Спящий дракон - Александр Мазин

– Почту за честь,– вежливо ответил светлорожденный.

На этот раз обед подали не на террасе, а внутри дома, в высоком, на два яруса, пиршественном зале. Потолка не было – вероятно, крыша была раздвижной. Сквозь шелковую сетку синело безоблачное небо. Высокие стены были расписаны фресками. Деревянные раскрашенные фигуры стояли рядом с большими окнами-арками. Посреди зала находился небольшой помост, крытый алым бархатом. Полукругом, рядом с помостом, располагался пиршественный стол, за которым могло поместиться человек сорок.

Впрочем, Шинон и Эрд обедали вдвоем.

Прислуживали им те же девушки, что и утром.

После третьей перемены в зал вошли четверо актеров в живописных одеждах и столько же музыкантов. Актеры поднялись на помост и без всякого энтузиазма принялись разыгрывать жанровые сценки. Две ситры, тростниковая флейта и барабан сопровождали их движения.

– Тебе не нравятся актеры? – спросил Шинон, поймав брезгливый взгляд Эрда, брошенный на подиум.

– Они двигаются, как больные волы,– сказал светлорожденный.– И пыла в них столько же.

– Да, они не слишком стараются,– сказал Шинон.– Обычно их зовут, чтобы соблюсти приличия. К чему стараться, если плата все равно останется прежней.

– Пожалуй, я мог бы подарить им пару серебряных монет,– произнес Эрд, глядя на трех мужчин и одну женщину. Закончив одну импровизацию, они еще не начали другой и просто толклись на помосте, пока музыканты наигрывали одни и те же пять тактов.– Я видел ваших кукольников,– продолжил светлорожденный.– Это очень недурно. Жаль, что в Конге нет настоящего театра.

– Театр есть при дворе Великого Ангана,– отозвался Шинон.– Но я пока не удостоился. Да и не уверен, что мне понравилось бы то, что нравится соххогоям[12]. Скажу тебе откровенно, светлейший: искусство Конга умирает. Наши скадды стары, певцы поют одни и те же баллады. Это огорчительно для понимающего человека.

– Однако, я слышал, не так давно в твоем Фаранге жил юноша, что мог бы потягаться с певцами Тайдуана,– заметил Эрд.

– Вряд ли, светлейший. Уж я бы знал.

– Думаю, ты знал,– предположил Эрд. Он не мог понять, действительно ли Шинон в неведении о пропавшем юноше или хочет скрыть это от него.– Его зовут Санти.

– Санти? – Начальник Гавани задумался.– Нет! – покачал он головой.

– Достойный Шинон, ты удивил меня,– сказал светлорожденный.– Санти! Мы уже вспоминали о нем сегодня. Он – сын Тилода, и он – тот, кого я ищу.

– Ой-май! – воскликнул Шинон.– Зеленоглазый Сантан! Ты удивил меня, светлорожденный! Тилод никогда не говорил, что сын его – поэт. И что, ты полагаешь, у него было будущее?

Эрд кивнул.

– Трижды прискорбно! – проговорил конгай.

Лицо его омрачилось, но потом он вспомнил, что должен развлекать гостя, и повернулся к актерам:

– Эй, бездельники! – произнес Шинон, не скрывая раздражения.– Вы слышали о Санти?

Те переглянулись. Было заметно, что они испуганы.

– Не трусить! – рявкнул Начальник Гавани.– Все знают, что Тилод был моим другом («Был»,– отметил Эрд.) А Тилод – его отец. Мой благородный гость говорит, что Санти – превосходный поэт. А значит, так оно и есть, потому что мой гость – светлорожденный Империи. Стыдно мне, что я узнаю об этом от того, кто лишь два дня назад ступил на землю Конга. Ну, знаете песни Санти?

Актеры молчали.

– Так,– тихо сказал Шинон.– Или вы развяжете сумы своего красноречия, или вас будут сечь плетьми, пока кожа ваша не раскиснет, как земля в сезон дождей!

Актеры переглянулись.

– Хорошо! – вдруг сказал один из них, худой черноволосый мужчина с горбатым носом и длинными беспокойными руками.– И пусть возможная кара падет только на меня! Я спою тебе песню, отважный Шинон. Санти подарил мне ее… Полмесяца назад. Слушай! Слушай и ты, светлейший, и знай: пусть у нас нет таких театров, как в Империи, но сердца наши не оскудели, как бы ни убеждал тебя этот моряк!

Шинон захохотал.

– Мне нравится твой язык, длинноволосый! Не бойся! Никто не накажет тебя за то, что ты выполнил мой приказ. Но учти: если песня будет плоха, ты уйдешь немым!

– Если она будет хороша,– вмешался Эрд,– награда будет достойной.

Актер внимательно посмотрел на аристократа.

– Жизнь – за жизнь! – неожиданно сказал он.

Ни Эрд, ни Начальник Гавани его не поняли.

– Начинай же! – приказал Шинон.

Актер стал на середину помоста, а его товарищи отступили в стороны. Сбросив с плеч алый плащ, он вывернул его наизнанку и вновь накинул на костлявые плечи. Теперь плащ был черным, как ночное небо. Запахнувшись в него так, что осталось на виду только узкое лицо, конгай медленно произнес:

– Мы были рядом: вот я, вот Ночь.Вот сонное море Зур.И луны мчались во тьме точь-в-точь,Как парусник в пору бурь…

Глухо заурчал барабан. Ему отозвались струнные. Словно зашумел длинный морской накат.

– И я позвал ее: слышишь, Ночь,Давай я тебе спою (и сам он уже не говорил – пел),Спою тебе, как другим невмочь,Как только я не боюсь!Я так спою для тебя, о Тень,Что смолкнет пенный накат.Я так спою, чтобы к нам слетелДракон на песчаный плат!

И я запел. И все было так.И Ночь – на моей груди.И жар ее – на моих устах…– Плати! – я сказал.– Плати!Я отдал все. До живой воды,Что влил в меня черный Юг!И вот я сух пред тобой. И тыОтдай мне силу свою!

Черный плащ упал. Певец сделал несколько шагов – до самого края помоста. И так стоял, раскачиваясь, запрокинув вверх голову, казалось,– вот-вот сорвется. Крылья волос падали на его худые плечи и тоже раскачивались в такт его движениям.

И Ночь, которой я пел тогда,Ответила мне: «Что ж,Коль хочешь силу мою,– отдам!Но ты от нееУмрешь».

Он еще какое-то время стоял не шевелясь. Как воин, получивший смертный удар и осознающий это. Потом как-то съежился, опал, неловким движением подхватил с помоста плащ, волоча его за собой, пошатываясь, сошел со сцены и, не обернувшись, покинул зал.

– Не гневайся на него, отважный Шинон,– сказал пожилой актер.– Он стал тем, кого играл.

Шинон согласно склонил голову:

– Я понимаю. Передай ему мое восхищение. Да простит он меня за злые слова. Как имя его?

– Харм, светлейший.

– Он тронул мое сердце. Отныне оно открыто для него. Не смею оскорбить мастера деньгами.– Шинон хлопнул в ладоши – появился домоправитель.– Морон! Принеси мой браслет из черного металла!

Домоправитель вышел, но тотчас появился, так быстро, будто браслет уже заранее лежал в его кармане:

– Вот, мой господин.

Шинон показал браслет заинтересовавшемуся Эрду.

– Я взял его на пиратской шекке. Бывший хозяин уверял, что он волшебный. Хотел, должно быть, купить себе жизнь, болван! – Шинон усмехнулся.– Волшебный или нет, но красив!