В пасти Джарлака - Борис Харькин

Шар выровняло лишь после того, как третий мешок улетел во мрак. Наконец-то нас перестало мотать, словно на карусели.

А дождь всё лил и лил, холодный ветер пробирал до костей. Но это – мелкие неудобства. Самое неприятное – разжечь огонь никак не получалось, скоро воздух внутри шара совсем остынет, и тогда уже никакой балласт не поможет.

Так оно и случилось.

Через полчаса пришлось скинуть ещё два мешка. Шар накренило, он продолжал снижаться. С кислой миной, Зябба сбросил последний мешок. Только и это не помогло.

– Всё, кончился балласт, – сказала Ариэль, едва не плача.

– Не кончился, – ответил Пришибленный, доставая из-под скамейки нечто напоминающее рюкзак, и протянул Зяббе.

– Это нам вряд ли поможет – лёгкое дерьмо, – сказал тот, выбрасывая рюкзак за борт.

– Идиот!!! – Пришибленный отвесил Зяббе оплеуху.

Смесь недоумения и злобы исказила Зяббино лицо. А Убарг достал ещё один рюкзак.

– На, не вздумай выкинуть! Будешь прыгать.

– Чего?!

– Надень это себе на плечи и прыгай. 'Крыло, парящее над головой' не даст тебе упасть. Приземлишься мягко, как пёрышко.

Похоже, учёный изобрёл не только аэростат, но и парашют!

– Пошёл ты кобыле в тещину! Не буду я прыгать! Почему я?! Сам прыгай, если так охота!

– А воздушный шар садить будешь ты?! – крикнул Пришибленный. – Ладно, тяните жребий. Вот монетка. 'Орел' – Зябба, 'решка' – бледнопузый.

– А бабёнка?! – возмутился Зябба.

– Ты что! Прыгать – удел мужчин! – порывисто воскликнул я и сам удивился высокому слогу и тупому героизму.

– Да не в этом дело, – буркнул Пришибленный. – Она весит, как пушинка.

– Мы так не договаривались! – оскалился Зябба.

– Иначе – все разобьёмся.

Я собрался с духом и сказал:

– Кидай монету, Убарг!

– Нет, дай я сам кину! – потребовал Зябба, забирая медяк у Пришибленного.

Монетка взлетела, кувыркаясь в воздухе. Упала. Закатилась в угол корзины. Ариэль успела поднять её первой. Убарг поднёс лампу. 'Орёл'!

– Зябба, тебе прыгать, – сказал я. – Полетишь, как орёл.

– Так не считается! Она её перевернула! Бросим ещё раз.

Корзину тряхнуло порывом ветра. Шар продолжал терять высоту.

Пришибленный гаркнул:

– У нас нет на это времени! Надевай 'крыло' и прыгай!

– Я вам чо – идиот?! Надо выкинуть бледнопузого, это была его идея, искать волшебника.

Какого чёрта?! Как раз лететь – идея Пришибленного.

У Зяббы был такой зверский вид, что я не на шутку испугался.

И тут я вспомнил о фотографиях. Сработает ли это сейчас?! Выбора нет, придётся блефовать, раньше ведь неплохо получалось.

– Ты играешь не по правилам, Зябба! – сказал я, доставая из кармана снимки.

Судя по округлившимся глазам орка – сработало!

– Кабанчик бы тебя задрал, сопляк! Ладно, раз уж так карта легла… Даже завещание написать не успел. Тебе, учёный, оставлю топор. А сопляку – все свои долги.

– Да не сдохнешь ты! – увещевал Убарг. – Надевай сумку, как досчитаешь до десяти – дёрни за верёвку. Считать-то хоть умеешь?

Зябба не ответил. Надел рюкзак и, придерживаясь за стропы, встал на край корзины. От его веса шар перекосило.

– Прощайте, встретимся в Великом Гадюшнике! – сказал он и прыгнул во тьму. Корзину качнуло так, что я чуть не отправился за Зяббой. Ариэль с визгом отлетела в угол. Один Пришибленный устоял на ногах.

– Не забудь верёвку дёрнуть, олух! – крикнул он вслед первому парашютисту этого мира.

Я выглянул за борт. Темно – хоть глаз выколи. Если парашют и раскрылся, то его всё равно не разглядеть.

Стоило Зяббе десантироваться, аэростат не только перестал снижаться, но даже немного поднялся. И не удивительно: орк весит как слон!

– Он ведь не разобьётся? – спросила Ариэль.

Изобретатель пожал плечами.

– Что он там брякнул про какой-то Великий Гадюшник? – поинтересовался я.

– Это загробный мир, – пояснил Убарг. – Мои тупые соплеменники верят, что после смерти попадают в Великий Гадюшник. Там они упиваются пивом, обжираются мясом и развлекаются с самками.

– А ты, судя по скептическому тону, в загробный мир не веришь?

– Подобные суеверия не достойны учёного, – ответил Пришибленный, вскинув массивный подбородок.

***

До рассвета было ещё далеко. И до жилища волшебника тоже.

