Проклятые (СИ) - Сербинова Марина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ведь Даяна и другие женщины, поклоняющиеся ему, не знали, что он, ко всему прочему, еще и потрясающий любовник, бурлящий вулкан под толстым слоем льда, чей жар был сокрыт под внешним холодом… Не видели, как хорошо собой его стройное тело, не ощущали, как нежны его руки, как они умеют ласкать женское тело, как горячи и алчны его губы, способные заставить потерять голову…
Надо же, а когда-то она даже подумала, что он голубой. Где были ее глаза? А Даяна сразу разглядела, какой он, поняла, что он горячий и искушенный в любви мужчина, не смотря на демонстративно негативное отношение к женщинам. Даяна о нем мечтала, она его желала, а он в это время желал ее, Кэрол, которая долгое время об этом даже не догадывалась. Был бы он сейчас с нею, если бы Даяне все же удалось с ним познакомиться, когда она этого хотела? А что будет, если они все же встретятся когда-нибудь?
Кэрол почувствовала укол ревности. Нет, может, оно и к лучшему, что они с Даяной поссорились. Кэрол совсем не хотелось испытывать любовь Джека своей через чур красивой подружкой, по уши в него влюбленной и мечтающей запрыгнуть в его постель. В ней вдруг проснулось чувство собственности, и она поняла, что никогда не сможет разделить этого мужчину с другой женщиной. Появившаяся в ней так неожиданно ревность к Даяне, и ко всем остальным женщинам, была такой болезненной и острой, что Кэрол подумала о том, что если он когда-нибудь прикоснется к другой, она его убьет…
— Так с кем ты разговаривала? И почему ты плачешь? — нахмурился он.
— Я не плачу… вернее, да, я немного расстроилась из-за того, что Даяна не сможет приехать к нам на свадьбу. Помнишь, Даяна моя подруга.
— А, это та белокурая девочка… которая калека? — без особого интереса уточнил Джек, забавляясь с Аккурсио.
— Она больше не калека, — возразила Кэрол, немного обиженная тем, что он говорит о ее друзьях с таким пренебрежением, словно они совсем его не интересовали. Мог бы хотя бы из вежливости сделать вид, что его волнует, почему это лучшая подруга не приедет на свадьбу. Но, казалось, мысли его были заняты сейчас совсем другим, и, похоже, это был нежно кусающий его за руки кот.
— А почему она не приедет? — все же спросил он, спохватившись, словно вспомнил, что надо обязательно спросить, дабы Кэрол не обвинила его в безразличии.
Играя с котом, он не заметил, как девушка покраснела.
— Потому что мы поссорились, — Кэрол всхлипнула, слезы вновь навернулись ей на глаза.
— Вот как? — он вскинул на нее глаза, похоже, на этот раз все же заинтересовавшись тем, что происходит. — Из-за чего?
— Ты не поверишь… Из-за тебя, — неожиданно для себя призналась Кэрол, чувствуя, что не может и не хочет его обманывать. А еще ей хотелось поделиться с ним своим горем — а потеря Даяны для нее было настоящим горем — и чтобы он ее утешил.
Оставив Аккурсио, Джек выпрямился и в упор посмотрел ей в глаза, нахмурившись. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Кэрол этого не заметила, заговорив первой.
— Видишь ли, ты ей нравился, она мечтала с тобой познакомиться. И она… она считает, что я ее предала, — Кэрол закрыла лицо руками, снова расплакавшись. — Она сказала, что ненавидит меня. И… наверное, она меня никогда не простит. А ведь мы так давно дружим, только с ней я могу поговорить об Эмми, о Тимми. Она очень дорога мне, понимаешь, потому что мы были тогда все вместе — с Эмми и Тимми. Мне казалось, что именно они и объединяли нас так прочно столько лет. Они и наше прошлое. Наше. Общее. И неужели все закончилось… так нелепо…
Джек подошел к ней и, присев рядом, обнял одной рукой за плечи.
