Елизавета Тюдор. Дочь убийцы - Виктория Балашова

«За что? Почему? Чем я ему не угодил, служа верно и преданно семь лет?» — задавал он себе вопросы и не находил ответа.

Тем не менее Фредерико решил ехать, как и было условлено, в Париж. Судя по всему, опасность там его не поджидала. Заодно он выяснит, что же его попросят отвезти в Испанию. А вот дальше придётся рассчитывать каждый свой шаг.

Ла-Манш, обычно неспокойный, бурлящий и постоянно штормивший, словно застыл. Водная гладь, по которой не пробегала даже рябь от ветра, отражала яркое летнее солнце. Вдали белели многочисленные паруса. Фредерико не верилось, что в кои-то веки он сможет пересечь пролив, не борясь ни с ветром, ни с волнами. Но мысли о графе не давали ему покоя. Он прекрасно помнил о том, что Матильду разыскали по поручению де Вилара, и выходит, что она тоже в опасности. Раз хотят избавиться от Фредерико, то и узнавать о Матильде незачем, и спасать её некому.

Больше всего Фредерико беспокоила собственная беспомощность — ведь когда не знаешь, почему тебя хотят убить, то трудно это убийство и предотвратить. Не понимаешь, за что оправдываться.

   — Возможно, я просто слишком много знаю? — бормотал себе под нос Фредерико. — Граф не верит в мою верность и преданность? Считает, что я могу его предать? Рассказать что-то, чего и сам не ведаю?..

Бесполезно: сколько он ни ломал себе голову, ничего путного в неё не приходило. Так он и попал во Францию — со страдающей, не находящей покоя душой и разбегающимися во все стороны мыслями. В Париже у него забрали письмо и передали новое.

   — В этот раз задание сложное, — послание передавал один из шотландских гвардейцев, служивших французскому королю, — тебе предстоит тяжёлый путь через Пиренеи. В горах тебя должен встретить наш проводник. Он проведёт дальше вглубь страны. Но где он сумеет тебя перехватить, неизвестно. Будь предельно осторожен — это самая опасная часть путешествия.

Фредерико молча покивал в ответ. Уверен он был в одном: вернувшись к себе, вскроет письмо. И, возможно, узнает правду.

«Человека, который передаст это послание, следует убить», — вот и всё, что прочитал чуть позже Фредерико. На листе бумаги были написаны лишь эти слова. Они не добавили ничего нового — ни ответа на вопрос «почему», ни ответа на вопрос «зачем». Он снова запечатал письмо и пошёл на улицу. Скоро он обнаружил то, что хотел. На земле, прислонившись к стене собора, в некотором удалении друг от друга сидели попрошайки. Фредерико выбрал самого молодого и крепкого. Поманил его к себе, показав монету. Попрошайка гут же поднялся с места.

   — Как тебя зовут? — поинтересовался Фредерико.

   — Лион. А чего хочет господин? — спросил тот, сплёвывая и утирая грязным рукавом рот.

   — Ты умеешь ездить на лошади? Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Испанию, — произнёс Фредерико, — я тебя одену, буду кормить и поить. Доедем до одного места, а дальше ты поедешь один. Денег на путешествие я дам.

Попрошайка почесал в голове. Сидеть возле одного и того же парижского собора надоело. Поездка в Испанию представлялась весёлым приключением, да ещё за которое неплохо заплатят.

   — Хорошо, хозяин, пошли. С лошадью я как-нибудь справлюсь, — не оглядываясь на оставшихся товарищей, решил попрошайка.

Фредерико заставил своего нового попутчика помыться, дал ему новую одежду и накормил.

   — Завтра выезжаем. Тебе следует выспаться. Ехать предстоит долго...

Вместе они добрались до подножия гор. Теперь, чтобы попасть в Испанию, путешественник, которому не достало ума ехать как-то по-другому, должен был углубиться в леса, окружённые горами и кишащие разным зверьем и разбойничьим людом. Бывший попрошайка из Парижа совершенно очевидно не подозревал о том, что ему предстояло. Фредерико стало его жаль — он посылал человека на верную смерть. Даже если он не погибнет от руки убийцы, то всё равно вряд ли сможет добраться до сколько-нибудь безопасной местности. Но собственная жизнь была испанцу дороже. А главное, он не мог рисковать жизнью Матильды — погибнет он, погибнет и она.

Лион попрощался с Фредерико и поскакал в сторону гор. У него было две возможности: ехать дальше, вперёд, куда велел хозяин, или повернуть назад. Назад повернуть он не мог, так как Фредерико сделал вид, что следует за ним.

