Стихия (СИ) - Барминская Марианна

— Я думаю, пора дать им понять, что мы все равно победим, — сквозь зубы процедила я, придя в бешенство от того, что враги решили заманить нас в ловушку. Благодаря Эрике мои слова услышали не только друзья, но и все присутствующие. Не удивлюсь, если до врагов это тоже долетело. — Пора.

Эрика тут же закружилась юлой и поднялась в воздух, не оставляя воздушным атакам врагов никаких шансов. Земля задрожала, словно под нашими ногами пришли в движение огромные песчаные черви (вот оно, сказывающееся влияние фильмов). Огромные огненные шары сбивали с ног устремившихся к нам вражеских Воинов и сжигали летящие в нашу сторону стрелы. А я все пыталась сообразить, чем же атаковать мне: на суше у меня меньше преимуществ. Хм, так надо их тогда создать.

За доли секунды я вызвала сильный дождь из висевших над Миртраном туч, одновременно накрыв своих огромным невидимым куполом. После того, что произошло в Ашьоле, я еще раз удостоверилась, что действительно поднялась на новый уровень. Стихия слушалась меня моментально, словно опережала мои мысли на какие-то мизерные мгновения. Больше не было усталости или чего-то еще, теперь Вода не просто разливалась по моим сосудам, когда я использовала магию, — она стала мной.

Враги на пару секунд застопорились, не зная, каких атак еще ожидать, но, видимо, сочли дождь не самой сильной угрозой на свете. Я усмехнулась и придала дождевым каплям форму отполированных многогранников, остро заточенных на конце. Скоро изумленные и злые крики оповестили меня о том, что мое оружие достигало цели. Убить я не убью, но вымотаю с радостью. Наши Воины снова рассыпались по всему полю, хотя мы уже вот-вот собирались перебраться в Горную Долину. Ну когда же это все закончится! Обернувшись, я со злости наслала на всех, кто еще находился в реке, огромную волну, смывая врагов обратно. Удостоверившись, что сзади пока угрозы не предвидится, приподнялась в воздух, только на этот раз не с помощью подруги, а сама, поддерживаемая дождем. Рядом с берегом практически никого не осталось, все снова ушли вглубь поля, лоб в лоб столкнувшись с чертовыми партизанами Горной Долины. Я то и дело посылала острые водяные стрелы в тех, кто проявлял чересчур много инициативы, вместе с Эрикой закручивала врагов в водно-воздушные вихри, начисто лишая Воинов возможности дышать, устраивала вместе с Глебом болота, а вот с Максимом сотрудничать не могла, как и всегда. Поэтому, приземлившись, чтобы передохнуть, я потеряла его из поля зрения и, когда он вдруг помчался ко мне с бешеным взором, даже не сразу его заметила.

— Нет!

Его крик смешался с еще несколькими такими же, но разве я могла понять, что все они адресованы мне? Я недоуменно воззрилась на огненного друга, никак не сообразив, в чем же дело, а когда в груди возникла резкая взрывная боль, было уже поздно. Что-то острое и раскаленное вошло мне в спину и вылетело из грудной клетки. По телу тут же прошлись тысячи огненных волн, и мне показалось, что я сгораю заживо. Заорав так громко, как только могла, я упала на землю и прижала ладонь к груди, пытаясь остановить кровотечение, хотя вряд ли бы здесь помогло хоть что-то, потому что дыра наверняка была огромная. Тело продолжало гореть, и для меня пропали все звуки, а течение времени остановилось. Я беззвучно глотала ртом воздух и продолжала кричать, но уже не слышала себя. Никогда, мне никогда не было так больно, как сейчас. Когда-то я считала, что физическая боль не так страшна, как душевная, но сейчас все мои глупые предрассудки сгорали вместе с телом. Я зажмурилась и попыталась на ощупь определить, какого же размера моя рана. Непослушной рукой провела по разорванной груди и замерла: ничего нет. Ни огромной дыры, ни маленького следа от пули или чего-то еще. Вообще ни царапины. После этого осознания все мои ощущения обострились еще больше, накрыв новой волной боли, и меня поразила догадка, являвшаяся самой ужасной в мире. Уже поняв, что произошло, я тут же заплакала, но всей своей сущностью не хотела верить и медленно обернулась, горя единственным желанием: не видеть этого.

Тран лежал на животе, пытаясь упираться руками в выжженную землю, но у него ничего не получалось. Он редко, тяжело и громко дышал: наверняка пробили легкие. Дыра в спине была размером с большую монету, но нигде я не увидела ни капли крови: наверное, она тут же запеклась от этого огня, который бесконечными волнами разливался по телу. Тран, мой Звездочет, моя половинка, предназначенная мне судьбой, — он умирал.

