Спящий дракон - Александр Мазин

Толпа потекла из храма. Сейчас они омоются в двух священных водоемах и разойдутся по своим и чужим пажитям. Хвала Богу Оплодотворяющему!

Вагар спустился вниз.

– Хвала Быкоглавому! – обратился он к первому попавшемуся жрецу.

– Хвала,– рассеянно отозвался жрец.– Что тебе, парень?

– Хочу служить богу,– проговорил Биорк, скромно потупившись.

Жрец, тучный рослый мужчина в голубой хламиде, скользнул по нему взглядом:

– Похвальное желание! Видишь того длинного юнца, слева от малого жертвенника? Ступай к нему, он определит тебя.

– Хвала Быкоглавому! – поблагодарил Биорк.

– Истинно так! – кивнул жрец и, гордо неся круглый живот, направился к выходу.

– Как, гришь, тя зовут? – спросил старший служка, костлявый юноша на голову выше Биорка.

– Тумес.

– Так ты чужак! – воскликнул старший служка.– То-то, гляжу, у тя такая странная физия! – Голос его ломался, и потому в шаткий баритон врывались звуки визгливого дисканта.

– Да,– согласился Биорк-Тумес.– Я из Гурама. Ходил юнгой на торговом судне.

– Ну и как там, в Гураме? – спросил старший служка и, не потрудившись выслушать ответ, продолжил: – Ты, пацан, не дурак, что пришел к Быкоглавому. Он своих жалует. Работы, коэшно, хватает, но всяко лучше, чем день-ночь по реям лазать да тухлую воду глотать. Нет, ты точно угадал. С пустым брюхом не останешься! – Он похлопал себя по тощему животу.– А станешь «синим», служителем, о! Винище – рекой, девки, всё! Смотри на меня, пацан: два года – и я – «синий» ! Уразумел, кто я? То-то!

Биорк-Тумес кивнул.

– Имя мне – Скон. Но ты зови меня…– он хлопнул вагара по плечу,– Старшо€й! О! А ты – здоровяк! – закричал он.– О! Молодец! Могучий любит сильных! – Его некрасивое лицо растянула улыбка.– Ставлю тебя кормить быков. Не обоссышься?

– Нет.

– Правильно. Храмовые быки – что волы. Зелье им дают. Чтоб не баловали – богу зряшней крови не надо. А уж если мощь показать – есть у нас один. Во зверюга! Яйца – во! Уж его не замай – злой, сущий демон! Только верховный с ним и вошкается. Потому как – маг. А без магии он бы и Верховного убодил! Истинный Равахш!

Они вышли из святилища через дверь за спиной статуи бога и оказались на служебном дворе. Скон привел вагара к маленькому домику в самом углу двора рядом с чугунной оградой.

– Тут будешь жить,– сказал старший служка и подтолкнул Биорка внутрь.

Вагар оказался в большой комнате без окон, но с несколькими проемами в крыше. Тонкие стенки были сделаны из неплотно подогнанных досок, в щели между которыми просачивался свет. Мебели почти не было. Узкие лежанки вдоль стен, тумбы для одежды, длинный стол с изрезанной ножами крышкой. Пятеро подростков – старшему на вид семнадцать, младшему – около четырнадцати лет – уставились на вошедших.

– Твое место! – Скон ткнул пальцем в сторону одной из лежанок.

– О! – сказал старший подросток.– Новичок!

– Ха! Новичок! – Они обступили вагара, бесцеремонно разглядывая его.

– Ну, вы, парни, не очень! – сказал Скон, выходя.– Полегоньку.

– Не! – засмеялся юнец со щербатым ртом.– Мы – не очень!

– Как заведено! – подхватил другой, толкая вагара в спину.

– Погоняем маленько!

– Тряхнем по разику!

– Не, мы не очень! – самый высокий схватил Биорка-Тумеса за руку и потащил за собой.– Не бойся, чай, не до смерти!

