Котик для сильной и независимой (СИ) - Вада Маричка

Джимми! Уж этот парень явно любит себя больше, чем даже, наверное, давно почившую родную мать. Хотя поверхностный анализ и показал, что это всего лишь компенсаторный механизм. Что-то сильно не дает красавчику наслаждаться полноценной жизнью, поэтому он раз за разом убеждает в основном себя, чем остальных, в своей неотразимости. И Мурси даже догадывается, что это могло бы быть.

— Чао, сеньорита! — окликнул капитана Коди. Она не заметила в своих мыслях, как пронеслась мимо означенного перекрестка.

— Чао, амиго! — широко улыбнулась агент Мо. — Может, зайдем в кантину? Пропустим пару бокальчиков?

— Не могу болтаться на Зарексе дольше, чем того требует наше дело. Прости. Папаня душу из меня выжимает, ему нужен немедленный отчёт. Ты же знаешь, какой он нетерпеливый, если есть материал для работы.

— Но-но! Правильно делает. Это я — бездарный агент, — хмыкнула Мурси. — Вечно время тяну. И как он меня ещё не уволил? Возится и возится.

— Это из-за меня. Шефе твердит: «Сын, Мо сделает из тебя человека!» Вот стану персоной — тогда тебя и уволит, — расхохотался Коди.

— Поговори мне тут! На держи. Здесь всё.

— Грасиос, сеньорита! Чао!

— Адьёс!

Теперь пора бы и на церемонию, но от одной мысли о новой встрече с канцлерами, праздношатающимися зеваками, со всей этой пышнопафосной толпой у Мурси сжималось сердце от тоски. Так и хотелось плюнуть на всё и сбежать. Сколько раз агент Мо давала себе зарок не ввязываться в новые расследования, уйти на покой, да хотя бы в отпуск! И каждый раз стоило только пару дней провести в бездействии, что-то внутри толкало её на новые авантюры. Неправильная она, непоследовательная. Вот хорошо быть Морганом. Или Кларой. Есть приказ — выполняешь, нет приказа — сиди себе, молчи в тряпочку. А ей вечно нужно лезть куда-то, что-то выяснять. Мурси постоянно спешила, прыгала в сердцевину опасности, хваталась за самые сложные дела, чтобы дрыгаться в бесконечных смертельных схватках. А иначе ей казалось, что она взорвется от переполняющей её изнутри энергии. И дело вовсе не в личном «тёмном властелине». Наоборот, материя в ней призывала к изучению, познанию мира, степенному расследованию. Дело в её характере. Такой вот она уродилась.

Христов часто ругал нерадивую ученицу за неподобающее проведение медитации. Для Мурси бывало сложно даже просто усидеть на месте, особенно если этому не предшествовали игры на свежем воздухе или боевые тренировки. Наставник иногда, смеясь, говорил, что в Матильде полкило взрывчатки и, если что-нибудь случится без её ведома, она разлетится на кусочки от негодования. В прямом смысле. Наверное, в итоге это и оттолкнуло предначертанного судьбой мужчину. Степенный, рассудительный человек не может быть парой такой взбалмошной и неугомонной натуре. Хорошо, что это в прошлом. Сейчас уже Мурси умеет держать себя в руках. Умеет сосредоточиться на работе. Если только Христов увидит, какой она стала, то непременно…

Пустое! Почему-то вспомнились слова Моргана: «Делаю одно, думаю другое, говорю третье». Сейчас она как никогда похожа на этого ворчливого катара. Выстроила у себя в голове мираж образцовой работницы СРС, а сама не спешит в логово врага, чтобы узнать последние новости. Даже через «немогу» и тошноту.

Мурси зашла в оживленную залу, где уже вовсю проходило празднование. Люди больше не сидели за столиками, а шатались от одного к другому, держа в руках бокалы. Пуховик забрал привратник, и капитан в простеньком сером платье не привлекала внимание, как и рассчитывала. Это дало возможность спокойно оглядеться по сторонам.

