Яд - Эмерод

— По-моему, он не шутит, — наконец раздался голос Елены Дегри.

Девушка смотрела на Кингсли выжидающе и напряжённо. Кэтрин была просто поражена, сколько эмоций, оказывается, может выражать её великолепное лицо. И какими страстными могут быть её глаза.

Кингсли с вызовом махнул головой, словно отмахиваясь от слов француженки.

— Посмотрим, Елена, посмотрим. Мы ведь знаем, что он просто убьёт её, бесполезно и бездарно. Скажи отцу, чтобы убирался из нашего дома. Или я вышвырну его сам.

Лицо девушки болезненно дёрнулось, и она ушла вслед за… отцом? Кингсли, оставшись в одиночестве, несколько мгновений стоял молча, а затем, подойдя к стене, с силой ударил по ней кулаком. Что-то посыпалось на пол, Кингсли зло пнул ни в чём не повинный столик, на котором стояла ваза с цветами. Столик упал, развалившись на куски, ваза отлетела на другой конец галереи и превратилась в кучу черепков.

Видимо, Кингсли надоело крушить собственную галерею, и он тоже ушёл, исчезнув из вида почти мгновенно.

Кэтрин медленно осела на пол у двери. Её трясло. Только теперь её догнал страх. Прикрыв глаза, она снова увидела, с какой яростью Кингсли разорял свой собственный дом, которым так гордился, и ей стало дурно. Голова соображала плохо.

Она просидела, наверное, минут пять. Наконец, решила, что пора убираться из библиотеки. Кое-как поднявшись на трясущиеся ноги, она побрела через галерею. Проходя, она увидела, что в стене остался отпечаток кулака — в каменной стене! На полу валялись кирпичные крошки. Кэтрин почувствовала, что бледнеет. Вот сейчас бы самое время потерять сознание.

Она вернулась к себе в спальню и упала на кровать. Даже не пыталась больше мыслить логически. Всё, что она знала, теряло смысл. Кто эти трое? Она не знает. И не уверена, что хочет знать. Понятно, что они крайне опасны, все, без исключения. И, как ни странно, каждый уверен в своей правоте. Кингсли говорил искренне, Кэтрин понимала это. Он как-то странно называл её. "Фертида", вроде бы. Это что, из латыни? Плодородная, если она не ошибается… Чушь какая-то… Она же не единственная женщина, способная к деторождению, так что они так сцепились из-за неё?

Всё это очень, очень странно… И страшно, откровенно говоря. Кэтрин лежала, хмурая, закрыв глаза, пытаясь понять, что ей делать.

Разумеется, она не останется тут. Уедет завтра же. Пусть Кингсли думает, что ему угодно, она не собирается играть в его игры. И она не какая-то "фертида"! Она человек, женщина, и чьи-то сомнительные замыслы её не касаются.

Только вот одна вещь… Что на счёт Роберта? Кэтрин старательно попыталась задавить в сердце ноющую боль, заставляя себя мыслить головой. Роберт Дегри, ты защищаешь меня, или ты хочешь погубить меня? Почему она не может просто спросить его об этом? Кэтрин мрачно усмехнулась. Ну, для начала, она не может даже увидеть его, когда хочет. Он сам выбирает моменты своего появления, не спрашивая её мнения на этот счёт.

Перед её мысленным взором снова встало его лицо в галерее, когда он обещал убить Кингсли, если тот тронет её. Кэтрин чувствовала каждой клеточкой, что это была правда.

Да, но Кингсли сказал, что Роберт сам, скорее всего, убьёт её… Интересно, как? Она поймала себя на мысли, что не очень серьёзно относится к этой угрозе. В самом деле, зачем Роберту убивать её? Честно говоря, ему достаточно просто пальцем поманить, и Кэтрин сама сделает всё, что ему захочется.

И он ни разу не сказал ей неправду, в отличие от Кингсли, который только и делал, что расставлял для неё ловушки: трогал её, дурил голову, скрывал свои истинные намерения, о которых она и сейчас ничего не знает.

Даже абсурдные слова о том, что Роберт — отец Елены, нашли неожиданное подтверждение. Это никак не укладывалось в её голове, но, очевидно, было правдой. И он единственный предупредил её, сказав, что она в большой беде. Так почему она должна доверять словам Кингсли, а не Роберту? Кэтрин вздохнула. А может, всё вообще не так, как она думает? Сколько ещё она не знает? Как ей сделать правильный выбор?

Несомненно, самое разумное — просто сбежать отсюда, чем быстрее, тем лучше. Да, но, с другой стороны, что помешает тому же Кингсли отыскать её? Если уж он так твёрдо намерен владеть своей "фертидой". Куда она денется? Максимум её возможностей — попросить приют у отца. В Норидже… Ха ха ха. Это же совсем рядом с Голубыми кедрами. Всё равно, что приглашение выслать. Все будут в курсе, Норидж — небольшой город, и все новости мгновенно распространяются. И она так ограничена в средствах, что не может позволить себе уехать куда-нибудь.

И, самое главное, Кэтрин не могла не признать это самой себе — она не хотела уезжать. Никуда, где не было бы Роберта Дегри. Как он смотрел на неё там, на пляже, когда они разговаривали… Никто и никогда так на неё не смотрел. Он не обидит её, только не он.

Завтра она разыщет его и поговорит с ним начистоту. Просто спросит всё, глядя в глаза. И сделает, как он скажет. Приняв это решение, Кэтрин успокоилась и даже смогла заснуть.

Ей приснилось, что она плывёт куда-то на большом корабле. Она стояла у борта, смотря на тающий в дымке берег, чувствуя лёгкую грусть. Рядом с ней была Элисон, прижимая к груди куклу, и Кэтрин ласково гладила дочь по голове. А затем она обернулась и увидела Роберта Дегри, он стоял рядом с ними, не спуская нежного взгляда. Во сне сердце Кэтрин наполнилось счастьем.

6

Однако следующее утро изменило планы Кэтрин самым неожиданным образом. Она проснулась от того, что услышала громкие голоса. Открыв глаза, она не сразу смогла понять, откуда они идут, но потом сообразила, что звуки доносятся из одной из соседних комнат.

Ей показалось, что кто-то плачет навзрыд. Встревоженная, Кэтрин долго дёргала шнур для вызова прислуги, но никто так и не появился. Она умылась и сама кое-как оделась, не став даже закалывать волосы. Рыдания не прекращались, Кэтрин была испугана и ничего не понимала.

Выскочив в коридор, она увидела, что одна из соседних дверей, ведущих в гостевые спальни, распахнута настежь. Все звуки шли именно оттуда. Чувствуя, что сердце наполняется самыми плохими предчувствиями, она пошла туда.

Ещё на подходе Кэтрин поняла, что рыдала миссис Фрай. Заглянув внутрь комнаты, она обнаружила жену банкира сидящей в кресле, заплаканную, растрёпанную, сжимающую в одной руке промокший платок, а другой — пузырёк с нюхательной солью. Миссис Экройд, с траурным выражением лица, пыталась всучить миссис Фрай стакан с водой, но та смотрела в одну точку невидящим взглядом. Губы её тряслись, и она невнятно причитала.

Кэтрин подошла к миссис Экройд и потрогала её за плечо, чтобы та обратила на неё внимание. Миссис Экройд вздрогнула, и вода из стакана расплескалась на ковёр. Кэтрин осторожно вынула стакан из руки пожилой женщины и поставила на туалетный столик.