Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник) - Владимир Поселягин

Было видно, что на подобных действиях бродяги собаку съели. Обе машины остановились за триста метров от чадящего черным дымом вертолета и выслали вперед досмотровую группу из двух замотанных в грязное тряпье человек. Остальные заняли оборону у машин, прикрывая своих пулеметами, которые было хорошо видно в оптику. Один несъемный в кузове пикапа-вездехода, ранее бывшего обычным уазиком, а вот какой модели раньше принадлежала вторая машина, как ни всматривался, я так определить и не смог.

Вот разведчики осмотрели вертолёт, покрутились вокруг, осматриваясь, и только потом махнули рукой, подзывая своих. Не дожидаясь группу силовой поддержки, они пошли к самолету, который был хорошо виден, а машины, взрыкивая изношенными моторами, направились к вертолету. Укрылись мы в двухстах метрах от вертолета, дистанция для стрельбы совершенно плёвая. Но если учесть, что повреждать технику нежелательно… Впрочем, у троих из моих людей были не калаши, как, например, у нас, а автоматы «Вал».

Когда машины остановились, бойцы начали отстреливать из «Валов» тех, кто на них приехал, а мы залпом ударили по двум разведчикам, успевшим преодолеть половину расстояния до самолета. Бой как начался, так и закончился.

– Антошин, Егоров! Вперед! – скомандовал капитан.

К сожалению, из семи бродяг не выжил ни один, допросить некого, поэтому, собрав оружие, бойцы стали осматривать машины, пока я крутил в руках незнакомый гибрид автомата и пулемета. Маленький, как автомат, но с коробчатым магазином на сто патронов, как у пулемета. Судя по клейму, это наше, российское изделие. Я еще не видел подобные системы. Остальное оружие было обычными калашами, причем старыми, видимо, с какого-то склада длительного хранения. На бывшем уазике стоял «печенег», а вот второй был не совсем понятен. Больше всего он походил на КВП со станком, но имел некоторые отличия, например, калибр был двенадцать миллиметров, а не четырнадцать. Наверное, что-то новое с этим гибридом.

Закончив с осмотром оружия, я подошел к той машине, модель которой не мог определить. Судя по эмблеме на погнутой решетке, это что-то вазовское, наверное, новодел, но вот что машина была в виде вездехода, немного забавляло. Только вот с топливом были проблемы – литров по двадцать – двадцать пять на каждую машину.

– С машинами разобрались? – спросил я Вольных.

– Да, я уже назначил водителей. Сейчас закончим с осмотром трофеев и двинемся. Надо забрать наших по пути.

Летчик со сломанной ногой, врач с техниками и три летчика ожидали нас у самолета, укрывшись за корпусом. Сейчас врача было хорошо видно на фоне бархана. На бархане, заняв наблюдательный пост, замер один из техников. Теперь хоть есть, чем их вооружить, а то у летунов и врача одни пистолеты, а у техников вообще ничего не было.

– Поехали, – махнул рукой капитан.

Машины во время перестрелки не пострадали, так как мы дали четверым нападавшим отойти от них метров на десять, а пулемётчика в кузове уазика сняли с помощью оптики.

Остекление на машинах находилось на месте, хоть и было заметно, что неродное. Мы с Антошиным залезли в кабину «уазика». За пулемет в кузове встал Егоров, а Вольных с оставшимися телохранителями сели в семиместный ВАЗ.

До самолета мы доехали благополучно. Хоть машины и были не в самом лучшем своем состоянии. Забрав трофеи с двух разведчиков, мы остановились у бархана. Быстро распределив оружие, погрузили раненого в кузов уазика, туда же залезли летчик, напарник раненого и врач. Два оставшихся летчика-вертолетчика и оба техника заняли свободные места в кабине ВАЗа.

В город мы решили не заезжать, а сразу выехали на разбитую дорогу и неторопливо, не насилуя движки и ходовую, направились в нужную нам сторону. Задумчиво прислонившись к расхлябанной двери, я сквозь мутное стекло смотрел на пейзаж за окном. Мало того что тут была осень, время совпадало, так еще унылая мертвая планета вводила в состояние депрессии. Встряхнувшись, я поднял упавший на пол противогаз и, протерев его, стал лазить в настройках радиостанции, что была установлена на приборной панели.

Пару раз я уловил чьи-то голоса, но они уходили, и я никак не мог на них закрепиться, потом чётко прозвучало:

– …за тушенку в два раза больше требуют…

После чего голос докладчика пропал, и я снова вернулся к поискам. Минут через десять мне это надоело, и, откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на небо. Связавшись по своей рации с Вольных, сказал:

– Думаю, не стоит останавливаться на обед, едем до предела. До темноты.

