В прятки с «Прятками» (СИ) - "Ежик в колючках"

— Мне тоже надо. Выйти.

— Не вопрос. Сейчас выйдем. – я отстегиваю ей наручники, и она сразу же кусает меня за руку, вцепившись как бультерьер. Мне даже показалось, что она специально зубы затачивает, чтобы больнее выходило. Замычав сквозь зубы, я другой рукой достаю пистолет и приставляю к ее голове.

— Пристрелю как собаку. Терпеть не буду.

— Да стреляй, мне уже до пи*ды! – выкрикивает она мне в лицо, а я, чуть сдвинув ствол, стреляю мимо ее головы. Все ее тело напряглось и едва заметно тряхануло.

— Я не шучу. Я бы объяснил тебе, почему ты здесь, если бы ты предоставила мне любезность!

— Я и так знаю зачем я здесь, ты взял меня в заложники! – чуть подрагивающим, но не менее презрительным голосом говорит она мне.

— Ты ссать пойдешь или нет? – я выдергиваю ее из машины и швыряю в направлении кустов. Она упала, но очень быстро поднялась и принялась улепетывать. Далеко через бурелом она все равно не убежит, поэтому я пока иду за ней.

— Какого хрена ты делаешь? У тебя хоть план-то есть? Слышь, я сейчас прострелю тебе ногу и дальше у нас будет другой разговор!

— Мне все равно куда, только бы подальше от тебя, урод!!! – орет она, все пытаясь от меня сбежать. Я огибаю ее так, чтобы оказаться впереди, она тоже отклоняется от курса и, в конце концов, вышла к машине, сделав нехилый крюк.

— Слушай, там была бойня. Я тебя вытащил и увез, и нам теперь надо добраться до базы и подумать, как быть дальше!

— Зачем я тебе? Я все равно не дам тебе нормально жить, клянусь!!!

— Если ты хоть на минуту включишь голову и позволишь мне все объяснить, ты поймешь, что я прав, — я подхожу все ближе, а она пятится, выставив руки вперед, будто бы отгораживаясь от меня, — Джанин придумала сыворотку моделирования, помнишь после финального теста всем вводили датчики? Так вот это никакие не датчики, а сыворотка, которая наутро всех сделала послушными дронами для атаки.

— На кого?

— На Отречение. Джанин захотела избавиться от них и бесстрашные под предлогом поиска дивергентов, которых убогие якобы укрывают, разгромила всю фракцию. Бесстрашными.

— Ты врешь все… — мелко мотая головой и пятясь до тех пор, пока не уперлась в кузов машины, лепечет она.

— Какой мне смысл врать?

— Ты убийца! Я видела, как ты убил того бесстрашного на ринге! Ты убил всех парней, своих же бесстрашных у стены, как я могу тебе верить!

— А ты убила бы членов Отречения, если бы я тебя не вытащил оттуда!

— Зачем тебе это делать? Какая выгода?

— У меня есть причины. И у меня есть план!

— Ты знал заранее об этом… этой симуляции!? Почему не сказал никому?

— Ради чего мне так рисковать своей задницей? – искренне удивляясь, спрашиваю ее, — мне самому еле удалось избежать этого, и то только потому, что у Макса не хватало людей. Бесстрашия больше нет в том виде, к которому ты привыкла, теперь наша фракция служит Эрудиции, потому что все по уши в дерьме из-за Отречения.

— Я тебе не верю! Ты мне зубы заговариваешь!

— Поверь мне, есть вещи и поинтереснее, чем заговаривать тебе зубы. Ты мне по большому счету не нужна, я вытащил тебя, помня, что ты сказала, что пойдешь со мной, но если ты передумала, что ж, ступай, вот только помни, тебя ищет Сэм, а у Сэма с Эрудицией какие-то терки. Ты не дивергент, зачем бы ты могла ему понадобиться?

— Я не знаю. Я, вообще, уже ничего не знаю…

— Короче так, тут недалеко есть база, про нее бесстрашные не знают. Это вроде какой-то бункер был секретный, там продовольствие, все есть, я его случайно нашел во время рейда, никому не сказал. Надо отсидеться и посмотреть, что к чему. Когда все устаканится, я тебя выпущу, идет?

Она смотрит на меня недоверчиво, злобно, но понимает, что в моих словах резон есть, не без того.

— Что у тебя за план?

— Расскажу на месте. Поехали.

