эта девочка послана ему богом не только как ученица, но и как награда за долготерпение, вместо тех нерадивых слуг, что были у Лирамо раньше, они ничего не умели делать, только воровать.

– Ага! Вот завтрак, мастер. – Девочка, одетая в штанишки и рубашку, какие обычно носят мальчишки ее возраста, была такой же лохматой, как и вчера. Ее рыжие волосы непокорно торчали в разные стороны.

– Ты бы причесался, Листик. – Лирамо специально обратился к своей ученице как к мальчику – пускай привыкает. Улыбнувшись (Листик выглядела как рыжий одуванчик), художник произнес: – Что ж ты не причесался? Вчера критиковал святого Ивософата, а сам…

– Ага! Так у него же голова лысая! А борода слишком большая, надо ее аккуратно подстричь. – Девочка замолчала и высказала мысль, видно только что пришедшую ей в голову: – А-а-а, я поняла! У него волосы с головы перешли на бороду, теперь он не стрижется, надеясь, что они вернуться обратно! Да?

Лирамо усмехнулся, столько непосредственности было в этом ребенке, а девочка спросила:

– Кушать будешь? А то все остынет!

Аугусто сел за стол, открыл крышку судка, что принесла Листик из трактира, и удивленно поднял брови – жаркое было горячим, словно только что снятым с плиты! И когда девочка это все успела: украсить комнату лесными цветами, убрать в мастерской (Лирамо, как истинный свободный художник, уже не помнил, когда он наводил здесь порядок), да еще и завтрак принести. Ну а жаркое! От трактира до дома магистра было минут десять ходьбы, даже если девочка всю дорогу бежала, то еда все равно хоть немного, но остыла бы!

– Ты кушать будешь? – еще раз спросила девочка и добавила: – Я что, зря старалась?

– К своему учителю надо обращаться на «вы» и с должным почтением, – наставительно произнес Лирамо, вопрос о том, как ученица все успела, мастер решил задать как-нибудь потом – уж очень вкусно пахло жаркое.

Может, завтрак, а может, порядок в мастерской способствовали тому, что вдохновение у магистра появилось прямо с утра. Лирамо понял, чего еще не хватало его картине. Был святой, который совершал пришествие, был ангелочек, указывающий святому, куда идти, но не было демона, этому препятствующего. Художник повертел в руках фигурку зверя, сделанного вчера Листиком, и понял – вот он! Демон на картине получился даже более выразительным, чем святой, правда, девочка осталась недовольна, она сказала, что дракон, так она называла этого зверя, слишком маленький. Лирамо прочитал целую лекцию о пропорциях, перспективе и других тайнах изобразительного искусства. К обеду Листик, хоть ее и не было почти час, снова принесла все словно только что снятое с плиты. На вопрос художника – как это у нее получается, девочка ответила:

– Я вообще-то хотела подогреть, но потом решила использовать стазис, это сложнее – зато все свежее!

– Стазис? – удивился Лирамо.

– Ага, мне мама показала, – кивнула девочка. – У меня долго не получалось, но потом я научилась. Это очень трудно сделать.

– Ага, – непроизвольно повторил за девочкой учитель, – сложно. Но потом получилось…

Лирамо пожал плечами. Наверное, это что-то из непостижимых кулинарных тайн, которыми владеют женщины, ну и некоторые повара-мужчины. Но с другой стороны, такие низменные вещи не достойны внимания настоящего художника – блюдо горячее, и ладно. Эти свои мысли мастер и высказал, поедая луковый суп.

– Ага, – заулыбалась Листик и попросила, когда ее учитель закончил трапезу: – Покажи мне, как…

И художник снова начал объяснять девочке тайны своего мастерства, даже не обратив внимания на то, что она продолжает ему тыкать, уж очень внимательным слушателем была Листик. Девочка проявляла восторженный интерес к предмету, так близкому Лирамо.

Так прошло несколько недель. Магистр, читая лекции ученице, почти закончил картину. Эту картину художник рисовал по заказу архипастыря Арэмии, для его дворца. Девочка настолько усвоила уроки своего наставника, что он ей доверил дорисовать некоторые фрагменты картины. Даже дракона, написанного Лирамо, Листик подправила, и мастер был вынужден признать, что так лучше. Хотя он попенял своей помощнице, что после ее вмешательства дракон-демон стал центральной фигурой картины, затмив собой ангелочка и совсем отодвинув на задний план бородатого святого. Этот факт немного волновал Лирамо. Вдруг архипастырь увидит в этом оскорбление церкви? Или вообще – ересь? А после обвинения в ереси одна дорога – на костер! Но переделать картину художник не успел – посыльный сообщил, что архипастырь вскоре пожалует за заказом.

Сухой старик в белой мантии и высокой шапке на голове долго разглядывал картину. Подходил ближе, рассматривал с разных сторон, потом, поджав губы, сообщил:

– Ну что ж, мастер, вы создали шедевр. Ваше творение достойно отображает подвиг святого Ивософата.

– Но, ваше святейшество, – вмешался один из свиты архипастыря, – святой совсем незаметен, да и ангел… Этот демон затмил всех!

– Так и должно быть, – еще больше поджал губы архипастырь. – Демон – это искушение, оно огромно! Оно затмевает все! Ангел указывает путь к спасению, но выбор пути остается за человеком, который мал и ничтожен, и тем величественней его подвиг! Святой Ивософат предпочел лишения и страдания, но выбрал путь служения Единому, отринув соблазны искусителя! В этом и есть истинная святость. Мастер сумел это передать.