— Не плачь. Все наладится, вот увидишь. Она поостынет, и вы помиритесь, — он поднял к себе ее лицо и нежно улыбнулся. — А хочешь, я позвоню ей и объясню, что у нее все равно не было никаких шансов, потому что я уже целую вечность люблю тебя, что ты не виновата, и что это я тащу тебя под венец, а не ты меня. Я скажу ей, что сопротивляться мне бесполезно, что ты пыталась, и, надо отдать должное, сопротивлялась долго, только я всегда добиваюсь своего. Объясню, что ты всего лишь моя жертва, за которой я давно гонялся и, поймав, никогда не выпущу, и намерен пить твою кровь всю жизнь, — он погладил большим пальцем ее губы, продолжая улыбаться. — Скажу, что я самый невыносимый человек на свете, чудовище, как любя называет меня отец. Она испугается и еще спасибо тебе скажет, что ты, как настоящая подруга, взяла на себя эту тяжкую долю быть моей женой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Я сама уже испугалась, — Кэрол улыбнулась, ласково смотря на него покрасневшими влажными глазами. — Может, пока не поздно, передумать?
— Поздно. Ты влипла, по уши, — присев у ее ног, он начал томно целовать обнаженные колени. — Не расстраивайся. Ты ни в чем не виновата перед своей подругой. В конце концов, ведь когда-то она увела у тебя мальчика, и ты уступила, а не стала ссориться с ней из-за этого, как она сейчас.
— Она не уводила у меня мальчика, он никогда не был моим…
— А я никогда не принадлежал ей.
— Она даже не знала, что он мне нравится.
— Но ведь ты ей и не сказала, чтобы не мешать ее дружбе с этим мальчиком. В том-то все и дело — ты готова пожертвовать чем-то ради нее, страдать сама, чтобы ей было хорошо, а она — нет. Ее волнует только собственные желания и благополучие. Не хочет понимать других, а требует, чтобы все понимали ее. Вот в чем причина вашей ссоры. Ваши интересы пересеклись во второй раз, и она хочет, чтобы опять уступала ты.
— Джек, история с Томом и все, что тогда было — это же не серьезно, мы были детьми…
— Разве тебе было не больно тогда? Разве приятно тебе было видеть того, кто тебе нравился, с нею?
— Нет… мне было больно.
— Я уже говорил тебе, не имеет значения, дети мы или взрослые. В любом возрасте мы можем страдать. Не всегда нужно уступать, надо и побороться за себя. Я, например, никогда и никому не уступал. Забудь ты о своей Даяне. Не стоит она твоих слез, твоей дружбы. И не мирись с ней. Она тебе не нужна, потому что у тебя теперь есть я.
Губы его поползли вверх по ее бедру, а ладонь сдвигала край пеньюара все дальше, обнажая стройные ноги. Кэрол погладила его по мокрым волосам, не став продолжать разговор, который его уже не интересовал. А свою печаль загнала глубоко в сердце, не желая, чтобы он думал, что она грустит перед свадьбой, грустит, когда «теперь у нее есть он». Ему не понять, как ранило ее то, что произошло между ней и Даяной. Что и Даяна, и их дружба стоят того, чтобы ее оплакивать. Так думала Кэрол. И она надеялась, что Даяна считает также.
Встреча с Элен шокировала Кэрол. Она даже не сразу узнала в сидевшей в глубоком кресле растрепанной, абсолютно седой женщине свою мать. Девушке показалось, что перед ней какая-то незнакомая старуха, к которой их привели по ошибке. Но женщина подняла голову и взглянула на нее прозрачными и голубыми, как тонкий лед в чистом озере, глазами.
Кэрол застыла на месте, прирастя к полу, как в детстве замирала под этим ледяным взглядом, словно кролик перед змеей, а также опешив от увиденного. Когда-то такие красивые глаза запали в темные глазницы, бледная кожа, как мокрая бумага, прилипла к костям на лице, невероятно худом, изможденном и изборожденном глубокими морщинами. Роскошные золотистые локоны превратились в мертвые белые беспорядочные пряди, среди которых не осталось ни одного живого волоса. Не смотря на свой жалкий и непривлекательный вид, Элен восседала в кресле, как на пьедестале, гордо держа голову.
Кэрол невольно вздрогнула. Взгляд матери был ясным и осмысленным, и, как в прошлом, снова резанул по нервам девушки, заставив затрепетать от страха. Она совсем не походила на сумасшедшую. А Кэрол в одно мгновение превратилась в жалкую напуганную девочку, словно исчезли все прожитые врозь годы, и она снова очутилась в мотеле, во власти этой жестокой женщины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Она стояла и не могла пошевелиться, а Элен молча изучала ее своим колючим взглядом. Джек стоял за спиной Кэрол и, не вмешиваясь, с интересом наблюдал за происходящим, разглядывая, в свою очередь, Элен. Та перевела взгляд на него.