Грех - Кирилл Казанцев

– Вам батюшка Мефодий жаловался на что-нибудь? Ну, может, упоминал, что преследует его кто-то, угрожает? – прищурился Андрей.

– Он немногословным был. Все в себе держал. Но за несколько дней до убийства папку с какими-то документами мне на сохранение дал. Я в нее и не заглядывал. Зрение-то у меня плохое, а очков нет.

– Папку? – напрягся Ларин.

– Да. Дал ее и сказал: «Если не станет меня, ты эту папку отцу Никодиму в Москву передай». Так ведь и до того демоны добрались, – всплеснул руками отшельник. – Вот хранится она у меня до сих пор, а что с ней делать, не знал до сегодняшнего дня.

– А я могу на нее взглянуть? – осторожно поинтересовался Ларин.

Старик покривил губами, словно бы раздумывал – стоит ли показывать папку лжепослушнику или нет, а затем неожиданно перевел разговор на другую тему:

– А вы когда назад собираетесь?

– Сегодня, конечно же, – удивился странному вопросу Андрей.

– Сегодня невозможно. Последний рейсовый автобус в город уже ушел, – ошарашил своего гостя отшельник Серафим. – А вы небось и не посмотрели, что расписание на днях изменили, – выказал он странную осведомленность в мирских делах. – Ну, ничего страшного. Сможете у меня в скиту переночевать, а завтра утром уедете.

Оставаться на ночь в этой глуши Ларин, естественно, не собирался. В конце концов, можно было поймать попутку.

– Мне бы на папочку взглянуть, – напомнил Андрей.

– Вы уж не обижайте старика. – Отшельник склонил голову набок. – Видите, какое у меня большое хозяйство. А я уже стар, трудно одному со всем этим справляться. Будьте добры, помогите мне. А утречком я вам папочку и покажу, – прозвучала просьба как явный шантаж.

Ларин оказался в безвыходном положении.

– Из меня огородник никакой. Да и пчеловод тоже, – сразу же предупредил он.

– А вы мне дров заготовите. Знаете ли, холодно ночами стало, годы не те. Очаг топить-то нечем. Пойдемте со мной. Я вам все покажу. – Отшельник поднялся и побрел по тропинке вдоль изгороди, за которой жужжали в своих ульях трудолюбивые пчелы.

Как оказалось, жилье монаха – а был это небольшой сруб четыре на четыре метра – находилось в добром километре от реки. И Андрей невольно поймал себя на мысли, что, будь ему столько же лет, сколько этому старику, он вряд ли бы смог преодолевать каждый день такие расстояния, да к тому же еще и пропалывать огород. Но, похоже, отец Серафим был слеплен из особого теста и, судя по всему, намеревался прожить на этом белом свете как минимум столетие. И глядя на него, охотно верилось, что так оно и будет. Ведь живут же век и более тибетские монахи. А значит, и русским под силу.

Смеркалось. А надоедливые комары все никак не могли напиться крови – садились и садились на лоснящуюся от пота спину. Однако покусанный с ног до головы Ларин не обращал на них никакого внимания и сосредоточенно делал свою работу – разрубал топором толстые березовые колоды на поленья. И за три часа беспрерывной работы рядом с Андреем уже выросла приличной высоты гора из дров.

«Докатился. Вместо того чтобы коррупционеров на чистую воду выводить – в монастырь послушником пошел да еще волонтером к отшельнику записался, – размахивая топором, возмущался про себя агент тайной организации. – Как там, в Библии, говорится: ударили по одной щеке, подставь другую. Все к этому и идет. Скоро вообще в тряпку превращусь. Эх, вместо перестрелок – молитвы, вместо погони на автомобилях – смирение, вместо явок-паролей – старославянская тарабарщина, и морды ни одной не разбил. В миру легче жить, чем в монастыре».

– Славно потрудились. Ну а теперь и отдохнуть надобно, – наконец бросил с порога отец Серафим. – Проходите ко мне в скит.

С чувством выполненного долга Ларин с размаху засадил топор в одну из колод, накинул куртку и прошел в скромное жилище монаха. Осмотрелся. Две лежанки, низенький столик, табурет, печка-буржуйка в углу, икона Пресвятой Девы Марии на стене.

– Время уже позднее. Спать пора, – с этими словами старик лег на одну из лежанок, накрылся одеялом и отвернулся к стенке.

«Хоть бы чайком угостил», – зевнув в ладонь, подумал Андрей.

Несмотря на непривычную для него обстановку, Ларин отключился моментально. Все же колка дров отняла у него много сил. Но посреди ночи неожиданно проснулся и увидел такую картину: отец Серафим спал, сидя на табурете. Затем вдруг встрепенулся, перекрестился и начал молиться.

