Вельяминовы. Начало пути. Книга 1 - Нелли Шульман

— Я хочу, чтобы гезы прекратили нападения, — заявил дон Хуан. «Потому что вы сейчас получаете процент с их добычи, не отпирайтесь, ваша светлость. Хватит пиратствовать».

— Не я, а моя страна, — Вильгельм сжал зубы, чтобы опять не выругаться.

— Да нет вашей страны! — Хуан вскочил. «Есть владения Испании, и я их генерал-губернатор.

И есть ваши разбойники — на воде и на суше! Развели швали — проехать невозможно, грабят и насилуют на каждом углу. И все, заметьте, называют себя гезами. Про их сношения с неверными я вообще молчу, за это голову отрубают!»

— Моя страна, — вон она, за моей спиной, — штатгальтер, было, потянулся за шпагой, но обуздал себя. «А за вами никого нет, ваше высочество. Так что молчите, и слушайте — что я вам говорю».

— Громко-то как, — Марта поморщилась от криков, которые доносились даже сюда, в сад.

— Они же первый раз встречаются, — рассмеялась Шарлотта Бурбонская. «Думаю, как попривыкнут друг к другу — станет спокойнее».

— Я думала, твоего мужа не так легко вывести из себя, — Марта подышала на руки и крикнула:

«Теодор, смотри, в ров не свались, там лед тонкий».

— Это же настоящий замок! — восторженно сказал мальчик, который, задрав голову, изучал каменную кладку внешней стены. «Как я мечтал такой увидеть!».

— Это смотря кому, — Шарлотта подхватила маленькую Луизу поудобнее.

— А если вернуться к тому разговору о сватовстве, дорогая моя Марта, — у тебя мальчик. Хоть ему еще и нет пяти лет, но уже видно, — кроме оружия и крепостей, его мало что интересует.

Такому сыну нужен отец, который мог бы правильно его воспитать. Как Вильгельм это делает.

— Ты мне так расхваливаешь своего мужа, — Марта усмехнулась, — что, не будь бы он женат, я бы немедленно согласилась с ним повенчаться.

— Это я практикуюсь, — серьезно ответила жена штатгальтера, — я еще никогда не занималась сватовством.

— У тебя неплохо получается, — так же серьезно ответила Марта и обе женщины расхохотались.

— Вот вернемся в Дельфт, — пообещала Шарлотта, — у тебя отбоя от женихов не будет. Ты же такая красивая, и дети, вон, какие — здоровые и умные. И хозяйка хорошая, — у тебя все в руках горит.

Марта почувствовала, что краснеет.

— Ну, уж прямо, — пробормотала она. «А скажи, из-за чего они так кричат-то?».

— Думаю, из-за гезов, — пожала плечами Шарлотта. «Вильгельм все же надеется сам решить — что с ними делать, а дон Хуан настаивает на том, чтобы поступать с ними как положено, — по законам военного времени».

— А твой муж не хочет казнить гезов? — небрежно поинтересовалась Марта.

— Мой муж хочет казнить только де ла Марка, — отмахнулась Шарлотта. «Если отрубить голову — тело долго не проживет, тем более, что все больше гезов переходит на сторону законного правительства».

— И приносит ему деньги? — Марта зевнула.

— Разумеется, — удивилась Шарлотта. «Чтобы скинуть узурпатора, нужно золото. А у дона Хуана какой-то особо доверенный финансист, и, — скажу тебе честно, — из-за его стараний там, на юге — денег значительно больше».

— Не проще ли его перекупить, этого волшебника? — спросила Марта.

— Он убежденный католик, и говорят, — Шарлотта понизила голос, — член этого тайного «Общества Иисуса». Еще говорят, что он дал, — как и все эти иезуиты, — обет никогда не прикасаться к женщинам. Его подписывают кровью! — шепнула жена штатгальтера.

— Ну, — лениво сказала Марта, — это смотря какие женщины, милая моя.

— Да уж кого только к нему не отправляли, — вздохнула Шарлотта. «Конечно, приличная дама такими вещами заниматься не будет, в этом и заминка. А на шлюх и трактирных девок он и внимания не обращает, этот испанец. Или он француз? В общем, откуда-то оттуда.

— Тогда, — спокойно предложила подруга, — можно его убить.

— Он очень недоверчив, — Шарлотта помедлила. «Но мы думаем об этом, уже давно. Ему недолго жить осталось, поверь мне».

— Милые дамы, дорогое потомство — обедать, — позвал Вильгельм, распахивая двери.

— Смотри, улыбается, — Шарлотта подтолкнула Марту. «Значит, — все же его взяла».

Амстердам

— Смотри, с этим осторожней, — сказал Давид. «Ты в перчатках?».

— Не первый день, — Эстер улыбнулась и подняла руки.

— Второй месяц всего лишь, не заносись, дорогая, — пробурчал Давид. Он медленно, аккуратно толок что-то в маленькой каменной ступке.

— Как пахнет вкусно! — повела носом Эстер.

