Елизавета Тюдор. Дочь убийцы - Виктория Балашова

Генрих продолжал есть. В полной мере наслаждаться пищей ему мешал продолжавший говорить герцог. «Надо выставить его за дверь», — подумал король.

   — Хорошо. Мы велим казнить Кромвеля без суда. Мне вполне достаточно того, что вы сказали, для вынесения приговора, — Генрих протянул руку за следующим куском, — идите.

   — Простите, ваше величество, прежде чем я покину вас, осмелюсь обсудить ещё один, на сей раз последний вопрос. — Норфолк согнулся перед королём в три погибели. — Простите, что мешаю, но он не отнимет много времени.

Король вздохнул. Дела государственные превыше всего.

   — Говорите, — Генрих взял серебряный кубок с вином и громко икнул, — только быстро. У меня есть и другие дела.

   — Конечно, — герцог успел к тому времени разогнуться, но не счёл для себя за труд поклониться снова, — я о вашей новой жене...

   — Вы заблуждаетесь, — загоготал король, — я на днях развёлся с Анной Клевской и просто не успел жениться вновь. Времени было мало, — он продолжал икать, пить вино и смеяться.

   — Я заметил, ваше величество, что вам нравится моя племянница, Кейт, — осторожно проговорил Норфолк, — она составила бы вам прекрасную партию.

Генрих вспомнил очаровательную, юную девушку, фрейлину его бывшей жены. Её карие глазки всегда ярко блестели, она мило улыбалась, когда принимала подарки от короля, и искренне его благодарила. Эдакое чудное дитя! Король непроизвольно заулыбался, и неожиданно икота прекратилась. Приняв это за доброе знамение, он покивал:

   — Да, Кейт мне нравится. Это правда.

   — Почему бы вашему величеству не взять её в жёны? Моя племянница прекрасно воспитана, и её родословная весьма благородных кровей.

Тут королю пришла в голову неприятная мысль: Кейт Говард не только приходилась герцогу племянницей, она ещё и была кузиной второй жены Генриха. Как только он представил себе Анну Болейн, его рот скривился в горькой усмешке.

   — Кейт скрасит вам одиночество. Она молода, красива и неиспорченна. Моя племянница будет верной и преданной женой. — Герцог не отставал. Цель женить короля на родственнице придавала сил и смелости. Тем более он видел, что Генрих колеблется. Он побоится брать в жёны ещё одну невесту из Европы. Опять подсунут невесть кого! Одной любимой «сестры» королю вполне достаточно. Пускаться в путешествие, чтобы посмотреть на товар лицом, Генрих не сможет. Слишком уж он стал для подобных перемещений тучен и нездоров...

Самому Генриху в этот момент стало совсем плохо. Он вытер рот и махнул платком в сторону герцога.

   — Идите же! — приказал он. — Кромвеля казнить за измену королю без суда. А я и правда женюсь на Кейт. Подготовьте всё необходимое для казни и для свадьбы. Ступайте, ступайте. Вы и так отняли у меня слишком много времени!

Дверь за герцогом закрылась. Никто больше не мешал королю есть. Он представил себе юную невесту и велел привести её к нему. Кейт всегда умела улучшить настроение Генриху. Вот уж поистине радостное и живое существо.

Когда она вошла в комнату, король не заметил и тени отвращения на её лице. Всё-таки когда ты готовишься вот-вот стать королевой, пусть даже пятой по счёту, надо держать себя в руках. Старого, толстого, неповоротливого мужа с гноящейся ногой и похотливым взглядом вполне можно терпеть, если твоя цель ни много, ни мало — корона на голове. Насколько голова глупенькая — неважно, главное — чтоб по эшафоту не покатилась.

Ей было почти семь, и свадьбу Елизавета помнила хорошо. Никакого великолепного зрелища, никаких балов и больших празднеств. Позже, правда, отец регулярно устраивал для молодой жены праздники и даже сам пытался с ней танцевать. Но нога болела, а большой вес не позволял много двигаться. Кейт всегда была в хорошем настроении и постоянно улыбалась. Отец заваливал её подарками. Восторгам не было предела: меха, драгоценности и даже замки сыпались на Кейт в изобилии.

Бэт относилась к ней хорошо. Один был недостаток у мачехи — уж больно она была глупа. Всё образование Кейт сводилось к тому, что в доме тётки она отлично научилась флиртовать с мужчинами. Эта наука Елизавету пока не интересовала, а больше с Кейт и говорить-то было не о чем. Они, тем не менее, сдружились. Бэт искренне полюбила Кейт, потому что других подруг у неё не было, а со старшей сестрой отношения никак не складывались. Мария постоянно Елизавету обижала и категорически отказывалась вести себя как-то иначе. Да и виделись они редко: Мария жила в замке вдали от Лондона.

