Невозвращенцы - Михаил Черных

Сказано — сделано. Оставив ошую столицу южного великого княжества росского Максимус отправился на восток. Помня старую добрую поговорку — «язык до Киева доведет», хотя как раз именно туда ему не требовалось, Максимус расспрашивал по пути всех трактирщиков, и уже приблизительно знал, куда ему следует ехать. Такое количество новых людей не прошло незамеченным, а рассказываемые сказки о взятии Сарай-Бату еще долго гуляли среди местных жителей, превращаясь, как обычно в сущие небылицы.

Долго ли, коротко, но в начале весны Максимус наконец-то прибыл на восточную границу великого княжества Киевского. Именно здесь, на границе с Итилем, князь Лихомир отрезал ему шмат земли под поселение. «Узенькая речка от порогов и выше. Как там Глеб говорил? «На конный переход на север. В ширину — пол дневного перехода.» Маленькое такое княжество. Но мое. Мое княжество. — Максим покатал на языке эти слова. — Мое. Княжество. Все же есть что-то особенное в том, когда идешь по своей земле. Даже чувствуешь себя так… Так…»

Бум! Замечтавшись в седле, он не заметил притаившегося около свежепроторенного пути поста стражников. Тот был устроен по примеру пластунских козачьих, да так удачно, что не бойцов не было видно и в упор. Хваткий малый опытной рукой нанес удар тупым концом копья и мигом спустил витавшего в небесах путника с небес на землю. В буквальном смысле. С воплем Максимус свалился на землю, быстро вскочил и с матюгами, держась грудину, налетел на охранников.

— Какого х…! Вы кто такие?

Вжик — бам! На тот раз тупой конец копья, как простая палка, описала широкую дугу и подбила сзади колени новоявленного князя.

В этот раз Максим поднимался осторожнее. Откатившись и разорвав дистанцию, он встал, отряхнулся и внимательно осмотрел гогочущих охранников. Разозлившись уже по-настоящему, он прошипел «Все! Шутки кончились!» и обнажил саблю и кинжал.

— Ты железки то, брось! Брось тать! Ни к чему они тебе! — продолжал веселиться хлопчик, так эффектно обращавшийся с копьем.

— Тать?! Кто еще тати тут! Эти земли пожалованы мне великим князем киевским Лихомиром за взятие Сарай-Бату! Я князь этих земель Максимус по прозвищу Ал-Каззаб! Так что если хочешь, то приди и возьми мои клинки! Вмиг порежу на куски!

— А зачем мне это? — удивился охранник. — Эй! Голышок!

Искомый Голышок, чью лысую голову можно было бы использовать в степи вместо светличных башен, ухмыльнулся и потянул со спины тяжелый степной лук. Видимо, врагов они не ждали, поэтому тетивы на луке не было, однако натянуть ее было делом нескольких мгновений. Удивление командира поста стало понятно и оправдано. На такой дистанции пеший, без брони, без щита должен быть витязем или избранником Перуна, чтобы сбить стрелу.

— Бросай, все бросай самозванец, коли плетей не хочешь отведать.

— Самозванец?! — возмутился Максимус, в ярости швырнув саблю на землю. Сабля была неважного качества, куплена по дороге, а вот кинжал, тот самый, требовал особого обращения.

— Конечно самозванец! На себя посмотри! Видок то, не княжеский, чай!

Здесь он не ошибся. Конечно, ту грязную, вонючую, частью рваную одежду, в которой он прошел сквозь плен и в которой бежал на север, он сменил на первом же базаре. Но не парча, не бархат, ни шелк не подходят для путешествия верхом по зимней дороге, а разориться на дорогую меховую одежду Максимус просто пожадничал. Да и опасно это — одному да в соболях. Так что простая кожаная одежда, овчинный полушубок, шапка да потертая меховая медвежья шкура в качестве одеяла — вот и все добро.

— Да и всяк знает, — продолжил стражник, — что подлые ордынцы, похитили и убили князя Максимуса. И правит нами его молодая вдова, носящая под сердцем сына князя…

— Что? Лейсян беременна?

— А тебе то что? Княгиня конечно, баба справная, — стражники заржали, — да вот только не по твоим череслам… Я бы на твоем месте молил бы Ладу, чтобы та отвела от тебя встречу с княгиней.

— О! Точно! Она же здесь распоряжается! Я требую, чтобы меня отвели к ней! Немедленно!

— Да ты сам не знаешь, чего просишь, тать! У княгини в последнее время совсем ум за разум зашел. То бывает у баб, когда те брюхатые. На кол посадит и все тут. Лучше тут оставайся! Годик-другой отработаешь, и иди на все четыре стороны, или приживайся…

— Да уж… Интересные ту у меня порядки получились. Ну да ладно. Разберемся. — пробормотал Максим. — Эй вы, к княгине, б…., ведите меня.

— Ну гляди, тать. Мы тебя предупреждали.

