Мельница на лугу - Джейн Донелли

В следующую субботу, в эту субботу, намечала она для себя.

Телефон зазвонил вскоре после завтрака. Властным, графским голосом было сказано:

– Эмма? Как вы? – Это могла быть только Сара Хардич. – Приглашаем вас на чай сегодня в половине четвертого, – сказала Сара, и Эмма чуть не выронила трубку телефона. Она сразу поняла, что Сара никогда не сделала бы этого по собственной инициативе. Марк, должно быть, попросил ее позвонить, и в сердце Эммы затеплилась надежда.

Сара сумела подчеркнуть, что время приема назначено и что Эмма не должна опаздывать. Но Эмма больше не боялась Сары. Сейчас она почти любила ее. Она обернулась, чтобы сообщить отцу:

– Вот так дела! Сара Хардич пригласила меня на чай.

Он также догадался, что это была инициатива Марка.

– Ты идешь? – спросил он.

– Почему нет?

– Нет причин, чтобы отказываться, – сказал Томас Чандлер, а сам подумал: «Этот человек причинил тебе боль три года назад, и я боюсь за тебя теперь».

Но как мог он сказать это? И лишь добавил язвительно:

– Ранний ужин и чай с мисс Хардич. Ну что ж, королевская компания!

Самый короткий путь от «Милл-Хаус» до дома Хардичей был через Корби, по лугу Кемпсона и вдоль забора. Но Эмма решила выбрать другой путь. Окна мельницы выходили туда, и будет неприятно, если он позовет ее, тем более что она не знала, что сказать.

Фасад дома Марка привлекал внимание при взгляде с шоссе, но давил при приближении. Впечатление величественности терялось. Это был большой, серого камня дом с парадной дверью в центре, к которой вела широкая лестница.

Эмма поднялась по ступеням и постучала. Не много изменилось в облике этого дома за столетия. За исключением того, что дверь открыл не слуга в ливрее, а Пэгги Станнинг, дочь начальника почтового отделения деревни. Она позволила себе, слегка улыбаясь, узнать Эмму. В детстве Пэгги, Эмма и Кит играли вместе на старой мельнице.

Она сказала торжественно:

– Мисс Хардич ожидает вас, – и двинулась через холл к двери, за которой мисс Хардич ожидала Эмму Чандлер. Пэгги находила ситуацию презабавной. Она работала здесь только три месяца, но уже хлебнула достаточно с мисс Хардич, узнав ее своенравие.

В гостиной была красивая мебель и красивые ковры. Стены были оливково-зеленые, лепнина на потолке времен короля Георга, панели под золото. Это была длинная комната. Сара Хардич сидела у камина в дальнем конце на стуле с высокой спинкой, который показался Эмме, сдерживающей смех с момента встречи с Пэгги, очень похожим на трон.

Она не сделала никакой попытки встать. Сидела там и ждала, когда Эмма подойдет. Ее глаза глядели изучающе.

За три года Сара Хардич изменилась. Ее кожа казалась более натянутой, чем Эмма помнила. Она была похожа на Марка, и все же он был красив, в то время как она выглядела вечно чем-то недовольной. Но этот нос с высокой переносицей был фирменной чертой Хардичей.

– Садитесь, Эмма. Пэгги, чай, пожалуйста, – отчеканила Сара.

Пэгги отправилась за чаем, а Эмма уселась на удобный стул и стала осматриваться. Прежде ее никогда не приглашали. Даже в течение тех двух месяцев, когда Марк встречался с ней, он никогда не приглашал ее в дом. Она была здесь только на благотворительном обеде, который проходил десять лет назад.

Ничего не изменилось в доме с тех пор, насколько она помнила. Мебель и картины, казалось, те же самые. Эмма остановила взгляд на хозяйке. Ее окружала атмосфера богатства и достатка. Она заметила на Саре одну из тех юбок, что продавались в ее магазине, – твидовую из смешанной шерсти и в тон ей сиреневый двубортный пиджак из кашемира. Жемчуг был, конечно, натуральный.

– Итак, вы возвратились в Хардичи, – сказала Сара.

Это звучало как старая песня, и Эмма просто ответила, что да.

– Вы хорошо выглядите. – Это было произнесено с удивлением, будто та жизнь, которую Эмма вела в Лондоне, должна была наложить свой отпечаток.

– Вы также, – сказала Эмма серьезно.

Беседа не клеилась. Сара Хардич держала себя холодно. Эмма коснулась погоды, потом своей работы. Рассказала, как узнала о покровительстве Сары магазину, и удостоилась в ответ холодной слабой улыбки, как если бы она допустила бестактность, рекламируя свою работу.

Пэгги принесла чай, а Сара сама налила его из серебряного чайника. Эмма взяла бутерброд, украшенный кусочком огурца. Сара проговорила:

– Я слышала, что свадьба прошла гладко. – Она казалась удивленной, и Эмма услышала свой голос:

– Не упали в грязь лицом. Вы это хотели сказать?

Это было глупое замечание. Сара замигала и продолжала, как если бы она не слышала его:

– Жаль, что я пропустила это событие. Но я была далеко на отдыхе в то время. Гостила у наших друзей. У них вилла на юге Франции – Беннингтоны, сэр Ричард и Марго. Вы их знаете? – Она сделала паузу.

– Нет.

– Нет. – Сара натянуто улыбнулась. – В прошлом году Гиллиан и Марк тоже были там. Вы не были знакомы с Гиллиан, правда?

Эмма покачала головой.

Тонкое лицо Сары внешне располагало, но злой умысел был очевиден.

– Она была – о, невозможно описать ее – само совершенство. Она излучала свет! Дом кажется теперь темным. Она заполняла его цветами. Желтыми цветами: нарциссами, мимозой, розами, в любое время года – желтые цветы. Марк называл это солнечным сиянием. – Она протяжно вздохнула, давая Эмме время представить девушку, заполняющую дом желтыми цветами, и Марка, с улыбкой наблюдающего за этим. – Бедный Марк, – продолжила Сара уже тише, – она поклонялась ему. Ни одного грубого слова не было сказано между ними после свадьбы. Он никогда не смирится с ее потерей. Никто не заменит ее Марку.

Вот почему Сара пригласила Эмму! Марк даже не знал о ее планах. Три года назад Сара появилась, чтобы сообщить Эмме о Гиллиан – невесте Марка. Теперь она предупреждала о золотом призраке. Не из сострадания, конечно. Саре Хардич были безразличны чужие страдания. Просто ей хотелось дать понять Эмме, что Марк Хардич недосягаем для нее.

Сара говорила о Гиллиан, а Эмма слушала, побледнев. Действительно, Гиллиан от рождения была одарена всем: красотой, богатством. Она происходила из рода, по древности равного Хардичам. Судьба благоволила к ней до одного весеннего утра, когда ее лошадь споткнулась.

Сару, казалось, не остановить. Можно было только резко изменить тему беседы, но это было равносильно признанию, что тема приносит боль. Эмма сидела тихо. Вскоре она решила найти какой-нибудь благовидный предлог, чтобы уйти. Сара не будет ее задерживать. Цель достигнута.

Вдруг Сара посмотрела на наручные часы и сказала:

– Скоро придет Марк.

Неужели, подумала Эмма. Получается, Сара просто использовала время, пока они были наедине, чтобы навредить.