Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг. - Дмитрий Юрьевич Пучков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Праценское плато, 7:30–11:30
Четвертая колонна союзников действительно не двигалась с места. Кутузов, не осмелившись открыто перечить молодому царю, «тихо» саботировал исполнение диспозиции Вейротера. Он понимал, что Праценские высоты – это ключ к позиции и оставлять их крайне опасно. Поэтому, находясь, согласно предписанию, с войсками 4-й колонны, он не торопился, тем более что нарастающие звуки стрельбы со стороны Тельница и Сокольница никак не вписывались в сценарий Вейротера.
«В 9-м часу прибыли на поле сражения Императоры Александр и Франц, – пишет Михайловский-Данилевский. – Государя сопровождали генералы Сухтелен и граф Аракчеев, генерал-адъютанты граф Ливен, Винцингероде и князь Гагарин, тайные советники князь Чарторыжский, граф Строганов и Новосильцов. Подъехав к Кутузову и видя, что ружья стояли в козлах, император Александр спросил его: “Михайло Ларионович! Почему не идете вы вперед?” – “Я поджидаю, – отвечал Кутузов, – чтобы все войска колонны пособрались”. Император сказал: “Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки”. – “Государь! – отвечал Кутузов. – Потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете!”»[821]
Приказ был отдан, и войска 4-й колонны двинулись в предписанном диспозицией направлении. С холма Зуран, где находился Наполеон, это движение можно было хорошо рассмотреть в подзорную трубу. Здесь, в штабе императора, все рвались быстрее начать настоящую битву.
Уже в 7:30, как и было назначено, к походному бараку Наполеона явились маршалы. Император был весел, он уже заканчивал свой утренний туалет. Поприветствовав своих соратников, он с улыбкой сказал им: «Ну что ж, господа, теперь пойдем начинать великий день!»
Настроение у всех было приподнятое. Маршалы и император, оседлав коней, выехали на вершину холма. Перед их взглядами открылось огромное поле, затянутое молочно-белой пеленой, из которой, словно острова в белесом море, торчали верхушки высот. Было еще тихо… Но вот издали, со стороны правого фланга, послышалась канонада. Это было начало боя за Тельниц и Сокольниц. Наконец, в восемь с небольшим утра стало заметно движение союзников в районе Працена. В этот момент, разрезав туман, брызнули яркие золотые лучи солнца, поднявшегося над горизонтом. Это знаменитое солнце – «солнце Аустерлица», о котором так часто будет впоследствии вспоминать Наполеон, словно специально ждало, чтобы осветить победное наступление Великой армии.
Боевой порядок дивизии Сент-Илера в начале атаки на Праценское плато
«В этот торжественный миг маршалы создавали вокруг императора самый прекрасный ансамбль, который может представить себе воображение, – рассказывает Сегюр. – Чудесное зрелище! Сколько славы, собранной вместе! Сколько полководцев, справедливо и самым разным образом известных, окружают величайшего из воителей всех времен! Мне кажется, я сейчас вижу, как они, получая от него вдохновение, разлетаются, словно унося с собой молнии, чтобы разгромить силы двух Империй»[822].
Увидев движение союзников на Праценском плато, маршал Сульт сгорал от нетерпения броситься к своим войскам и дать им сигнал атаки. Но Наполеон, считая, что нужно позволить противнику спокойно завершить ошибочное движение, удержал маршала и, показав на Праценское плато, спросил: «Сколько вам нужно времени, чтобы занять эти высоты вашими дивизиями?» – «Двадцать минут», – ответил маршал. «В этом случае подождем еще четверть часа»[823].
Через несколько минут туман почти полностью рассеялся, и Наполеон отдал приказ наступать. Согласно рапорту маршала Сульта, написанному через две недели после сражения, приказ об атаке он получил в восемь часов утра[824]. Во все стороны полетели адъютанты. Маршал прискакал галопом к своим войскам, и дивизии Сент-Илера и Вандамма двинулись вперед. Полкам Сент-Илера была назначена в качестве ориентира гора Працберг, а дивизия Вандамма шла на гору Стары-Винохрады.
Дивизии, шедшие в атаку, двигались в порядке, который хорошо описывает рапорт командира корпуса: «Было строго предписано дивизионным генералам действовать тремя линиями: двумя линейной пехоты и линией легкой пехоты впереди. Все батальоны должны были атаковать в колонне подивизионно, на взводной дистанции, чтобы в любой обстановке они могли быть готовыми построить каре против кавалерии, а также для того, чтобы продвигаться с большей скоростью»[825].
Несмотря на предусмотрительность императора, в момент начала атаки Праценское плато вовсе не было свободным. Вся 4-я колонна еще находилась на высотах, а бригада генерала Каменского из 2-й колонны была поблизости от них. Ибо, если сопоставлять рапорт Сульта и русские реляции, получается, что корпус Сульта начал наступление примерно в тот момент, когда на Праценские высоты прибыл Александр и только отдал распоряжение Кутузову о выдвижении вперед.
В авангарде 4-й колонны шел генерал Милорадович. У него было два мушкетерских батальона Новгородского полка и гренадерский батальон Апшеронского полка с небольшим отрядом конницы. За ними следовали остальные батальоны Новгородского и Апшеронского полка, затем – Малороссийский гренадерский и Смоленский полк. «Едва Милорадович миновал с авангардом селение Працен, – писал Михайловский-Данилевский, – и начал входить в открытые места, как увидел грозное наступление французов»[826]. В рядах русских от неожиданности произошло минутное замешательство. Однако Милорадович успел построить на западной стороне деревни за оврагом, отделяющим его от французов, авангардные батальоны в развернутые линии.
Рапорт Милорадовича и рассказ генерала Тьебо, командующего 2-й бригадой дивизии Сент-Илера, отличаясь в ряде деталей, хорошо сходятся в этом пункте – в момент атаки часть русских войск уже была построена. Русские батальоны встретили бригаду Тьебо дружным залпом. 1-й батальон 14-го линейного полка от неожиданности рассыпался и побежал. «У меня не было времени на упреки [командиру полка Маза. – Примеч. авт.], – вспоминал генерал Тьебо. – Я поскакал вперед и закричал, обращаясь к Маза, чтобы он собирал свой батальон, а затем, спрыгнув с коня, я встал во главе 36-го, и мы двинулись на деревню. Солдаты пошли в атаку с криком “Да здравствует император!”, а 2-й батальон 14-го линейного бегом развернулся в линию. Я повел их в атаку через овраг, куда мой конь не мог бы спуститься. Мы бросились на русских в штыки, и они обратились в бегство…»[827]
«…Два батальона мушкетерские не держались нимало, а обратившись в бегство, привели всю колонну в робость и замешательство»[828], – гласит реляция Кутузова[829]. Новгородцы смешались с апшеронцами и смоленцами. Паника и беспорядок охватили весь авангард. Толкая и давя друг друга, бросая полковые пушки, мушкетеры и гренадеры 4-й колонны покатились с высот. Генералы растерялись. Кутузов был задет пулей в щеку, никто не знал, что делать.
Милорадовичу невероятными усилиями удалось собрать часть бегущих. Едва построив несколько батальонов, он повел их в атаку. Граф Тизенгаузен, любимец Кутузова, его зять и адъютант, схватил знамя и увлек за