В новый посад, где жила молодая княгиня они приехали уже к вечеру. По удачному стечению обстоятельств в этот день княгиня занималась просителями, поэтому пришлось еще и ждать. Чем бы все кончилось, если бы не было очереди, предугадать трудно, или наоборот — очень легко. А так, в толпе вскоре стали раздаваться приветственные возгласы, которые все усиливались, когда его узнавало все больше и больше народу. В итоге, радостная толпа оттерла от него охрану, вынесла двери и с приветственными криками втащила своего князя внутрь. И это Максимусу понравилось.

А вот в сердце свежесрубленного дубового терема (и откуда только лес везли, степь же кругом), в своем новом доме, Максиму уж очень не понравилось. В посольских палатах, предназначенных для приема просителей, послов, друзей, а также для массовых пиров в широком кругу, на возвышении прямо по центру стояло троно образное кресло. Одно. И оно не пустовало — красавица Лейсян занимала его с таким видом, будто родилась в нем. Да и сама она сейчас выглядела совсем по иному, чем еще полгода назад. Может виной тому беременность, может так повлияла свалившаяся на нее ответственность и власть, но Максимус сейчас бы дал ей на вид лет этак двадцать с хвостиком. Причем хвостик такой, как у питона… Молодая девушка, услаждающая его своим телом, превратилась во взрослую, властную княжну. Чуть ниже, на ступеньках, одесную от хозяйки, стоял стульчик попроще, который занимал Глеб. Рука молодой княжны часто прикасалась к плечу воина…

Весь этот натюрморт читался на раз. Хозяин, то есть хозяйка, тут княгиня Лейсян. Ее ближник, и, скорее всего, любовник — бывший или не бывший, хрен его знает, сотник великого князя Киевского Глеб. Места для возвратившегося князя тут предусмотрено не было.

И последним штришком стал взгляд, которым Лейсян встретила своего господина. Целая палитра чувств была в этом взгляде. Вот только радости в них не было. Немая сцена длилась недолго. Быстро обежав взглядом радующуюся челядь, подвиги Максимуса не были забыты, Лейсян обменялась быстрым взглядом с Глебом и разительно изменилась.

— Желанный мой! Князь — сокол прилетел! — с радостным воплем девчонка соскочила с кресла и упала в ноги Максимуса. — Уж не чаяла я увидеть тебя! Садись скорее! — она подхватила несопротивляющегося Максима за руку и усадила его на трон. Легкое движение пальцами, и Глеб освободил меньшее креслице и растворился в толпе.

— Несите парчу да бархат! Соболя несите! Князь вернулся! На стол мечите! Радость сегодня!

На пиру Максимус старался не пить вовсе, хотя Лейсян постоянно подливала в его кубок. Слишком много дел предстояло сделать, чтобы оставалось время напиваться и мучиться потом похмельем. Неожиданно для себя, вместо домашнего отдыха, Максимус получил очередную пачку проблем, описанных в книге «Искусство придворной интриги для чайников». И первый неприятный разговор предстояло провести как можно раньше. Уже завтра утром, к примеру. С Глебом. Уж больно запала в душу князя рука Лейсян, лежащая на плече сотника.

На следующее утро Максимус смог легко найти Глеба. Тот и не думал прятаться, так был занят. Увязывал последние сумы на заводных коней. Судя по тому, что добра было немало, возвращение было не предусмотрено.

— Здрав будь, Глеб.

— И тебе поздорову, княже.

В разговоре повисла пауза.

— Ты собираешься… — чтобы хоть чем-то нарушить тишину начал было Максимус, но честный и прямой Глеб ответил на незаданный вопрос.

— Не серчай, княже. Все думали, погиб ты. А баба красивая, да без плеча мужского, как гривна на дороге. Кто первый поднял — тот и молодец.

— А ребенок…?

— Дитятко твое. Не беспокойся. Ну все, княже. Прощевай и не держи зла. — Глеб коротко поклонился, вскочил в седло и выехал за ворота. Вслед за ним уехал и десяток преданных ему бойцов.

Первая проблема была решена. Но вод последствия решения… На первые роли моментально, как вылезшие из незаметной щели тараканы, выдвинулись настоящие степняки — какие-то дальние знакомые и седьмые родичи княгини. Макс не успел и глазом моргнуть, как на всех постах оказались чуть ли не его бывшие враги. Лейсян, крепко державшая княжество в своих маленьких ручках в отсутствии князя, не собиралась его отдавать никому. Даже хозяину.

С князем она была как шелковая. Такая же мягкая, такая же покорная… На людях. И так же ее прикосновения холодили Максима, напоминая о том, что удавка, она тоже. Шелковая… Князь нутром чувствовал, как медленно утекают последние часы его жизни. Степняки из свиты княгини его отравят, зарежут, удавят или, что еще проще, опять продадут великому хану. И случится это сразу же, как только Лейсян благополучно разрешится от бремени.