Мурси сразу же отметила про себя неприятных персон, с которыми совсем не хотелось сталкиваться, не нашла в толпе Гидроса или Бет, видимо они ушли сразу после церемонии. Зато нашла взглядом свой отряд. Джимми флиртовал с какой-то богато одетой дамой, фальшивые украшения которой так и переливались в свете ламп. Ваццлав пил с Ванно, ведя о чём-то спор. Боббьер и Морган стояли среди офицерских чинов, видимо обсуждая детали героического спасения канцлера Бет, отягощённой беременностью. Рядом была и Клара, однако её развлекал немолодой уже военный, явно пыжась произвести впечатление орденами на форменном кителе. Дорн выглядела обворожительно. Мурси ненароком задержала на ней взгляд, скользя глазами по сбитым широким ягодицам и полной груди, не меньше четвертого размера. Жаль, что она глубоко гетеросексуальна. Очень жаль. Среди мужчин такой красоты не встретишь.

Подошедший официант протянул поднос, и Мурси, взяв бокал шампанского, сделала глоток и тут же чуть не поперхнулась, когда взгляд её выловил в толпе тёмно-красное одеяние. Капитан внимательно присмотрелась. Канцлер Бониати выглядел точь в точь как сбежавший со страниц учебника по древним культурам «инквизитор» — с виду стандартное облачение монаха из монастыря братьев, разве что наплечники на мешковатой мантии выглядели по военному крепкими и прикрывали весь плечевой отдел до локтя, а также спину и грудь. А в целом, ряса тянулась до пят и опоясывалась обычной на вид тесемкой.

Мурси поморщилась. Какая глупость! Драться в таком одеянии нелегко, массивный капюшон, откинутый назад, только отвлекал. Зачем им понадобилось копировать этот атрибут? К тому же, присмотревшись, капитан заметила, что рукава переходят в перчатки, покрывая полностью пальцы. Или это перчатки уходят выше локтя под наплечники? Дуристика какая-то! Неудобный скафандр, в котором можно запутаться, пока махаешь мечом. Хотя конечно, если в материю вшиты кристаллы, то щит, наверное, можно сделать из такого полного облачения дюже прочный, даже у среднего полупроводника.

Мурси поспешила к Бониати. Она мило ему улыбнулась, соображая как развернуть разговор в нужное русло, но ничего умней лобовой атаки не придумала.

— Почём материальчик, хозяин? — смеясь, капитан протянула руку и потёрла пальцами свисающую часть наплечника. Плотная ткань, на ощупь совсем нераспознаваемого состава. Как бы дружески хлопая по плечу, Мурси опустила руку ниже по спине, к тому месту, где капюшон и наплечник уже заканчивались, и задержалась возле поясницы Бониати. Её психосильная атака захлебнулась, даже не столкнувшись с защитным барьёром. Да и сам канцлер никак на это не отреагировал, будто и вовсе не заметил. Очень странно, очень. — Обожаю красный. Новый тренд?

— Да, секретные разработки! Пусть Империя не думает, что мы не можем ничего предоставить в качестве контрмер их новому оружию.

— А щиты какие? — деловито поинтересовалась Мурси, непринужденно делая глоток шампанского.

— Дивитесь, капитан! — Бониати закрыл глаза и сосредоточился. Вокруг него заискрил плотный кокон психозащиты. — Но и без этого, броня способна выстоять против открытой плазмы даже самого модифицированного йонгея. Проведено огромное количество экспериментов. В огне не горит, не промокает, сохраняет тепло, поддерживает концентрацию. Что только не умеет новая форма!

— Огонь! — прошептала восторженная Мурси. — А против мечей?

— Конечно, если рубануть с размаху, то форма сама по себе порвется. Но есть же щиты носителя. Сами понимаете.

— Попалося, Моничка, — на плечи Мурси упали тяжёлые горячие руки, а ухо защекотала чья-то шерсть. — Боялся, что и не доведется взору посмотреть твоё явление.

— Канцлер Шнобби! — перевела дух Мурси. — Умеете вы быть неожиданным.

— А ещё ласковым, — промурчал Шнобби, всё так же не поднимая головы от её уха. — Потолкуем немного?

— Конечно, только давайте минут за десять. Я всё ещё не отойду от шикарного нового наряда. Кстати, почему у вас нет такого? Вас, канцлер, отстранили или подобную красоту заслужить надо?

— Это экспериментальные образцы. Мы постепенно приоденем всех, — улыбнулся Бониати. — Ну, как ваше расследование? Узнали, кто в команде шпион?

— Пытаюся. Пока отстраненная, знаете, трусь с ними, в картишки там поигрываю, винцо попиваю, такое. Стараюсь быть своей в доску. Но шпионы стрёмный народ, чёт никак не выходят на чистую воду. Видели сами, отряд не блещет талантами. Так шо…