Огнепад (Сборник) - Питер Уоттс

Теперь полковник всегда был вежлив, но не более.

Когда зрелище людей, занимающихся более продуктивной деятельностью, окончательно переставало радовать, Брюкс покидал оживленный туристический район «Икара» и отправлялся на прогулку самостоятельно, прыгая от камеры к камере: шел по пустым служебным туннелям и замерзшим отсекам, бесконечному темному лабиринту необитаемого и неизведанного. Кое‑где попадалась атмосфера, и на переборках сверкал иней. Иногда вокруг царили только перекладины, ограждения и вакуум, да еще цепкие машинки удирали прочь, как тромбоциты в механических артериях.

Однажды Брюкс увидел звезды там, где их не должно было быть: огромную дыру, с наименьшим ущербом выкушенную из панциря «Икара». Сквозь пролом виднелись горящие зубы Двухпалатников – сверкающие голубые точки, вгрызавшиеся в корпус уже в другом месте. Он зажмурился – даже фильтры камеры не помогли.

Следующая остановка.

Ага, снова ДОБ/РЕКОМП, только народу стало еще больше: к Валери и монахам присоединился Мур.

«Очередной таракан, – подумал Брюкс. – Такой же, как я. Но место за столом получил‑таки».

Он еще пару секунд безмолвно созерцал картинку.

«Да пошли вы все».

***

Из открытого шлюза в форпик лился бледно‑голубой свет, оттеняя края труб, шкафчиков и пустых альковов. Брюкс выплыл из люка, ухватился за распорку и нырнул к левому борту, прямо в сияющую пасть миноги.

На его лице сразу сфокусировались глаза, гиперсаккадами мельтешащие на эбеновом лице. Тело держалось за стену шлюза одной рукой, пальцы обхватили поручень. Пружинные протезы ниже колена нелепо вытягивались и упирались в переборку, загораживая путь.

Брюкс успел вовремя остановиться.

– Ограниченный доступ, сэр, – сказал зомби, и его глаза затанцевали еще больше.

– Твою мать. Вы разговариваете.

Зомби ничего не ответил.

– Я не думал, что тут… кто‑то будет, – попытался Брюкс. – Ты в сознании?

– Нет, сэр.

– Значит, разговариваешь во сне.

Тишина. Глаза, мечущиеся в глазницах.

«Интересно, знает ли оно, что произошло с другим?

Видело ли оно это…»

– Я хочу…

– Вы не можете, сэр.

– Вы…

– Да, сэр.

– …меня остановите?

– Да, но в этом нет необходимости, – добавил зомби. Брюкс уже хотел спросить про огонь на поражение, но решил не развивать эту тему.

С другой стороны, существо вроде не возражало против беседы.

– Почему ваши гла…

– Чтобы максимизировать захват сигнала высокой четкости со всего пространства визуального поля, сэр.

– Хм.

Такой трюк разум с сознанием выкинуть не мог – из‑за ограниченной пропускной способности. Значительная часть так называемого зрения состояла из предсознательных фильтров, решавших, что не видеть, дабы гомункула наверху не перегрузило от избытка информации.

– Ты черный, – заметил Брюкс. – Большая часть зомби – чернокожие.

Нет ответа.

– У Валери фетиш на меланин, или…

– Так, дальше я со всем разберусь, – сказал Мур, подымаясь из пасти через стыковочную трубу. Зомби плавно отодвинулся в сторону, давая ему пройти.

– Они разговаривают, – сказал Брюкс. – Я не…

Мур всего раз посмотрел на Брюкса, проходя мимо, но, когда вошел на корабль и направился к корме, бросил:

– Пойдем со мной, пожалуйста.

– Э, а куда?

– В медотсек. Мне не нравятся пятнышки на твоем лице, – Мур исчез в Центральном узле.

Брюкс бросил взгляд назад, на шлюз. Сторож Валери вновь занял свое место, преграждая путь к более экзотическим локациям.

– Спасибо за беседу, – сказал Дэн. – Надо как‑нибудь повторить.

***

– Закрой глаза.

Брюкс подчинился; внутренности век на несколько секунд засияли кроваво‑красным светом, когда Мур просканировал лицо диагностическим лазером.

– Мой тебе совет, – сказал полковник с другой стороны комнаты. – Не дразни зомби.

– Я его не дразнил. Всего лишь бол…

– И не болтай с ними.

Дэн открыл глаза. Полковник пропустил скан через какую‑то невидимую диагностику, висящую в воздухе. Потом добавил:

– Помни, кому они подчиняются.

– С трудом могу себе представить, что Валери забыла взять со своих миньонов клятву хранить тайну.

– А я с трудом могу представить, что миньоны забудут рассказать хозяйке про секреты, о которых ты спрашивал. И неважно, ответили они тебе или нет.

Брюкс обдумал фразу:

– Думаешь, ей не понравится мое замечание про меланиновый фетиш?

– Я понятия не имею, – тихо ответил Мур, – мне бы точно не понравилось.

Брюкс моргнул:

– Но я…

– Ты смотришь на них, – в глазах солдата сейчас будто плавал жидкий азот, – и видишь зомби. Быстрых на подъем, надежных на поле боя не совсем людей. Менее чем людей. Даже не животных: существ без сознания. Возможно, ты думаешь, что к таким, как они, понятия уважения или неуважения в принципе не относятся. Разве можно не уважать газонокосилку, например?

– Нет, я…

– Давай я расскажу тебе, что вижу сам. Человека, с которым ты, так скажем, болтал, зовут Азагба. Для друзей – Аза. Но он свою личность отдал – за то, во что верил, или потому, что все остальные варианты были еще хуже, а может, их вообще не было. Ты смотришь на свиту Валери и видишь скверный анекдот. А я вижу семьдесят с лишним процентов военных биоавтоматов, их набрали из мест, где насилия столько, что отсутствие самосознания для многих – вожделенная мечта. Я вижу людей, которых скосили на поле боя, а потом запустили снова, лишь для того, чтобы они сделали выбор: вернуться в могилу или оплатить перезапуск десятилетием затмения и договорного рабства. Зачастую для них это наилучший вариант событий.

– А какой худший?

– В некоторых частях света закон до сих пор гласит, что жизнь кончается со смертью, – ответил Мур, – Все остальное – живой труп. При таком раскладе у Азагбы столько же прав, сколько у мертвеца на анатомическом столе.

Он ткнул рукой в воздух и добавил:

– Я был прав: предраковое состояние.

«Малави», – вспомнил Брюкс и неожиданно все понял:

– Вот почему ты бросился на нее. Не из‑за меня или Сенгупты. Даже не из‑за миссии. А потому, что она убила одного из таких, как ты.

Мур посмотрел сквозь Дэна:

– А я думал, ты уяснил, что попытки психоанализа тебе лучше держать при себе. – Он вытащил опухолевой карандаш из набора первой помощи. – Тошнота есть? Головные боли, головокружение? Жидкий стул?