Дневник - Генри Хопоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его неспособный отец, Марк Козлов, под действием мрачной крови сделал предложение его неспособной мачехе. Естественно, та согласилась, и уже сегодня, в самую рань, они вызвали такси и угнали в аэропорт. Им была не важна конечная точка, в которой они будут проводить медовый месяц. Важен был любой, самый первый рейс, на которой еще оставалась пара билетов. Уже в восемь утра отец позвонил сыну и торжественно заявил, что всего через четыре часа он со своей возлюбленной будет любоваться горами Алтая.
Игорь только пожелал им обоим удачи, сожалея, что ни его отец, ни новая мама не появятся на его выпускном вечере. А ведь он подготовил такую речь! Ему хотелось порадовать отца, очень хотелось.
Еще через два часа, ровно в десять, Игорь позвонил Марку, но тот уже был не в сети. В 14:00 он повторил попытку и наткнулся на тот же результат. С Валентиной тоже не удалось связаться.
«Бросили! Кинули, как какую-то шваль! — горячо подумал Игорь и ударил ногой по подголовнику водительского кресла. — Чтоб их там!»
Он снова набрал Марку, даже не подозревая, что с отцом ни по телефону, ни в живую поговорить ему больше не суждено. Воздушное судно, на котором Марк летел в медовый месяц, пропало с радаров через сорок пять минут после взлета, а еще через десять жители крохотной деревеньки Пермского края услышали страшный грохот где-то в полях. Думали, природа взбесилась, но, завидев возвышающиеся над горизонтом клубы дыма, поняли, что она тут ни при чем.
Игорь перелез на переднее пассажирское кресло, достал из бардачка бутылочку крепкого травяного ликера, выпил, перелез на водительское кресло и вставил ключ в замок зажигания.
23
В новых нарядах, с новой внешностью Авария, Вика и снова Илона шли к центру города, невзирая на ливень. Ливень их даже выручал — меньше людей, помнишь?
Они уже прошли «Спринг Вилладж», куда Авария бросил косой взгляд, вспоминая ночь заглатывания мрачной крови, как вдруг ветер усилился и их зонты в очередной раз выгнуло в обратную сторону. Свой, большой, под которым умещался вместе с Ильей, Авария удержал, а вот зонт Вики, чуть меньше, вылетел из ее рук, приземлился в ручей и как плотина перекрыл его. Пускай Вика мгновенно спохватилась, подняв и раскрыв его над головой, все равно успела промокнуть до пят. Впрочем, пятки уже промокли, как только они вышли из бункера. Промокла даже Кейси — вечный заключенный ее сумочки.
— Не замерзнешь? — обеспокоился Авария. Он заметил выпирающие бугорки под ее футболкой и отвел глаза. — Мы всегда можем вернуться обратно.
— Нет. Мне только легче стало. Освежилась.
Вика не солгала. Пусть на город и обрушились мощные осадки, с которыми не справлялась его запущенная канализация, стрелка на термометрах горожан замерла на двадцати пяти градусах. Одним словом — духота.
— Значит, держи зонт крепче, — улыбнулся Илья, — а то под одним втроем нам не уместиться.
— Слышь, мелочь, я его сейчас специально выброшу, и ты пойдешь под зонтом одна, — усмехнулась Вика.
Авария тоже разошелся в улыбке. «Как же дети — теперь мои — быстро вжились в роли», — подумал он. Он и вправду походил на счастливого отца двух дочерей, случайно попавшего с ними под дождь.
Ради эксперимента и чтобы все-таки дать возможность согреться детям, которых опекал, Авария зашел в продуктовый магазин и купил три пирога с вишней. Съели их прямо внутри. Тревогу никто не бил. Без происшествий.
Происшествие случилось позднее.
До «Тру Стори» им оставалось каких-то четыре квартала — меньше десятой уже проделанного пути. Они прошли еще квартал, никого не встретив по пути, — погода, как ни крути, была на их стороне. Но за три квартала до заведения Илья вдруг остановился и замер у стен городской поликлиники. Он не смотрел на мокрые фасады, не смотрел и в окна, где врачи праздно сидели в кабинетах, ожидая первых пациентов, не спешащих на прием в такой ливень. Илья уставился вперед. Уставился вдаль.
Там, вдали, за перекрестком, мальчишка дожидался зеленого сигнала светофора.
Кварталы в Слобурге едва ли назовешь большими: от одного перекрестка до другого и ста метров не насчитаешь. А расстояние от Ильи до паренька было и того меньше. Даже через водопад дождя, даже в запотевших не к месту и времени затемненных очках Илья узнал его. Узнал этого мальчика.
— Нам нужно вернуться обратно, — сквозь зубы процедил Илья, — и как можно скорее.
— Не лучшее время, Илона. Мы почти пришли. — Вика потянула его за руку.
— Нам надо назад, — настаивал Илья. И Вику, и Аварию он тянул за собой, но те были явно сильнее.
— Но… Илона… — начал Авария, но Илья его перебил:
— Это Волк! Это Волк! Саня Волк! Он узнает нас! Он нас точно узнает!
Авария протер глаза и присмотрелся: Илья не обознался, на другой стороне дороги стоял Волк, мальчишка, у которого он отнял его периэрго прагму — Штромпсауна.
Худшее опасение Ильи сбылось — Саша Волк, бесполезный в ту минуту пацан, узнал его. Не только его — узнал всех троих даже с такого расстояния, даже в маскарадных костюмах. Он помахал им рукой.
— Нам надо уходить, — теперь вдруг произнес Авария и попятился спиной назад, потащив за собой дочерей, — пока он не…
Светофор показал зеленый. Саша Волк показал на них пальцем, заорал и побежал навстречу.
Что-что, а ливень скрыл от них его покрасневшие глаза и слезы. Даже без Штромпсауна, даже без мрачной крови Волк был зол на них, зол на каждого. Один, в бабской одежде, сломал его игрушку. Второй, взрослый, украл ее. Третья… Третья — их подруга.
Казалось, агрессия Волка была мне на руку, но какой прок от мелюзги, которым я управлять не могу? Да, один он противостоять троим не сможет, а вот испортить мой замысел — запросто!
— Идем же, идем! — прокричал Илья и вновь замер.
24
Не удосужившись ни включить аварийку, ни заглушить двигатель, Игорь остановил автомобиль прямо на полосе встречного движения. Показал средний палец водителю полупустого автобуса, посигналившему ему, и побежал в алкомаркет. Вышел из него с двумя бутылками коньяка под мышками. Одна разбилась, когда он открывал дверь автомобиля. Ничего страшного — в запасе еще одна. Ее-то, вторую, Игорь и ополовинил, после чего надавил на педаль газа.
Чем сильнее алкоголь воздействовал на организм Игоря, тем меньше оставалось неприятного осадка
