Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Употребив все оружия борьбы и храня в сердце Щит Преданности, смогу защитить Имя Учителя и Дела Его от врагов и предателей».

28.08.1930

<…> я проверяла себя за последний год и пришла ко многим выводам Вашего письма — увидела болезнь своего духа. Все время это я ожидала Ваше письмо, родная, почти заранее уверенная в том, что его содержание будет таким, как оно пришло. Не скрою, как несказанно больно мне было читать его, но нарыв надо было вскрыть, иначе страшусь думать, что могло бы произойти. Всем сердцем приношу преданность и благодарность Вл [адыке] за Его Указ ко мне, с радостью распяла себя, чтоб взойти, уничтожить в себе чувство самости. Умоляю Вас, родная, лишь об одном, верьте мне, никогда Вы не умирали в моем сердце, ибо без Вас и нашего Гуру мне бы лишь оставалось умереть. Я не имею права ни в чем оправдываться, но молю Вл[адыку] и Вас верить мне в моем устремлении теперь, попытаюсь сделать немедленно все, чтобы исправить уже сделанные ошибки и исправиться самой.

…я уже давно мечтала устроить классы для детей, для развития духа, характера, морали, короче говоря, сознания, дав им знание Великих Учителей, Мировых Учений и героев Культуры и всей нашей эволюции. Мне представлялись эти классы с детьми от 8 до 11—12-летнего возраста <…> Я так мечтаю об освобождении детского духа от ужасов современной семьи и часто пагубных наслоений школы. Родная, если Вы одобрите все предложенное мною здесь, сообщите хотя бы парой слов телеграфно — ввести ли эти меры в жизнь или изменить что[-либо] нужно. <…>

12.10.1930

Дорогая, родная Е.И.!

Нетти приехала пару дней тому назад и привезла Указы Вл [адыки] и Ваше письмо к нам. С сердцем, полным любви и желанием помочь, она осветила все мои ужасные поступки за эти годы, все мои непростительные дефекты духа и скудость сознания. Что могу я Вам сказать? Никакие мучения не могут сравниться с состоянием прозрения, когда видишь свой дух обнаженным. Какие страдания и боль я Вам причинила, какие ужасные прегрешения перед Вл[адыкой], перед родным Н.К., в какую страшную бездну я бросилась, будучи поглощенная чувством самости и всеми ужасными порождениями ее. Я знаю, что никакие человеческие силы не простили бы мне все то, что я совершила, и лишь верховная жалость и милосердие Вл[адыки] и Ваше дали мне еще один зов и указали путь света и просветления сознания. Пройдя в духе шаг за шагом эти годы, вникнув во все Указания и выслушав все, что сказала так огненно Нетти, могу лишь сказать, что постараюсь всеми силами сердца и устремления жить и действовать новым пониманием. Я многое обещала Вам в прошлом и не выполнила, не выполнила поручение Вл [адыки], потому даже не имею права обещать теперь что-либо, но молю лишь поверить мне в одном: буду стремиться и идти голосом духа и сердца. Никогда еще не чувствовала Нетти так близко, как ныне, ибо знаю, какую помощь она мне привезла. И не только мне одной, ту же помощь и любовь она привезла маме, и теперь, после реализации всего, нам остается в действиях каждого дня показать поворот в нашем сознании. Всей моей жизни не хватит на то, чтобы загладить в служении Вл[адыке] все зло, сделанное мною, и лишь сердцем могу сказать благодарность за то, что не отставлена совершенно, получив последний зов. В это суровое время, когда силы тьмы особо яростно атакуют все светлые достижения, во дни мировой болезни мне мучительно больно сознавать, что страж не только ушел со своего поста, но и легкомысленно и преступно открыл позиции врагу.

Родная моя, можете ли Вы, несмотря навею причиненную Вам мною боль, простить мне и посылать мне вновь помощь? Готова бесконечно работать над самоисправлением и казнить себя в полном распинании, пока не почувствую, что переменилась в духе и мыслях. Стремлюсь всею любовью к Вл[адыке] и Вам. <…>

26.10.1930

<…> То, что Вы советуете для детского класса Мисс Лунсбери, я ей передала, и она в восторге от мысли ставить «пежентс»[297], в которых дети будут олицетворять героев и великих учителей. Она также хочет составить из детей «Круглый Стол Короля Артура», как она уже это делала в прошлом <…> Она превосходно ведет детей, теперь она им дает жизнь Будды. Они уже изучили в Музее 2 картины, для чего она с ними идет в Музей и заставляет их отмечать и записывать все, что они видят в картине. Потом они идут обратно в класс и рисуют на память облик, виденный ими. Наблюдательность детская изумительна, а также их чуткость <…> Как же внушить всем другим матерям, что без питания духа расширение сознания замедляется?