   — Дальше мы разделимся, — объяснил он, — дорога опасная. Так на нас обоих одновременно не нападут. Ты поедешь первым. Я тебя прикрою. Если мы потеряем друг друга из виду, езжай в Кадис. Буду ждать тебя там. — Зачем Фредерико добавил последнюю фразу, он и сам не знал...

Фигура Лиона скрылась вдали. Фредерико вздохнул и направил лошадь в сторону Ла-Рошели. Ему тоже предстоял долгий путь, но, как он надеялся, менее опасный, чем через Пиренеи. Фредерико собирался плыть в Кадис, чтобы разыскать там жену.

   — Если мне понадобится стучать там в каждый дом, то буду стучать в каждый дом, — объяснял он лошади. Та вела ухом и делала вид, что слушала и всё понимала, — то есть сначала лучше проследить за каждым домом, а потом стучаться. Впрочем, надо следить только за богатыми домами, а это существенно экономит время.

Лошадь фыркнула, выражая своё согласие...

В Ла-Рошели, как и в Дувре, не штормило. Потратив на поиски полдня, Фредерико нашёл судно, которое шло в Кадис.

ГЛАВА 6. ФЕВРАЛЬ, 1542 ГОД

1

Елизавета всё больше привязывалась к Кейт, но подружка из мачехи была никудышная. Слишком уж юная королева любила развлечения. Кейт окружала себя поклонниками, ей хотелось внимания. Она не ограничивала себя ни в чём, принимая щедрые подарки от короля и льстивые комплименты от фаворитов. Кейт с удовольствием общалась со всеми, включая «любимую сестру» короля Анну, устраивая романтические ужины, на которых присутствовал Генрих, Анна и сама Кейт. Короля эта черта жены умиляла, и он был даже готов простить ей отсутствие наследников.

То, что муж вызывал в ней чувство брезгливости, Кейт тщательно скрывала, но ничего не могла поделать со своим желанием получить в любовники более привлекательного и молодого мужчину. Весь двор замечал, как она флиртует то с одним, то с другим, но никто не осмеливался доложить об этом королю. Ведь Генрих был счастлив: несмотря на постоянные боли в ногах, незаживающую рану и огромный вес, он старался во всём соответствовать поселившейся рядом с ним молодости. Его настроение почти всегда было приподнятым, он улыбался и шутил, забывая обо всём вокруг.

Но слишком многим хотелось убрать Кейт с дороги. Её семья начала уж очень возноситься над другими, особенно дядюшка герцог Норфолк, который потихоньку занял место главного советчика короля. Все только и искали повод, чтобы доложить Генриху об изменах жены. Его по-прежнему боялись, поэтому рискнуть сказать правду до поры до времени никто не решался.

Кейт не чувствовала угрозы и вела себя всё менее и менее осмотрительно. Она уже практически и не скрывала своих романов, в открытую принимая у себя в спальне любовников. За её спиной шептались, а в её окружении появились фрейлины, которые только и делали, что подсматривали и подслушивали. Информация не собиралась по крупицам — она текла рекой. Кейт сама себе рыла яму, даже не догадываясь об этом. Её наивное и недальновидное поведение удивляло, но и развязывало руки врагам. В какой-то момент время словно остановилось. Застывшие в одном положении стрелки будто ждали сигнала, чтобы начать двигаться дальше. На сей раз с устрашающей скоростью, нагоняя упущенное...

В спальне короля царил полумрак. Всякий, кто к нему допускался, непроизвольно хотел зажать нос и выбежать из комнаты: запах в ней стоял отвратительный. Несмотря на постоянные перевязки, рана и язвы на ногах гноились и не наживали. Когда Генриху стало чуть лучше, к нему пришёл архиепископ Кентерберийский. Возвышенный когда-то королём до своего нынешнего положения, Кранмер считал делом чести всё-таки доложить Генриху о похождениях его жены.

   — Ваше величество, — архиепископ неуверенно топтался на одном месте. Его предыдущая попытка предупредить короля о неверности жены потерпела крах. Осенью Генрих попросту выставил Кранмера за дверь, да ещё велел больше ничего подобного ему про Кейт не говорить, — ваше величество, — архиепископ откашлялся, — могу ли я снова привлечь ваше внимание к одной очень важной для Англии проблеме?

Генрих недовольно посмотрел на говорившего:

   — Снова? Если вы уже пытались это сделать, ваше преосвященство, то, судя по вашим словам, неудачно. Надо ли опять обсуждать нечто совершенно бесполезное?

   — Я не думаю, что наш разговор бесполезен. У нас появились неопровержимые доказательства, — архиепископ запнулся. Для него не было большей пытки, чем стоять в спальне короля, пропахшей мазями и гнойными выделениями, и произносить все эти слова, — доказательства того, что ваша жена вам изменяет. И что она вела неподобающий юной девушке образ жизни до свадьбы с вами и скрыла это.