«Если», 1998 № 04 - Кир Булычёв

— В соответствии с требованиями ситуации.

— Понятно, — отозвался Тесей и больше ничего не спрашивал: стало ясно, что мышь, как многие волшебные существа, в совершенстве овладела искусством уклоняться от прямого ответа.

А про себя он еще подумал, что мышка символизирует одноименное устройство, перемещающее курсор по компьютерным дисплеям.

— Нам пора идти, — заявила мышь.

— Прямо сейчас? — удивился Тесей. — Здесь в ресторане так мило, и разве нас кто-нибудь гонит? По-моему, у меня с Минотавром на то, чтобы найти друг друга, есть целая вечность или, по крайней мере, долгий-предолгий срок. Давай я закажу тебе плошку молока и кусочек сыра, а начало охоты мы отложим примерно на недельку, хорошо?

— Ничего не получится, — отрезала мышь. — То есть не подумай, что я лично куда-то спешу. Окончу эту охоту — меня тотчас пошлют на другую. Мне все равно — искать Минотавра или, допустим, гипотенузу. Такова уж участь систем самонаведения, ничего не попишешь. Но тут так заведено, что если что-то происходит вообще, то происходит внезапно. Минотавр в движении, и если мы не будем двигаться синхронно, я могу потерять след. Тогда тебе на поиски и впрямь понадобится вечность, если не дольше.

— Превосходно, — сказал Тесей, поднимаясь на ноги. — Хозяин, счет! Полагаю, вы принимаете карточки «Виза»?

— О да, — отвечал хозяин. — Здесь, в лабиринте, уважают все распространенные кредитные карточки без исключений.

Тесей поставил подпись и огляделся, желая попрощаться с официанткой, но мышь буркнула:

— Не беспокойся, ты с ней еще встретишься.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, потому что тебе всегда не везет, — хихикнула мышь. — Ну ладно, мой славный герой, пора в путь. — Мышь полезла в рюкзак, затем высунулась снова. — Между прочим, меня зовут мисс Мышка, но тебе разрешается называть меня Мисси…

Юркнув в рюкзак, она удобно устроилась в запасной паре походных носков. Тесей покинул ресторан и направился вдаль по главной дороге.

День был прекрасный. Солнце — не настоящее, а то, что Дедал соорудил взамен, неотличимое от настоящего, только раскрашенное поприятнее, — карабкалось к зениту. Уже полдень! Тесей ощутил хорошо знакомое мучительное чувство и, не колеблясь ни секунды, понял, что снова голоден. Так уж водится, когда заходишь в воображаемые рестораны: еда никогда не насыщает надолго.

в компьютерном цехе на горе Парнас, оторвался от работы и поднял глаза. На его красивом, орлином, начинающем стареть лице мелькнула тень беспокойства, будто крылья летучей мыши затрепетали над недавно найденным полотном Эдуарда Мане или будто некий звук отразился эхом в пустотах уха так коварно и так ошеломляюще сильно, что остается радоваться: музыка не может нести в себе морального императива. Никаких сомнений — он, Теобомбус, создал самое мощное, самое совершенное компьютерное оборудование из всех, какие знал мир. И теперь он должен передать это оборудование Дедалу: вот человек, умеющий заставлять других трудиться на себя. Что делает задачу еще более хитрой — способность Дедала обходить технологию, подменяя ее интуицией и не считаясь с увертками так называемой логики. Компьютеры у Дедала были чертовски хорошие, программы — просто блестящие, а результатом интеллектуального напряжения, вершинным достижением Дедаловой науки явился вывод, что миру отпущено примерно десять с половиной лет нормального времени, после чего всех ждет полное уничтожение.

Вот уж удар так удар! Кому же по сердцу выяснить, что через какое-то десятилетие жизни придет конец? Когда до срока осталось четыре с половиной года и отсчет безжалостно продолжался, Дедал сообразил, что избиратели поголовно сойдут с ума, если он срочно чего-то не предпримет.

И он взялся за дело. Создал замкнутый в себе лабиринт Минотавра, больший, чем мир, где он возведен, лабиринт, который вмещает всю остальную Вселенную, взирающую на творчество Дедала со стороны.

Что и говорить, решение он нашел изящное. Каждый толковый математик способен уразуметь, что цивилизацию Атлантиды не спасти в реальном времени, зато можно спасти в лабиринтовремени — еще одно открытие, запатентованное Дедалом. В лабиринтовремени Минос, и придворная знать, и вся их культура могут продержаться сколько угодно долго.

Лабиринт, предложенный Дедалом, был гораздо сложнее, чем породившая его цивилизация. Это была вселенная с собственным пространством-временем, со встроенными зрителями и высокой степенью самодостаточности. Штука оказалась дорогая, но овчинка стоила выделки.

В объективной реальности лабиринт, разумеется, не существовал — такое было бы не по силам даже Дедалу. Однако сие обстоятельство не имело значения: для Миноса и его придворных все окружающее ничем не отличалось от самой настоящей жизни.

Внутри Дедалова лабиринта можно было разыграть любые эллинские легенды и мифы. Например, мифы о сотворении мира, истории олимпийских богов, «Одиссею» и «Илиаду». Можно было встретить Агамемнона и Клитемнестру, Ореста и Электру, Ифигению, да всех и каждого, кто играл в мифологии сколько-нибудь серьезную роль.

А народ Атлантиды сидел себе и наблюдал за действием на экранах маленьких сферических телевизоров. Люди значительные, в особенности узкий круг закадычных друзей Миноса, пользовались телевизорами побольше, позволяющими наблюдать за действием изнутри. Самые же большие сферические телевизоры давали зрителям возможность лично принимать участие в драматических событиях — полезное свойство, поскольку основные актеры иногда нуждались в отпуске.

Недостатка в драматическом материале не ощущалось. Греческие мифы накладываются друг на друга. Все мифические циклы связаны между собой. И каждый миф раскрывает множество вероятностей, каждый сообщается во многих сюжетных точках с иными мифическими мирами. Главные мифы могут переигрываться по многу раз с самыми разнообразными исходами. Отсюда возможность заключать пари и делать ставки, облагаемые налогом, — один из важнейших источников средств на поддержание лабиринта.

Столичный город Кноссос, известный всей Элладе под прозвищем «Большая Маслина»[7], был встроен в лабиринт целиком. Вследствие присущей лабиринту способности к расширению Кноссос проник одним махом во все пространства и времена, и Минос оказался правителем самого обширного города Вселенной.

Попутно Минос и его дружки обрели еще и бессмертие — тоже немаловажное преимущество.

Но в конечном итоге лабиринт представлял собой целиком заполненное пространство, где не оставалось места для каких-либо нововведений. Все, на что можно* было напороться в лабиринте, по крайней мере, теоретически, — это вариации формальных возможностей, заложенных при создании. Ограничение, по сути, не слишком суровое, ибо лабиринт так велик и сложен, так пронизан взаимозависимостями, что об оригинальности никто не вспоминал: ее прекрасно заменял набор кажущихся случайностей.