Эшли

Осознание реальности не скрашивает даже то, что я все еще осталась жива. А уж в обществе того человека, что на моих глазах расстрелял несколько патрульных, я и вовсе начинаю сомневаться, радоваться ли моему дальнейшему и неприглядному существованию. Может, я не помню, какими приключениями меня наградила задница за последние несколько часов, но хотя бы не забыла о том, кто такой Эрик. Да твою мать, а я еще чего-то там испереживалась из-за того, что он убил бойца на ринге, во идиотка-то... своих же, бесстрашных перебил, как манекены в тире... Все инстинкты настойчиво верещат спасаться, бежать, да только это чудовище не отпустит. И мой мозг отказывается воспринимать информацию о том, что послужило причиной черного провала в памяти. Какое-то моделирование, нападение бесстрашных на фракцию Отречения, бойня... Всё кажется таким нереальным, что я до предела напрягаюсь, пытаясь хоть что-то вспомнить, и... Ничего. Абсолютно. Вот совсем ни капельки. Помню вчерашний день, финальный тест, праздник, банкет... А дальше сплошная темная бездна загадок, что нервы на износе. Господи, да как же это со мной могло произойти? Что там вообще произошло, на самом деле?

Он говорит, что вытащил меня из бойни, утверждая, что спасал. Ну да, спасал, чтобы потом забить насмерть. Однако, несмотря на застилающий глаза туман и тошноту, я вполне осознаю, что облачена в боевую форму Бесстрашия, и если б Эрик как-то незаметно выкрал меня из штаб-квартиры, то не стал бы заморачиваться о том, чтобы одеть. А еще, я заметила, что он ранен в ногу, и это явно огнестрел... И произошло это до того момента, когда я очнулась. То ли бойня и правда была, то ли его подстрелили при побеге, или каких других обстоятельствах. Правды Эрик мне все равно не скажет. Зачем со мной возится, и для чего брать в заложники, если я не могу представить никакой ценности? По крайней мере, для тех людей, на которых лидер хочет повлиять. Да что уж там, за меня, в принципе, некому дать выкуп. Что ему нужно? И почему меня ищет Сэм? И ищет ли, ведь верить убийце и предателю было бы слишком неосмотрительно. Вопросы, одни вопросы, а щедрость этой гребанной жизни на ответы, поистине не знает границ. На ум ничего стоящего не приходит и совершенно неясным остаётся то, как им удалось так ловко провернуть свои интриги, незаметно, что никто не догадывался, кроме избранных посвященных, но что ещё важнее, гораздо важнее, как Эрик-то, вообще, мог... Он же лидер этой фракции. Командир. Воин. Там остались его люди. А он... сбежал, ничего не предпринял, чтобы остановить нападение. Боже, сколько людей из-за него погибло? Никогда бы не подумала, что Эрик может струсить. Как же я могла так в нем ошибиться? Во мне целый океан разочарования... И я не знаю, живы ли мои друзья. Что с ними? Нет, я не буду сейчас об этом думать, не буду... Они живы! Нужно верить и не сдаваться, иначе я ничего не буду стоить.

Не знаю сколько мы ехали, слабость не дает охватить временные рамки и добавляет тягучего отчаяния от понимания, что даже если за нами будет погоня, им не удастся найти следов. Свернув с дороги, внедорожник пересек довольно ухабистое поле, и мужчина укрыл его за пусть и немного пожухлыми, но все еще густыми зарослями, замаскировав ветками, а дальше мы отправились пешком вглубь леса. Меня никто тут не найдет. Никто не придет на помощь. Паника пробирает до самого нутра и во рту пересохло, что даже обессиленно застонать не получается. Как сквозь вату, слышу то учащающиеся, то замирающие толчки собственного сердца и, в какие-то моменты я просто переставляю ноги, отключаясь от действительности то ли почти полумертвая, то ли еще полуживая. В висках пульсирует так, что голова раскалывается на части, и взгляд то и дело заволакивает мутная пелена. Непрерывную боль причиняет даже незначительное движение головы. Господи, меня никогда еще так не избивали, и от этого так тошно и противно... нет, намного гаже от того, что это сделал Эрик, хотя мне как никому другому известно, что человека ломают совсем не побои, а отчаяние. А способов превратить мою жизнь в кромешный ад, у него предостаточно.

Через пол часа лесополоса закончилась, выведя нас на небольшую опушку, покрытую валунами, которые при ближайшем рассмотрении оказались каменными руинами, почти полностью покрывшиеся мхом. Это раньше могло быть строениями, или частью старого пригорода. Эрик направляется к неприметному завалу, и отшвыривает несколько камней, видимо служившие маскировкой. Мне не удается скрыть шумный вздох, и надежда на спасение тает уже через несколько секунд, когда взору предстоит металлический люк. Он будет держать меня под землей, и теперь-то уж точно никому не найти это место. И долбиться в крышку с воплями: «Помогите!», можно сколько душеньке угодно — не прокатит. Вот это я встряла, как мило, что пи*дец.