«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года) - Денис Козлов

Правда, германское морское командование, получив 14 (27) октября сообщение посольства в Константинополе о выходе турецкого флота в Черное море, воздержалось от выдачи В. Сушону приказа об атаке российских портов. Адмирал Г. фон Поль едва не отправил командиру Средиземноморской дивизии соответствующую телеграмму, но его удержал осторожный Г. фон Ягов. Статс-секретарь по иностранным делам опасался, что турецкие «влиятельные круги», выступающие против войны, негативно воспримут столь беспардонное втягивание их в вооруженный конфликт с Россией{155}. «Деликатное» молчание Берлина, однако, не имело решающего значения, поскольку ранее германское командование неоднократно выражало принципиальное согласие на операцию германо-турецких морских сил против русских: еще в августе в Берлине настаивали на проведении акции Средиземноморской дивизии в Черном море{156}, а последняя директива «атаковать русский флот, если представится возможность», была получена В. Сушоном буквально накануне — 12 (25) октября{157}.

«Оперативный приказ», отданный контр-адмиралом В. Сушоном 14 (27) октября, определял главной задачей оттоманского флота «уничтожение русских морских сил», попутно надлежало «уничтожить или захватить важное в военном отношении государственное и частное русское имущество и пригодные для военных целей торговые суда, за исключением нейтральных».

Замысел В. Сушона предусматривал внезапное нанесение ударов одновременно в нескольких пунктах — Севастополе, Новороссийске, Керченском проливе и Одессе. Оперативное развертывание (в терминах того времени — «марш-маневр») планировалось осуществить экономической скоростью, миноносцы по возможности вести на буксире. Использование радио дозволялось только в экстренных случаях.

В операции предполагалось задействовать практически все боеготовые силы. Исключение составили старые тихоходные линкоры «Торгуд Рейс» и «Барбаросс Хайреддин», канонерская лодка «Бурак-Рейс» и два миноносца, оставленные для обороны Босфора и, при необходимости, поддержки возвращающихся в базу кораблей. Младший флагман оттоманского флота ярбай (османский морской чин, соответствующий германскому или английскому коммодору) Ариф Ахмет-бей, которому было вверено командование этой корабельной группой, получил предписание В. Сушона «легкие неприятельские силы отгонять, превосходные — удерживать и атаковывать миноносцами».

Частные задачи отрядам и отдельным кораблям германо-турецкого флота формулировались следующим образом.

Линейному крейсеру «Гебен» (капитан цур зее Рихард Аккерман) и сопровождавшему его полудивизиону (паре) эсминцев под командой обер-лейтенанта цур зее Отто Зоммера надлежало на рассвете третьего дня операции приблизиться на 75 кабельтовых к входу в Севастопольскую бухту и нанести артиллерийский удар по кораблям и сооружениям базы. В районе вероятных минных заграждений дредноуту предписывалось следовать за тралами миноносцев.

Минному заградителю «Нилуфер» (капитан-лейтенант резерва Свен Цедерхольм) было приказано с ночь на третий день операции поставить мины на входе в главную базу русского флота. В случае невозможности обеспечить навигационную точность ночной постановки мины надлежало ставить на рассвете, но во всяком случае не ближе двух миль от берега, вероятно, для исключения подрыва «Гебена» во время последующей бомбардировки Севастополя. Затем — возвращение в Босфор, приемка новой партии мин и ожидание дальнейших приказаний у Терапии, на европейском берегу пролива.

Командиру крейсера «Гамидие» ярбаю Васифу Мухиттину (германский «советник» — корветтен-капитан барон Эгон фон Коттвиц) предписывалось на рассвете третьего дня операции оповестить портовые власти Феодосии о предстоящей бомбардировке государственных и частных сооружений в порту и по истечении двух часов уничтожить зерновой элеватор и находящиеся в гавани суда. Засим крейсеру предстояло «вести крейсерские операции вблизи Севастополя и к W от него и по возможности определять движение неприятельских морских сил».

Командиру минного крейсера «Берк-И Сатвет» бинбаши (капитану II ранга) Решиту Хасану (германский командир — обер-лейтенант цур зее Ганс фон Меллентин) была поставлена задача бомбардировать Новороссийск. Через четыре часа после предъявления ультимативного требования о выводе на рейд и сдаче туркам всех пригодных для военных целей плавсредств турецкому кораблю следовало уничтожить артиллерийским огнем нефтяные цистерны, портовый элеватор и обнаруженные суда. Дальнейшие действия — по приказанию командира крейсера «Бреслау».

Последний к этому времени должен был поставить мины в Керченском проливе, после чего вместе с «Берком» бомбардировать новороссийский порт. Затем оба корабля «ведут крейсерские операции к Ost от меридиана 34 градуса».

