Ошибки Г. К. Жукова (год 1942) - Фёдор Свердлов

После всего перечисленного, Мусабаеву ничего больше не оставалось, как выполнять указания своего шефа или, в крайнем случае, постараться как-то самому «выйти из рейда». Такое разрешение было получено, и 10 мая, Мусабаев вылетел на «Большую землю». На его место в ночь на 11 мая в штаб группы войск Белова прибыл военюрист 2-го ранга Радкевич. Этот прокурор мало интересовался стратегией и оперативным искусством, а работы у него было не меньше чем у предшественника.

Работая над своими мемуарами, Кононенко обратился к полковнику в запасе Лобашевскому, который проживал в Одессе, с просьбой дать свое мнение о документах фронта, которые проходили через его руки и об отношении с командующим фронтом. Вот, что он ответил: «Я был комиссаром штаба Группы войск Белова с начала февраля месяца, после гибели комиссара штаба бат. комиссара т. Резника. Приказ о назначении подписан 8 февраля. 25 февраля заболел тифом наш начальник политотдела Группы, и 11 мая, по просьбе Щелаковского, я был назначен нач. политотдела Группы. Через мои руки проходили все документы штаба фронта. По долгу службы мне поневоле приходилось все их читать и докладывать. Я не собираюсь вникать в их оперативный смысл или ошибочность, дело, пожалуй, не в этом. Все важные документы, как правило, подписывались Жуковыми и Булганиным. Честно скажу, что почти во всех документах, красной нитью проходило беспощадие Жукова, оно было направленно, в первую очередь, на ограничение прав и инициативы Белова. Именно сковывание инициативы Белова, жестокость, грубость Жукова, доходящая до оскорбления личности, вот в чем его главная ошибка. Ошибка, которая не могла не отразиться на боевых действиях нашей Группы, хотя даже в таких случаях, Белов находил в себе силы, терпение, мужество и умение вести дело так, чтобы приказ был выполнен. Так было по поводу Семлево, по вопросам взаимодействия с Ефремовым, по поводу смены КП, по делу Андрусенко и Сизова и т.д. Вспоминаю такой случай: когда мы, уходя прямо из-под огня немцев, перебазировали 28 мая штаб в Бол. Хатунь, на телеграмму Белова во фронт о смене командного пункта, Жуков ответил: «Кто вам дал право принимать самостоятельные решения?». Долго мне не хотелось показывать этот документ Белову, но долг службы обязывал. Белов, читая принесенную ему телеграмму, почесал за ухом, покрутил усы и устало сказал: «До чего же жестокий и бездушный человек!» Затем вызвал коменданта и приказал всем людям, которых валила с ног усталость, – отдыхать. Белову было виднее, чем Жукову, какие решения принимать, и ему нужно было давать полную инициативу и все права, а не унижать, дергать и оскорблять. Такое мое мнение».

БОИ В ТЫЛУ ВРАГА

Под руководством разведывательного отдела группы Белова еще с февраля началась подготовка и создание специальных групп разведчиков-диверсантов. Сейчас они со специальными минами начинали действовать на всех коммуникациях врага.

Белов просил у Жукова уточнить задачу: брать Вязьму или только овладеть железной дорогой и автострадой и тем самым отрезать и изолировать вяземскую группировку, ожидая подхода наших войск с севера или с юга. Он докладывал, что во всех кавдивизиях, кроме 1-й гв. кавдивизии, осталось не более чем по 150 бойцов, могущих вести бой в пешем строю. Артиллерии почти нет. Артиллерия 329-й стрелковой дивизии осталась в 33-й армии. Боеприпасы, разыскиваемые под снегом, не всегда доброкачественны и т.д.

После трагедии с 329-й стрелковой дивизией, Белов принялся за ликвидацию угринского гарнизона противника. Дело в том, что в результате наступления кавалеристов на станции Угра оказалась окруженной довольно значительная группировка немцев. Объединенная под одним командованием, она занимала несколько ближайших к станции населенных пунктов. Это было что-то вроде нарыва на занимаемой группой Белова территории. Вот и решено было его аннулировать. Наступление началось довольно успешно. Удалось выбить противника из населенных пунктов окружавших станцию. На этой станции находились эшелоны с боеприпасами, и они Белова особенно интересовали. Там у противника была артиллерия и минометы. Немецкая авиация ежедневно сбрасывала окруженному гарнизону на парашютах продовольствие и однажды даже – несколько парашютистов, очевидно, для поднятия боевого духа. Кавалеристов же немцы нещадно бомбили. С угринским гарнизоном можно было бы расправиться раньше, но пришлось снимать отсюда силы и сосредотачивать их для выручки 33-й армии, вернее, ее остатков. Бой с угринским гарнизоном начался в середине марта и с переменным успехом, продолжался до конца месяца. Когда немцы навалились на 4-й воздушно-десантный корпус, нужно было срочно идти ему на вручку. Блокада угринского гарнизона была снята. Немцы на станции Угра, заметив отход кавалеристов, заподозрили что-то хитрое с их стороны и ночью ушли со станции в населенный пункт Вознесенье. На станцию Угра немедленно были направлены партизаны из отряда Жабо. Там обнаружили 35 вагонов с нашими боеприпасами – снаряды: 45, 76, 122 и 152 мм, два вагона парашютов и много другого военного имущества. Снаряды были не только в вагонах, они лежали здесь в огромных штабелях. Все это было заминировано. Кроме того, немцы беспрерывно бомбили станцию и пытались подорвать боеприпасы. 4 апреля на станцию были направлены саперы и большой обоз для вывоза боеприпасов. Саперы разминировали вагоны и штабеля, началась погрузка боеприпасов на повозки и когда она закончилась, Жабо, под силой оружия приказал разгрузить повозки и прогнал их с территории станции. Отряд Жабо подчинялся командиру 4-го воздушно-десантного корпуса, и Белову пришлось обращаться к нему с просьбой прекратить безобразие и самодурство и наказать виновных за хулиганство. Вопрос был урегулирован. 10 апреля разведчики и обоз Белова подходили к станции. Но в чем дело? По ним открыли огонь… немцы. Оказалось, что ночью 9 апреля они вернулись сюда и прогнав без единого выстрела партизан Жабо, вновь заняли станцию.

11 апреля, взяв проводника из местных жителей, немцы двинулись на юг по территории занятой 4-м воздушно-десантным корпусом. Одно из подразделений десантников, оборонявшее высоту севернее станции Вертерхово, рано утром даже видело колонну немцев с обозом, но трогать их не стали, немцев было более 600 человек.

В это время 4-й воздушно-десантный корпус вопил о помощи, и вся 2-я гв. кавдивизия была переброшена к нему. Протяжение фронта группы Белова растянулось более чем на 300 километров. Территория, занимаемая ею в тылу врага, стала огромной. Силы же, которыми она располагала, вынуждали ее перейти к обороне и инициатива, медленно стала переходить в руки врага.