«Наверное, это у них семейное. Один брат на клумбе… другой… Впрочем, какое мне до этого дело? Возьму завтра папку с документами – и в город». – Андрей перевернулся на бок и погрузился в сон.

Проснулся, когда стало светать, и обнаружил, что отца Серафима в ските нет, хотя спал он чрезвычайно чутко. Ларин сперва не придал этому большого значения. Мало ли где он мог быть. Может, на пасеку пошел или в лес за грибами отправился. Андрей потянулся и поднялся. За окнами моросил дождик.

Вскоре Андрей вышел на улицу, надев куртку с глубоким капюшоном. Было прохладно. Ему хотелось как можно скорее получить желаемое. Ведь и так много времени ушло, считай, впустую на «акклиматизацию» в монастыре. А хотелось действовать. Андрей двинулся к лесу, ведь именно туда вела дорожка из примятой травы. Он не ошибся, вскоре между деревьев показалась фигура мрачноватого отшельника. Но стоило вглядеться, как стало понятно, что монах возвращается не один. Его сопровождали двое мужчин.

– Вот черт. Этого еще не хватало, – выругался Ларин.

Уходить было поздно. Он стоял на открытой местности. И его наверняка уже давно приметили. Немного успокаивало то, отшельник шел спокойно и даже приветственно махнул Ларину рукой. Мол, погоди, сейчас подойду и все объясню.

Однако тревога у Андрея нарастала по мере приближения троицы. Вот они уже вышли из леса. Сомнений не оставалось – монаха конвоируют.

От опушки леса, не прячась, шли двое мордоворотов: веснушчатый блондин и кряжистый качок, оба в черных кожаных куртках. На вид типичные уголовники, только что без татуировок. Тот из них, что был на голову ниже своего товарища, деловито наворачивал на ствол волыны глушак и присматривался к Андрею.

До Ларина долетел спокойный голос отца Серафима.

– Он безобидный. Юродивый к скиту прибился. Не пугайте его, добрые люди. Он все равно ничего не знает…

Явно имелся в виду сам Андрей. Вооруженный бандит ухмыльнулся и опустил пистолет стволом к земле. Отец Серафим приблизился к Ларину, протянул ему лукошко, из которого выглядывали оранжевые шляпки подосиновиков.

– Сын мой, занеси в дом и возвращайся, – проговорил монах довольно громко, а затем шепотом, слышным одному только Ларину, скороговоркой добавил: – Ничего не делай, и все будет хорошо. Я знаю, как их одолеть.

Андрею почудилась в его голосе такая уверенность, что он решил подчиниться монаху, хотя при возможности он бы смог и справиться с бандитами даже голыми руками. К тому же они и впрямь принимали его за юродивого, прибившегося к скиту. Отец Серафим обладал умением убеждать.

Веснушчатый для начала обыскал Ларина. Не нашел ничего из оружия и облегченно вздохнул. Он проследил за тем, как Андрей занес в дом лукошко.

– Эй, старик, документов в доме точно нет? – подозрительно спросил высокий бандит.

– Я же монах. Мне врать Бог запрещает, – миролюбиво ответил старец. – Папки в доме нет, я сам отведу вас к тому месту, где ее прячу. Не надо бы вам ее в руки брать. Кровь на ней. Бог накажет.

Ларин опешил. Отшельник так спокойно говорил о том, что собирается отдать документы убитого священника бандитам. Отец Серафим тут же строго взглянул на него и добавил вновь специально для Андрея:

– Все в руках Божьих. Захочет он сделать тайное явным – сделает. И никто ему не в силах помешать. Подчинимся и мы Его воле.

– Ты, старик, мне зубы не заговаривай. – Веснушчатый потряс пистолетом перед лицом монаха.

Тот лишь усмехнулся Андрею.

– Господь – опора наша и спасение. Кого ж нам бояться?

Нет, воистину Серафим обладал каким-то сверхъестественным даром вроде гипноза. Ларин ему повиновался, так велико было ощущение того, что отшельник знает, что делает.

– Пошли…

Отец Серафим спокойно побрел вперед. Бандиты шли следом. Ствол пистолета неотрывно смотрел на Андрея. Дождик уже перестал моросить, из-за леса выглянуло солнце…

– Все будет хорошо. Все случится по Божьей воле. Только Ему дано право карать и миловать, – приговаривал отшельник, неторопливо шагая по тропинке, а улучив момент, вновь шепнул Ларину: – Ничего не делай, сын мой. И все будет хорошо.

«Черт, – выругался в мыслях Андрей, но тут же попросил в мыслях у Всевышнего прощения за то, что не сдержался. – Надеюсь, он знает, что делает. В конце концов, вмешаться можно будет в любой момент».

Вскоре показалась и пасека отшельника, засеребрилась быстротечная речка.

– Вот мы и пришли, – миролюбиво произнес Серафим. – Ищущий да обрящет, спрашивающий да…