Нападение на одесский порт с задачей «атаковать… силы противника, уничтожить неприятельские пароходы, имеющие военное значение» командующий флотом возложил на командира флотилии миноносцев корветтен-капитана Рудольфа Мадлунга — опытного «миноносника», назначенного заведовать эсминцами османского флота с должности «первого офицера» (старшего помощника командира) линейного крейсера «Гебен». Кроме того, миноносцам, назначенным в распоряжение Р. Мадлунга, надлежало «поддержать заградительную операцию заградителя «Самсун» перед Одессой и Очаковым». Командир «Самсуна» (не путать с одноименным миноносцем) капитан-лейтенант Петер Герман должен был ставить мины перед Очаковым, а при невозможности этого — на подходах к одесскому порту по согласованию на месте с Р. Мадлунгом. С последним командир «Самсуна» условился и о сигналах на случай атаки заградителя русскими кораблями. Капитан угольного транспорта «Ирмингард» Фридрих Шенк получил предписание на рассвете первого дня операции выйти из пролива и ожидать приказаний командира флотилии эскадренных миноносцев.

Наконец, командиру минного крейсера «Пейк-И Шевкет» албаю (контр-адмиралу) Ибрахиму Севату (германский командир — обер-лейтенант цур зее Макс Билер) была поставлена самостоятельная задача — на рассвете третьего дня операции перерезать кабель Севастополь — Варна.{158}

В половине шестого утра 14 (27) октября «Явуз Султан Селим», «Мидилли», «Гамидие», «Торгуд Рейс», «Барбаросс Хайреддин», «Пейк-И Шевкет» и «Берк-И Сатвет» снялись с якоря и направились в Черное море для очередного «радиотелеграфного учения». Во второй половине дня старые линкоры получили приказ вернуться в пролив, одновременно к эскадре присоединились миноносцы «Гайрет», «Муавенет», «Ташоз» и «Самсун». В 15.45 командиры отрядов и отдельно действующих кораблей, собранные в адмиральском салоне линейного крейсера, получили боевые приказы командующего флотом, и через полчаса оттоманский флот выступил в поход. Вильгельм Сушон, державший на «Гебене» алый с тремя белыми звездами флаг адмиралиссимуса (именно так был поименован командующий флотом в изданной накануне директиве Джемаля, требующей от турецких командиров безоговорочного подчинения германскому адмиралу), напутствовал своих храбрых подчиненных сигналом, выдержанным в стиле Горацио Нельсона[31]: «Сделайте все возможное для будущего Турции». Командам было объявлено, что русские поставили перед Босфором мины и должны быть наказаны за свое вероломство{159}.

А что же командование русского Черноморского флота?

За неделю до описываемых событий — 7 (20) октября — С.Д. Сазонов известил командующего флотом о том, что «в связи с полученным Турцией от Германии золотом возможно в ближайшие дни выступление ее против нас». В последующие дни из министерства иностранных дел почти ежедневно поступали предупреждения об ухудшении политического положения.

В половине девятого утра 14 (27) октября Черноморский флот в составе шести линейных кораблей, трех крейсеров, 16 миноносцев, канонерской лодки и минного заградителя «Прут» вышел в море «для маневрирования», имея на кораблях полный запас топлива, снарядов и мин Уайтхеда. Выполняя директивы ставки, А.А. Эбергард ограничился выполнением практических стрельб и учебных эволюции в непосредственной близости от Севастополя.

Находясь в море, в 20.35 командующий получил радио одного из пароходов, совершавших рейсы в Константинополь, об обнаружении тремя часами ранее в 5 милях от входа в Босфор «Гебена», «Бреслау», «Гамидие» и миноносцев. Около этого времени получен приказ главковерха: «Не искать встречи с турецким флотом и вступать с ним в бой только в случае крайней необходимости»{160}. Командующий флотом принял решение возвращаться в Севастополь.

В 10.20 следующего дня — 15 (28) октября — А.А. Эбергарду было доложено еще одно радиосообщение — на сей раз от парохода «Великий князь Александр», который на меридиане Амастро усмотрел «Гебена» с двумя миноносцами, следующих к мысу Керемпе. Сведения о нахождении флагманского корабля неприятельского флота так далеко от пролива командующий счел полезным проверить и распорядился запросить морского агента и посла в Константинополе и выходе оттоманского флота в море и о местонахождении его судов. В половине второго пополудни, когда наш флот заходил на внутренний Севастопольский рейд, флаг-капитан по оперативной части капитан I ранга К.Ф. Кетлинский запросил по радио капитана парохода «Великий князь Александр»: «Уверены ли, что видели «Гебен»?». Ответ, полученный через два с половиной часа, сомнений не оставлял: «Гебена» прекрасно знаю».