– Согласен. Как вы там, раненого еще не растрясли?

– Пару раз стучались, чтобы снизили скорость, а так вроде нормально.

– Хорошо. До вечера у нас режим радиомолчания.

– Лады.

За окнами стелились мёртвые поля со старой пожухлой травой. На дороге изредка встречались ржавые остовы машин. Пару раз даже комбайны были. До вечера мы успели проехать километров восемьдесят, треть пути до аэродрома подскока, когда внезапно машина капитана, ехавшая впереди, встала.

– Капитан, что там? – спросил я у Вольных.

Через секунду сквозь шум помех донеслось:

– Армейский «Урал» на удивление приличного вида стоит, рядом какое-то тряпье.

– Убитые?

– Похоже, да. Машина на вид целая, не думаю, что напавшие ушли.

– Место для засады неплохое, – согласился я. – А если это не убитые, а подсадные?

– Я тоже об этом подумал. Мы в пятистах метрах. Думаю послать разведчика, мы его прикроем.

– Андрей, может, просто объедем? Что-то мне не нравится эта ситуация, предчувствия плохие.

– У нас горючего километров на двадцать осталось, не на что объезжать, а тут есть шанс, что можно раздобыть топливо… Хотя предчувствия – это серьезно. Все равно скоро машины бросать… Согласен, разворачиваемся!

Видимо, те, кто устраивал засаду, поняли, что мы решили свалить, потому что начали действовать. Как только в лобовом стекле появилась не предусмотренная конструкцией дырочка, я сполз с сиденья и крикнул Антошину:

– Валим отсюда!

Однако было поздно, дорогу назад нам перерезали бронетранспортером, который дал пару очередей. Где он прятался, было не понятно, однако чуть позже я рассмотрел самый настоящий капонир с отброшенной в сторону самодельной маскировочной сетью.

Выскочив из машины, я с колена дал две короткие очереди в сторону мелькавших на холме фигур и подбежал к заднему борту заглохшего уазика, с другого борта прицельно бил Антошин, прикрывая эвакуацию раненого.

– На подавление бьют, живыми взять хотят! – крикнул от дымившего мотором ВАЗа Вольных.

Мы находились практически в открытом поле на старой дороге, машина Вольных боком сползала в кювет, где уже укрылись летчики и техники, а мы вот застыли на дороге, прикрывая врача и летчика-лейтенанта, которые доставали из кузова носилки.

Со стороны мы были в зоне прямого выстрела, но пули свистели рядом, прижимая нас к разбитому асфальту, однако попаданий не было. Капитан был прав, нас хотели взять живыми.

– Отходим к постройкам! – крикнул Вольных.

Чтобы не стать крупной целью, наши, разбившись поодиночке, стали через старую заросшую пашню перебежками двигаться в сторону посадок с мёртвыми деревьями, за которыми были видны какие-то строения.

Скатившись в кювет, я снял наконец с пояса противогаз и натянул его – мало ли что.

Видимо, напавшие поняли, что мы сможем уйти, и один за другим упали один из вертолётчиков и техник, зажимая раны на ногах. Нападавшие продолжали стрелять не на поражение.

Остальные, подхватив их, вернулись в кювет. Попытка прорваться не увенчалась успехом. В кювете противник не мог нас достать из-за складок местности, если только гранатами, но и мы не могли уйти.

– Что делать будем? – спросил у меня Вольных, поглядев, как врач перевязывает новых раненых.

– Попробуй докричаться по рации до наших, мало ли что. Если не получится, то остаётся только одно. Переговоры. Не зря же они на поражение не стреляют, хотя вояки опытные. Ты заметил, как они двигаются?

– Заметил, – скривился капитан. Однако быстро достал рацию из кармашка и стал вызывать аэродром подскока. Судя по карте, до него километров сто восемьдесят, а переносная рация брала максимум на пятнадцать – двадцать, но вдруг поиски идут и где-то недалеко вертолет? Жаль, что у нас «Северка» нет, только «Кенвуды», с ним бы точно докричались.

Пара секунд, и капитан расстроенно убирает рацию в кармашек:

– Глушат.

Проверив, я убедился, что Вольных прав. Во время отступления и боя мы перекрикивались без раций, не обращая внимания на ровный шум из динамиков, расстояние было небольшим между машинами, поэтому сразу не заметили, что нас глушат. Не до того было.

– Профи, – сплюнул я.

– Что делать будем? – повторил капитан, как-то сразу и незаметно передав мне командование.

– Договариваться. Другого выхода нет.

– У меня приказ. Вы не должны попасть в руки противнику.