Мы начали в этом году еще одну важную идею проводить в жизнь: мы даем трехлетний курс «файн артс», основанный на «динамической энергии», который, помимо ежедневной работы по живописи, включает 60 лекций по искусству, философии, астрономии, музыке, контрапункту, так что идея объединения искусств и науки проводится в жизнь в нашей школе. Эта идея Джайлса, нашего превосходного учителя и сотрудника, была обсуждаема им с Н.К. и разработана в деталях позже <…> Мы же очень счастливы тому, что идея синтеза искусства делается близкой некоторым учителям, а через них и ученикам.

Др. Кескар <…> делает также превосходную работу, давая лекции об аналогии между Евангелием и Бхагават Гитой. Он дает прекрасное новое толкование, многие ученики посещают его лекции. Он также дает лекции по Патанжали и Восточной философии. Его беседы с учениками и довольно обширной, уже составившейся у него аудиторией на тему о творчестве духа и его потенциале, заложенном в каждой личности, очень ценны <…> Раз в две недели у меня встречается небольшая группа, желающая изучить и применить в жизни Агни-Йогу, обыкновенно мы читаем и разбираем прочитанное в широком толковании, стараясь привести каждый пункт к жизненному приложению. Группа подобралась серьезная, и я много думаю, правилен ли мой подход — полная терпимость к каждому толкованию, при равенстве всех. Очень бы просила Вас помочь мне, ибо чувствую всю ответственность этих бесед. <…>

06.11.1930

<…> Вы пишете, чтобы я Вам написала, как я понимаю Служение, ибо Вы хотите каждому помочь его же письмами. Я Вам бесконечно благодарна за эту помощь, ибо никогда еще так не стремилась к ней, как теперь. В письме, привезенном Пор[умой], Вы говорите то, что было сказано мне: «Радна — страж верный, замечающий и оповещающий об опасностях упущений в исполнении работ по делам» — и это чистое и суровое понимание на пути служения, данное мне, я не поняла и не выполнила. Поэтому теперь стремлюсь к благожелательному сотрудничеству все время, но должна сознаться, что не имею еще чувства радости, которая, как Вы нам писали, может «магнитным током привлечь из пространства радость», ибо стараюсь прежде всего припомнить, в чем была моя вина за последние несколько лет. Поэтому пока, кроме сурового самобичевания, не могу многого выявить. И мне жутко при мысли, что я полагала в прошлом, что выполняю Указы. Как ясно я теперь вижу многое и как много мне нужно пройти! Успею ли? Я перестала себе во многом доверять, и что я делаю в работе над собой, мне кажется недостаточным. Родная Е.И., я Вам не описываю мои настроения, но говорю Вам, как на исповеди, о том трудном процессе, через который прохожу теперь. Много думала о понимании Служения, и кажется мне, что прежде всего закрепляя мысли на космической важности всех дел Вл[адыки], на принятии их в сознание, проникаешься устремлением служить им шире, более всеобъемлюще. Хочется достичь этого сердцем, применяя Канон — «Господом твоим». Ответственность мне теперь видится в кооперации со всеми сотрудниками, с самым искренним желанием учиться у них. Постараюсь проводить это в жизнь ежедневно. Не в этом ли заложены первые шаги служения? В малом и великом, поскольку чуткость направляет это замечать, явлен поток эволюции. События развертываются настолько быстро, каждый день жизнь приносит такие доказательства силы этого стихийного потока, что служение «совершенствованию жизни» делается как бы неотъемлемой необходимостью. Но это, как мне чувствуется, невозможно [продвигаться] без осознания всем духом понятия Учителя. Поэтому стремлюсь мыслить о Нем во всех действиях и поступках, как если бы Он находился в непосредственной близости. Далеко не всегда мои поступки соответствуют моему старанию — не научилась еще в полной мере главному: служить всем приходящим во имя Блага. Так хочется идти наиболее этим путем, ибо, кажется мне, в этом одна из главных основ Служения. Иначе как идти с волной эволюции? Служение должно жить в сознании, поэтому мне верится, что мой долг — кристаллизовать чистые, ясные мысли. Со дня получения Вашего письма я думаю все время о том, как глубже понять и провести служение в мою работу. Ведь в этом было все мое непринимание и упущения — в неосознании служения. Поэтому я чувствую, родная, Вы мне дали эту тему.