Вагар стряхнул потную руку и легонько толкнул юнца в грудь. Легонько – для воина. Ошарашенный юнец отлетел к противоположной стене и сел на пол, жадно глотая воздух. Вагар шагнул к одной из опорных стоек и приемом «косая клешня» вырвал из нее изрядный кусок дерева. Уронил щепу на пол. Затем подошел к лежанке, скинул обувь, лег и закрыл глаза. Никто из подростков не посмел проронить и звука. Тихо, один за другим, они выскользнули из комнаты и снаружи раздались их высокие резкие голоса. Потом звуки смешались, и Биорк уснул.

– Дай мне свои губы, Черенок! Свершилось!

– Ты торжествуешь, сирхар? Он – сделал?

– Да, Черенок, он сделал это, Черенок, он преступил запрет, и теперь он – мой!

– Теперь ты убьешь его, сирхар?

– Да, теперь я убью его.

Звук гонга.

– Входи,– сказала Этайа, прикрыв лицо вуалью.

Дверь отворилась. Молоденькая девушка нерешительно шагнула на покрывающую маты шелковую ткань. Ткань была расписана под лесной луг. Желтые и белые цветы в голубой траве. Художник изобразил даже пару серебряных ящерок-медовниц[11], пьющих нектар. Девушка потерла друг о друга маленькие босые ступни, очищая их от уличной пыли. Серебряные браслеты на щиколотках тихо зазвенели. Чуткий твердый пальчик с перламутровым ногтем потрогал шелковый цветок…

– Госпожа! – Голос у девушки был глубокий, полный обертонов.– Можно мне говорить с тобой?

– Войди и сядь,– предложила Этайа.

– Благодарю!

Двигаясь плавно, чуть покачивая бедрами, девушка пересекла гостиную и осторожно присела на край стула, плотно соединив круглые загорелые колени, но расставив узкие ступни на шаг одну от другой. У нее было типичное конгайское личико, нежное, приятное, с мелкими правильными чертами. Умело подведенные большие карие глаза казались влажными. Тяжелый узел волос оттягивал затылок. Ожерелье из крупных красных гранатов спускалось с длинной сильной шеи до линии ключиц. Голубая безрукавка была расстегнута на груди.

По ножным браслетам и нарисованному на лбу знаку нетрудно было догадаться, что гостья – танцовщица.

– Хочешь пить? – спросила светлорожденная, кивнув на кувшин с соком.

– Если госпожа позволит – чашку вина! – Лицо девушки было спокойно, но пальцы рук, лежащих на коленях, безостановочно двигались.

Этайа потянула шнурок под светильником. Появился служка. При виде девушки на лице его выразилось слабое удивление.

– Светлейшая?

– Чашку светлого вина! – велела Этайа и, обращаясь к гостье: – Слушаю тебя, девушка!

Конгайка облизнула карминно-красные губы. Запах юного тела, смешанный с ароматом благовоний, коснулся ноздрей светлорожденной, и Этайа подумала, что танцовщица наверняка не испытывает недостатка в мужском внимании.

– Мальчик,– сказала девушка,– его зовут Соан, говорил с большим воином. Большой воин сказал ему: он будет искать Санти… Сантана…

– А не сказал ли он также, что большой воин велел ему держать язык за зубами? – спросила Этайа.

– Он не виноват, госпожа! – Девушка еще раз облизнула губы розовым язычком.– Ему трудно скрыть от меня то, что для меня важно. Он еще молод.

– А ты – нет?

Девушка улыбнулась, но эта улыбка не украсила ее. Было в этой улыбке что-то непристойное.

– Я – не он,– сказала гостья.– Прошел слух, что ночью у дома Тилода, отца Санти, что-то произошло. Скажите мне,– мольба слышалась в ее голосе,– вы ищете Санти? Да, госпожа? Позвольте мне помочь вам! Я…– Девушка осеклась, потому что в комнату вошел слуга, принесший вино. Выхватив у него чашку, она залпом осушила ее и вытерла рот тыльной стороной ладони. На руке остался влажный след.