Ливень приутих, мелкие капли вяло моросили по оболочке. Наконец, удалось разжечь огонь в жаровне. Пламя отбрасывало тусклые блики, и в его свете было видно, как изо рта идёт пар. Ариэль дрожала и жалась ко мне. Это было приятно, я обнял её за хрупкую талию. Пришибленный что-то бурчал, подбрасывая мох в жаровню, аэростат поднимался.

Я глянул на компас. Как ни странно, мы всё ещё летели в нужном направлении. Неужто, всё обошлось?! Убарг сказал, что к рассвету мы будем на месте.

Его планам не суждено было осуществиться. Обманчиво утихший шторм подкинул нам последний подарок.

Молния ударила прямо в шар!

Свет резанул по глазам, а уши заполнил раскат грома.

Электрический разряд прожёг дыру в оболочке, и горячий воздух стал уходить в неё, как в дымоход. Края дырищи тлели, и она становилась всё больше. Так мало того, под ударами ветра оболочка по краям отверстия начала гореть.

В каком-то странном оцепенении я смотрел, как пламя разгорается всё сильней. Если полыхнёт вся оболочка, аэродинамика будет как у булыжника!

Из транса вывел вопль Ариэль. Убарг же, говорил что-то о воспламеняемости раствора, в котором он выделывал шкуры. Потом он видно догадался – сейчас не самое удачное время для объяснений, а лучше бы подумать, как исправить ситуацию. Да и на раздумья времени было немного.

Пришибленный полез под скамейку за парашютами, и я понял, что нам придётся повторить подвиг Зяббы. Убарг помог надеть рюкзаки, командным голосом сказал:

– Ариэль прыгает первая, за ней ты, бледнопузый.

– Нет! Я боюсь! – запротестовала эльфийка.

Я не успел и глазом моргнуть, как Пришибленный, не обращая внимания на визги, поднял её и выбросил за борт. Спустя несколько долгих секунд, мелькнул раскрывшийся парашют и сразу скрылся во тьме. Дай Бог, чтобы эльфийка приземлилась удачно!

– Теперь ты! – рявкнул Убарг.

Держась за стропы, я вскарабкался на край гондолы. Холодный ветер хлестал по лицу, далеко внизу чернел лес.

Помню, как в детстве я прыгал в бассейн с десятиметровки. Так бы наверно и простоял на краю вышки минут пять, а потом с позором спустился, если бы какая-то сволочь не пихнула в спину. Впоследствии выяснилось, что этой 'сволочью' был Васян. Но факт в том, что сам я этот страх не переборол.

Сейчас было в сто раз страшней! Даже когда кабанчик нёсся прямо на меня, мои колени так не дрожали. Я мысленно отдал должное Зяббиной храбрости, позавидовал Ариэль, которой не пришлось прыгать самой.

Убарг словно мысли мои прочитал:

– Прощай… – Мощная рука толкнула в спину, и я, кувыркаясь, полетел вниз.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мне удалось выровнять полёт. В ушах свистело, а дыхание перехватило. В голове металась одна лишь мысль: кольцо за которое необходимо дёрнуть.

Хотя какое к чёрту кольцо? Это только в нашем мире у парашютов кольца, а у Пришибленного всего лишь ненадёжная верёвка.

А вдруг не сработает?!

Я потянул верёвку – ничего не произошло. Сердце чуть не оборвалось. Дёрнул сильней, раздался резкий хлопок. Тряхнуло, и я завис в воздухе.

Ощущение такое, как будто кто-то большой и сильный поднял за подмышки и держит на весу. На самом деле я, разумеется, опускался, но после стремительного падения, это совсем не ощущалось.

Ариэль не было видно, может, она уже приземлилась.

Я поднял голову. Вверху – полотно парашюта, а сквозь него просвечивает красным, полыхающий аэростат. Убарг всё не прыгал.

Когда верхушки деревьев были уже рядом, я увидел падение шара. Он, подобно огненной комете, пронёсся мимо меня, чудом не зацепив край парашюта. Тяжёлая гондола, ломая ветки, скрылась во тьме леса.

Каждый уважающий себя капитан покидает тонущий корабль последним. Наверное, и Убарг решил до конца не расставаться со своим творением. И только сейчас я вспомнил, как вместо того, чтобы бодро сказать: 'до встречи!' он с грустью молвил: 'прощай…'. Вспомнил, как Зябба сдуру выкинул один парашют.

Запасного, похоже, не было.

***

Мне повезло – приземлился на небольшой поляне. Ноги врезались в землю, меня протащило по мокрой траве и накрыло полотном парашюта. Я лежал на земле, всё тело ныло, но я был безумно счастлив уже оттого, что мой первый прыжок не стал последним. Вставать не хотелось, да и сил не было.

Вскоре показались первые лучики солнца. Я переборол себя и поднялся. Голова кружилась, перед глазами всё плыло.

Освободившись от парашюта, попытался запихать его в рюкзак, потом плюнул на это неблагодарное дело.