Тропическое безумие - Робин Доналд

Служитель, показавший их комнаты, пояснил:

— Это пар от горячих источников. Здесь есть несколько бассейнов, которые создала сама природа, и мы контролируем их чистоту. Купание в этой воде — прекрасное средство снять усталость после катания на лыжах. Один из бассейнов прекрасно подходит для детей.

Хлоя с надеждой взглянула на отца, который сказал:

— Возможно, позже.

Иона оглядела роскошную гостиную. Дизайнер отделал ее натуральным деревом, и цвет его казался особенно теплым в окружении суровых красок неба и покрытых снегом гор.

Симпатичный домик предназначался для отдыха нескольких семей, но, кроме них, здесь пока никого не было. Их номер, располагавшийся наверху, имел отдельный вход и фойе, а также несколько спален. Комната Ионы находилась рядом с комнатой Хлои, а спальня Люка — с другой стороны.

Охранник — серьезный молодой человек, говоривший с легким американским акцентом, — был представлен ей как Джакобо.

— Просто Джакобо? — спросила Иона с улыбкой, протягивая ему руку.

Бросив взгляд на Люка, парень очень осторожно пожал ее:

— Просто Джакобо, мадам.

Хлоя явно знала и любила его, и охранник склонился к ней:

— Привет, Хлоя. Ты растешь, молодая леди.

Затем он отработанным движением словно растворился на заднем плане.

— Насколько хорошо ты катаешься? — спросил позже Люк, когда Хлоя уснула после обеда.

— В школьные годы меня учили кататься на лыжах, но практики мне не хватает. — Иона вопросительно взглянула на него и, встретив его взгляд, почувствовала, что нервы ее напряглись, как струны. — Но ведь это не имеет значения, правда? Я могу кататься на детской трассе, вместе с Хлоей.

— Завтра утром — да, когда Хлоя познакомится с инструктором, — коротко произнес Люк. — А потом ты сможешь покататься сама, на своем уровне, пока с Хлоей побудет Джакобо.

Оставшуюся часть дня Люк провел в комнате, оборудованной под офис. В какой-то момент Иона услышала, как он разговаривает с кем-то на греческом языке. На секунду ее охватило сострадание — ему приходится работать даже в отпуске! Но вдруг голос его изменился, стал ледяным, и холодок пробежал по ее спине.

Радуясь тому, что он сейчас не с ней разговаривает, Иона взяла Хлою и спустилась с ней на первый этаж. Джакобо следовал за ними.

На улице они играли в снежки. Хлоя от души веселилась и озорничала, кидая их в Иону и охранника. Стало понятно, почему девочка любит молодого парня: он с удовольствием отдался игре, дразня Хлою на смеси греческого и английского и заставляя ее смеяться.

— Ты знаешь, как обращаться с детьми! — воскликнула Иона, когда он бросил маленький снежок в Хлою. Снежок попал ей в живот, обдав ее снежными брызгами, и девочка от неожиданности села прямо в сугроб. Секунду она приходила в себя, а потом заливисто рассмеялась.

— Я старший ребенок в семье, — объяснил Джакобо, пряча улыбку и наблюдая за тем, как Хлоя набирает пригоршни снега, явно собираясь отомстить ему. — А она — очаровательная девочка, с ней приятно общаться.

— Мне кажется, тебя сейчас атакуют, — заметила Иона.

Джакобо улыбнулся, взглянув на малышку. У него была очень хорошая улыбка, и он вообще был красив, но никак не воздействовал на нее. В отличие от Люка…

— Мисс Гатри…

— Зови меня Иона, — предложила она.

Казалось, Джакобо не расслышал.

— Сейчас Хлоя кинет снежок, целясь в меня, но это значит, что снежок попадет точно в вас, — предупредил он.

Смех Ионы оборвался, когда позади них раздался ровный голос.

Люк. Тем же ледяным голосом, который она недавно слышала, он поинтересовался:

— Вы считаете нормальным, что девочка сидит на холодной земле?

Иона и охранник разом повернулись.

Каким образом его удивительные глаза превратились в лед? Лицо Люка было подобно маске, брови угрожающе сдвинулись, однако Хлоя, оставив свой снежок, вскочила на ноги и с радостным криком бросилась к отцу.

Лицо Люка немедленно смягчилось, он подхватил девочку на руки и совсем другим голосом спросил:

— Ты замерзла?

— Только мой нос, — весело сказала Хлоя и прикоснулась пальцем к его носу. — И твой тоже, — добавила она, а затем, рассмеявшись, принялась тараторить что-то на греческом.

— Говори по-английски, — велел Люк. — Мисс Иона не понимает греческий.

Хлоя послушно перешла на английский, путая слова:

— Мы играли. Джакобо кинул в меня снежком и попал мне в живот, а я собиралась ответить ему и стала лепить большой-большой снежок.

— Ты слепишь такой снежок завтра. А сейчас настало время согреть наши носы, — заявил Люк и широкими шагами направился к дому, держа малышку на руках.

Ощущая себя виноватой, Иона пошла за ними рядом с Джакобо. Через несколько секунд Люк подозвал охранника.

Сердито глядя на их спины, Иона твердила себе, что она не сделала ничего такого, за что ее можно было бы отругать. Она не пренебрегала своими обязанностями. Но почему Люк так рассердился? Может быть, он все еще гневается на того несчастного, с которым недавно разговаривал по телефону? В любом случае он продемонстрировал отсутствие самоконтроля, и этого она от него не ожидала.

Иона споткнулась, когда Люк повернулся к ней.

— Осторожно, — скомандовал он. — Здесь скользко.

Да, дорожка была скользкой, но не поэтому она чуть не упала. Чувственное притяжение, которое пульсировало между ними, трансформировалось в нечто новое и мощное. Когда она наблюдала, как он обращается с Хлоей и с мальчиками Энджи, когда читала о том, как отец отверг его, даже когда услышала о том, что он заботится о своих работниках, в душе ее возникали совсем другие чувства.

На Таити молодая женщина испытывала к Люку чисто физическую страсть.

А теперь она почти влюбилась в Лукаса Микелакиса — отца, опозоренного сына, уважаемого бизнесмена…

Подняв глаза, она взглянула на его широкие плечи, узкие бедра. Он шел размеренной твердой походкой, свидетельствовавшей об уверенности и силе, и нес на руках ребенка.

Почти влюбилась?!

Вдруг до нее дошло, что совершенно непостижимым образом, игнорируя все предупреждающие знаки, она влюбилась в Люка по уши — всем сердцем, безоглядно. Она хотела любить его, быть его женой и прожить с ним всю оставшуюся жизнь.

Но Лукас Микелакис так же недосягаем для нее, как звезды на небе.

Для него она всего лишь бывшая любовница. О, он все еще хочет ее, но совершенно не так, как она хочет его.

Ее сердце сжалось от холодного предчувствия. Ей снова придется по кусочкам восстанавливать свою жизнь, хотя на этот раз — без мучительного ощущения вины…