«Умирал, умирал, умирал». Как только эти шесть букв врезались в мое сознание, я в мгновение ока оказалась рядом с Траном, бережно перевернув его на спину. Я оказалась права: кровь просто прикипела к телу и не собиралась растекаться по сухой земле. По телу Звездочета проходила крупная дрожь, словно он вот-вот взорвется, лицо покраснело и покрылось испариной, зрачки расширились до невозможности, и взгляд никак не мог сфокусироваться, пока я не сняла перчатки и не положила холодные ладони на горячие щеки Звездочета. Он сразу же немного успокоился, дрожь уменьшилась, дыхание выровнялось совсем чуть-чуть, а взгляд стал осмысленным, устремившись прямо на меня. Внутри, вдобавок к убивающему огню, загорелась надежда на то, что Трана еще можно спасти. Я не вынесу, если он умрет, я, черт подери, этого не вынесу! Вокруг нас вдруг вспыхнул огонь, замкнувшись в кольцо и поднявшись высоко в небо. Я напряглась всего лишь на секунду, но потом поняла: это были не враги. Максим позволил нам остаться одним посреди всех смертей, в центре войны и боли. Затем земля повторила контуры огня и закрыла нас плотной стеной, спрятав от угроз и посторонних глаз. Они все как будто уже знали, что мне понадобится совсем немного времени.

Я сгорала вместе с Траном, но мы не кричали от боли. Нам было наплевать на нее, я знала, чувствовала за нас двоих. Я, не переставая, роняла слезы: они все бежали и бежали, закатывались под воротник, стекали по подбородку и падали Трану на лицо. Он слизнул с губ соленую жидкость и улыбнулся. Господи, он нашел силы улыбнуться!.. Ну почему же я не могу перестать плакать?

— Странно, да? — прохрипел он, и я вдруг заметила совсем незначительную деталь: голос моего Звездочета потерял капельку своей мелодичности, как будто в инструменте расстроилась одна струна. — Здесь так жарко, а слезы не испаряются.

— Тран…

— Молчи. Я так люблю твой голос, Ника, но сейчас молчи. Пока еще есть время, я скажу тебе. Я узнал — даже не спрашивай как — что произошло в нашей прошлой и последней по счету жизни, — заговорил Звездочет и на мгновение замолчал, не в силах вдохнуть новую порцию раскаленного воздуха. — Ты ведь наверняка так и не могла до конца понять всё то, что между нами происходило? В той нашей последней жизни мы были счастливы с тобой, как и во всех предыдущих, но я разгневал создателя того мира, в котором мы жили. И мне в наказание он разлучил нас. Он оставил мою тягу к тебе неизменной, чтобы все следующие жизни я мучился, пытаясь тщетно тебя отыскать и не имея шансов найти. А тебя… — Тран закашлялся, и я бережно держала его, не имея никакой возможности хоть как-то помочь. — Тебя он освободил. Он раскидал нас по разным мирам, но твою тягу к своей половине стёр. Он освободил твою судьбу от моей, чтобы ты могла быть счастлива и без меня. Мы больше не должны были встретиться, но то ли создатель не смог продумать все до конца, то ли наши судьбы не подчинились полностью… И вот мы снова встретились. Я был счастлив и постепенно вспоминал все свои прошлые жизни, но твоя душа уже успела привязаться к другой. Мы больше не должны были встретиться, — с горькой усмешкой прошептал Тран, протянув ко мне руку и попросив, чтобы я сняла с его ладони перчатку. Я выполнила просьбу и ощутила прикосновение невыносимо горячих пальцев к своей коже. — Поэтому мы оба так мучились. Я — от того, что теперь твоя любовь принадлежит не мне. Ты — от чувства вины и от того, что тебя тянуло к двоим. Всё не так, как было раньше. И самое ужасное, что наказывали меня, а ты страдала больше. Всё неправильно… Я почувствовал, что скоро настанет конец, когда ты произнесла вслух заветные слова. Этого не должно было случиться, и потому я ухожу, так как это большее, что могло быть, ведь мое наказание никто не отменял. Не знаю, смог ли я искупить свою вину тем, что спас тебя, но я всегда буду надеяться, что наши судьбы снова когда-нибудь переплетутся. А ты свободна, Ника. Я знаю, тебе сейчас больно, очень больно, но это пройдет, слышишь? Потому что с самого начала в этой жизни твоя душа принадлежала не мне, а ему, и ты будешь счастлива с ним. Знаешь, в следующей жизни лучше не гуляй по параллельным мирам, вдруг снова меня встретишь и будешь страдать, — утихающим голосом прошелестел Тран, смахивая слезы с моего лица. — Когда нам разрешат быть вместе, я сам найду тебя…