— Вкусно, но смертельно. Ты знаешь, что на каждом обычном миндальном дереве попадается несколько горьких плодов? — Давид потянулся за фаянсовой чашкой, в которой его жена смешивала нарезанный корень аконита и кору тиса.

— Еще мельче, — попросил он.

— Есть же, кажется, и просто горький миндаль, да? — жена сморщила лоб и опять взялась за нож.

— Да, но люди часто не отличают по виду один миндаль от другого. Расскажи-ка мне, если человек отравился аконитом, что надо делать? — спросил Кардозо.

— Дать уксуса или вина, и немедленно — рвотного, — вздохнула жена. «Если не поздно, конечно. Для кого мы это делаем?».

— Для заказчика, — сухо ответил ей муж. «Чем меньше мы знаем, тем лучше».

— А чем мы будем заниматься в Новом Свете? — все не отставала девушка.

— Я буду работать, а ты — сидеть дома, — Давид взял мышьяк и смешал его с миндалем. «Как получают мышьяк, кстати?».

— Альберт Великий нагревал аурипигмент с мылом, — отбарабанила жена. «А почему я не могу работать? Вместе с тобой?».

— Потому что, дорогая моя, — вздохнул Давид, — там и так опасно, незачем тебе в это лезть.

Опять же, если у нас дети появятся…»

Жена покраснела и отставила чашку. «Держи. Теперь что?».

— Теперь дай мне негашеную известь, — вон в той большой банке, и смотри — Давид подозвал ее поближе.

Паста была зеленовато-серого цвета. «Отлично, — прищурился мужчина, — осталось добавить меда, — для вкуса, и толченого стекла».

— Чтобы появились рези в желудке? — нахмурилась Эстер. «Все равно, я не понимаю — почему я не могу работать дома, я ведь и так тебе помогаю. Делать снадобья для лечения, например».

— Или яды, — хмыкнул мужчина. «Ну вот, — он разогнулся, — все готово. Теперь пусть подсохнет немного, и проверим».

— Человек себя будет плохо чувствовать, — тихо сказала Эстер. «У него будет болеть живот, его будет немного подташнивать — как будто он съел что-то несвежее, может кружиться голова. Потом начнутся острые боли, рвота, понос, он будет бредить, потеряет рассудок и умрет».

— Правильно. Отравление пищей — частое дело. Один аконит — слишком явственная и быстрая смерть, один мышьяк — слишком долгая. Прекрасное, прекрасное сочетание, — Давид налил в бокал вина и отщипнул кусочек смеси. «Растворяется отлично, и почти не пахнет. Тем более если вино будет с пряностями».

— А на вкус? — шутливо спросила Эстер.

— Те, кто пробовал, утверждали, что неплохо. Пока еще могли говорить, конечно, — Давид скатал из пасты небольшой шарик и проколол его толстой иглой.

— Это зачем? — поинтересовалась жена.

— Заказчик просил, чтобы получилась бусина. Ну, из тех, что на одежду пришивают. Давай тут уберемся, — поднялся Давид, — и погуляем. Незачем долго этой дрянью дышать.

На Амстеле пахло близким морем и булками из пекарен.

— Это ты в Падуе научился снадобья составлять? — спросила Эстер, взяв его под руку.

— И там тоже, — Давид смотрел вперед, на сияющее пространство льда перед ними. «Там, в Болонье, и в других местах», — он вдруг улыбнулся.

В ботаническом саду университета было душно, июльское солнце заливало дорожки беспощадным жаром, вокруг гудели пчелы.

— Universa universis patavina libertas, «Свобода Падуи, всеобщая и для всех», — неприметный мужчина с блекло-голубыми глазами помолчал.

— Я смотрю, дон Давид, на свободу исследований девиз вашего университета не распространяется. Инквизиция вам уже в затылок дышит — мало того, что вы еврей, да еще и над трупами христиан глумитесь, режете их, потрошите — якобы во имя науки. Тут недалеко и до обычных обвинений — кровь младенцев, ну, дальше понятно.

— Что вам надо? — угрюмо спросил Кардозо.

— Я тут разговаривал кое с кем, — мужчина легко наклонился и сорвал цветок. «Лютик, — он помолчал, — вроде и невинная вещь, а корень его — смертелен. Ну, вы и сами знаете, — вы же не только врач, вы же еще и алхимик».

— За философским камнем — это не ко мне, — резко сказал Давид. «Я в эти басни не верю, и вам не советую».

— Ах, дорогой мой дон Давид, — мужчина понюхал цветок, — в жизни есть более интересные и прибыльные вещи, чем кормить наивных монархов сказками о получении золота из дерьма.

Так вот, сэр Фрэнсис Уолсингем, — тоже здешний выпускник, английский посол во Франции, — вас очень рекомендовал. Я еще и с вашими учителями словом перемолвился — все утверждают, что вы один из самых блестящих молодых медиков Европы. Очень жаль, если все это пойдет насмарку, согласны?