Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

Внутри по дозорным галереям прохаживались арбалетчики. Некоторые были в алых плащах и львиных шлемах, другие — в серо-голубых цветах Фреев. Из-под копыт Чести в разные стороны сыпанули цыплята, заблеяли овцы и на Джейме отсутствующим взглядом уставились какие-то крестьяне. — «И крестьяне вооруженные», — не мог не отметить он. У некоторых из них были переделанные косы, у других дреколья, у кого-то в руках были ужасно острые мотыги. В добавок у некоторых были топоры, и он заметил несколько бородачей с красной семиконечной звездой, нашитой на заплатанных, грязных туниках. — «И здесь проклятые воробьи. Откуда они все только берутся?»

Он не заметил никаких признаков своего дяди Кивана. А так же Ланселя. Встречать его вышел один только мейстер в серой хламиде, обернувшейся вокруг его тощих ног.

— Лорд Командующий. Дарри рад чести этому… нежданному визиту. Простите нас за неподготовленность. Нам дали понять, что вы направляетесь в Риверран.

— Дарри оказался по пути. — Солгал Джейме. — «Риверран подождет». — И если повезет, осада закончится до того, как он доберется до замка, так что ему не придется поднимать руку против Талли.

Спешившись, он передал Честь конюшонку.

— Могу я увидеть своего дядю? — Он не стал упоминать имя. У него остался единственный дядя — сир Киван, последний сын Титоса Ланнистера.

— Нет, милорд. Сир Киван уехал сразу после свадьбы. — Мейстер поправил свою цепь, словно она внезапно стала жать. — Насколько мне известно, лорд Лансель будет рад видеть вас и… ваших доблестных рыцарей. Хотя я с горечью вынужден признать, что Дарри не в силах прокормить такое количество.

— У нас есть собственная провизия. А вы…?

— Мейстер Оттомор, если угодно милорду. Леди Амарея желала поприветствовать вас лично, но сейчас присматривает за приготовлениями пира в вашу честь. Она надеется, что вы и ваши старшие рыцари и капитаны разделите с нами стол.

— Горячая еда была бы очень к стати. Посление дни были очень промозглыми и сырыми. — Джейме оглядел двор и бородатые лица воробьев. — «Слишком много. И слишком много Фреев». — А где мне найти Хардстона?

— Нам сообщили о разбойниках у Трезубца. Сир Харвин с пятью рыцарями и двадцатью стрелками отправился их ловить.

— А лорда Ланселя?

— Он сейчас молится. Его милость приказал нам никогда не прерывать его молитв.

«Они с сиром Бонифером два сапога пара!»

— Что ж, отлично. — Позже тоже найдется время поболтать с кузеном. — Проводите меня в мою комнату и распорядитесь приготовить ванну.

— Если милорду угодно, мы разместим вас в Твердыне Пахаря. Я вас провожу.

— Я знаю дорогу. — Джейме уже не в первый раз навещал этот замок. Ранее они с Серсеей уже дважды здесь гостили, один раз с Робертом на пути в Винтерфелл, и потом еще раз на обратном пути в Королевскую Гавань. Несмотря на то, что замок был небольшим, он был крупнее гостиницы, а вдоль реки были прекрасные места для охоты. Роберт Баратеон никогда не отказывал себе в удовольствии попросить хозяев себя приютить.

Твердыня была точно такой, как он ее запомнил.

— Стены все еще голые. — Сказал Джейме в слух, идя вслед за мейстером по галерее.

— Лорд Лансель надеется когда-нибудь это исправить. — Откликнулся Оттомор. — Повесить какие-нибудь сцены моления и благочестия.

«Моления и благочестия». — Он с трудом не расхохотался. В первое их посещение замка эти стены тоже были голыми. Тирион заметил несколько светлых квадратов на потемневших каменных стенах, где когда-то висели гобелены. Сир Рэймон мог убрать гобелены, но не мог избавиться от отметин. Позднее Бес за несколько оленей получил от одного из слуг ключ от подвала, где находились пропавшие гобелены. Довольный собой, он показал их Джейме при свете свечи, на них были вытканы портреты Таргариенов, начиная с первого Эйегона, заканчивая Эйерисом Вторым.

— Если я расскажу об этом Роберту, то, возможно, он сделает меня лордом Дарри, — хихикая, сказал тогда карлик.

Мейстер Оттомор провел Джейме на самый верх башни.

— Надеюсь, здесь вам будет удобно, милорд. Там находится уборная, если будет необходимо справить нужду. Ваши окна выходят прямо на богорощу. Спальня примыкает к спальне леди, на стене есть колокольчик для слуг.

— Это ведь личные апартаменты лорда Дарри.

— Это верно, милорд.

— Мой кузен слишком добр. Я не собираюсь выселять Ланселя из собственной кровати.

— Лорд Лансель всегда спит в септе.

«Спит с Матерью и Девой, когда собственная теплая женушка находится прямо за дверью?» — Джейме не знал — плакать или смеяться. — «Может, он молит укрепить его член». — В Королевской Гавани ходили слухи, что ранение сделало Ланселя недееспособным. — «Однако, у него должно было хватить ума хотя бы попробовать». — Положение его кузена в этих землях не будет прочным, пока он не обзаведется наследником от своей жены, которая наполовину Дарри. Джейме начал уже сожалеть о порыве, подтолкнувшем его направиться сюда. Он поблагодарил Оттомора, напомнил ему о ванной, и отправил Пека его проводить.

Хозяйская спальня изменилась с его последнего визита, и не в лучшую сторону. На месте прекрасного мирийского ковра на полу лежала старая потрепанная тростниковая циновка, и вся мебель была новой и грубо сделанной. Кровать сира Рэймона Дарри была достаточно широкой для шестерых. У нее был коричневый бархатный балдахин и резные дубовые колонны с виноградными гроздьями и листвой. У Ланселя оказался комковатый матрац, набитый соломой, брошенный прямо на пол у окна, где его, конечно же, могли разбудить первые лучи света. Старая кровать была, без сомнения, либо сожжена, либо разбита, либо украдена, но все же…

Когда принесли кадку, Малыш Лью стащил с Джейме сапоги и помог снять золотую руку. Пока Пек с Гарреттом наполняли кадку водой, Пия подыскала для него чистое белье. Снимая с него дублет, девушка застенчиво косилась на него. Джейме было неудобно видеть изгибы ее грудей и бедер под грубым коричневым платьем. Он обнаружил, что вспоминает то, что Пия нашептывала ему на ухо в Харренхоле, в ту ночь, когда Квиберн отправил ее к нему в постель. — «Иногда, бывая с мужчиной, я закрываю глаза и притворяюсь, будто это вы», — шептала она.

Он был рад, что кадка оказалась достаточно глубокой, чтобы скрыть его возбуждение. Едва он погрузился в покрывшуюся паром воду, как припомнил другую ванну, которую когда-то разделил с Бриенной. Он был нездоров и слаб от потери крови, и от жары у него пошла кругом голова так, что он начал говорить всякие глупости, которые лучше бы оставить невысказанными. На этот раз у него не было никаких оправданий. — «Вспомни свои клятвы. Пия скорее подходит для спальни Тириона, чем твоей».