Конечно, всех поданных более всего радовало отличное настроение короля. Несмотря на постоянные боли, он стал меньше жаловаться и срываться на окружающих. Генрих даже пожалел о скоропалительной казни Кромвеля. Длилось его раскаяние недолго — ведь часть замков сэра Томаса он подарил Кейт. Ей также достались и бывшие владения Джейн. Генрих был готов делать что угодно, только бы увидеть радость на лице жены.

Но глупость есть глупость: there is no sin except stupidity[6]. Кейт хотелось внимания мужчин помоложе. Она позволяла себе слишком многое в отношениях с ними. До поры до времени ей это сходило с рук. А что Бэт? Ей-то и подавно было всё равно — Кейт была забавна, мила и прекрасно с ней ладила. Елизавета старательно стирала из памяти прошлое, надеясь, что завтрашний день принесёт ей чуть больше тепла и душевного покоя. Иногда она прислонялась своей головкой к плечу мачехи, закрывала глаза и представляла рядом с собой мать. Одиночество и боль ненадолго оставляли Бэт, принося на время долгожданное облегчение.

2

Перед глазами Фредерико разворачивался захватывающий спектакль: король развёлся, король велел казнить своего лучшего советчика и помощника в делах альковных, король женился. Передав письмо по назначению, испанец думал, что пройдёт некоторое время, пока Генриху подыщут жену. Но нет, к удивлению многих, он выбрал фрейлину своей любимой «сестры» и, не долго думая, обвенчался.

Вестей от графа не было, да и не могло быть так скоро. Конечно, Фредерико времени зря старался не терять. Он изучил все возможные способы незаметного вскрытия писем и изготовления сургучных печатей. Но просто сидеть в Лондоне, колдовать над бумагой, сургучом и наблюдать за английским двором Фредерико позволить себе не мог. Он решил не ждать дальнейших распоряжений и ехать в Кадис самому. В этот-то момент ему и передали очередные письма: одно в Париж, другое графу, находившемуся в Испании. Фредерико был рад снова пуститься в путь.

Приехав в Дувр, он нашёл себе комнату для ночлега и, поужинав, сел за изучение писем. Первый раз приступать ко вскрытию тайных посланий было страшно. У него слегка дрожали руки, и, чтобы успокоиться, Фредерико несколько раз прошёлся по маленькой каморке с низким потолком.

   — Надо решаться, — сказал он себе, — или не решаться. Но что-то делать надо. И почему раньше Господь не вкладывал в мою беспутную голову такие мысли?

Присев обратно за стол, Фредерико аккуратно срезал нагретым над свечой ножиком печать на первом письме и начал читать. В Париж писали о том, что всё прошло так успешно, как и не ожидали. Кромвель обезглавлен без суда.

   — Ага, вот почему Генрих принял такое непонятное решение, — пробормотал Фредерико, — оказывается, его к нему умело подтолкнули. Правда, думали, что посадить Кромвеля в Тауэр и затем казнить будет долгим делом. Но король особенно в суть не вникал и сделал всё быстрее, чем кто-либо предполагал.

Фредерико снял слепок со срезанной печати и сделал точно такую же. Письмо было снова запечатано. Со вторым он расправился уже быстрее и увереннее. Но вот содержание письма его удивило — в нём шла речь о самом Фредерико.

«Из Франции он будет отправлен в Испанию самой опасной дорогой из всех. Думаем, его смерть не вызовет никаких подозрений. В Париже подготовят письмо, которое будет необходимо передать в Пиренеях. Если его до этого не съедят волки, то убьют местные разбойники, коих в горах полным-полно. Будьте уверены, Фредерико до Толедо не доедет, а значит, не доедет и до Кадиса».

Второе письмо предназначалось лично графу. В последнее время тот переезжал с места на место, нигде не останавливаясь надолго. Но так ли это было в самом деле? Фредерико задумался. Точного местонахождения де Вилара он никогда не знал, кроме тех случаев, когда где-то был вместе с ним. А вот где находился Фредерико, граф знал всегда. У них было условлено, что Фредерико даёт о себе знать через людей графа, где он, когда и куда прибыл. А люди у де Вилара были везде.

Выходило, что, получив в Париже послание для графа, который якобы находится в Испании, Фредерико отправится на верную смерть.

«За что? Почему? Чем я ему не угодил, служа верно и преданно семь лет?» — задавал он себе вопросы и не находил ответа.

Тем не менее Фредерико решил ехать, как и было условлено, в Париж. Судя по всему, опасность там его не поджидала. Заодно он выяснит, что же его попросят отвезти в Испанию. А вот дальше придётся рассчитывать каждый свой шаг.