Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI – начала XVIII века - Елена Швейковская

Показательна судьба жителей двора Михаила Киприянова из д. Скорое того же Спасо-Прилуцкого монастыря. Самому Михаилу 33 года, его жене Анне Петровой 32 и сыновьям 12 и 8 лет. На момент переписи 1717 г. эта малая семья – остаток прежде многочисленной (11 чел.) семьи, состоявшей из отца Киприяна Естефеева, умершего в 1714 г., и его сыновей, братьев теперешнего главы Михаила. Один из них Иван Киприянов, женатый, «сшел в Санкт Питербурх в работники в прошлом 1713 году», другой – Андрей, тоже женатый, «взят в солдаты в восьмой набор», а третий, холостой брат Иван 24 лет «сшел от солдатства безвестно». Жены братьев Ивана (старшего) Февронья с сыном Иваном же (видимо, малолетним) и жена-солдатка Андрея Прасковья Артемьева «сошли в мир безвестно в вышеписанных годех»[147]. Можно думать, что этот двор, где у отца-главы было 4 сына работоспособного возраста и три из них – женатые, имел достаток и использован властями (общинными или/и вотчинными) для выполнения мобилизационной разнарядки. Примечательно, что, столкнувшись реально с практикой, когда одного брата «забрили» в солдаты, а второй сам подался в Петербург, возможно, предваряя официальный призыв на работы, младший из братьев, 24-летний Иван, от солдатства просто ушел. Употребленное при этом наречие «безвестно» относится, скорее всего, к дате ухода, либо местонахождению сшедшего, либо к тому и другому. Во всяком случае, мужчины этой семьи способны на решительные поступки и, по всей вероятности, рассчитывали со временем вернуться в родной дом.

Крестьянин Кириллова монастыря д. Останино Трофим Ефремов, 20-летний родной брат главы двора 30-летнего Ивана Еремеева, у которого жена-ровесница и годовалая дочь, был «холост, сшел в работники в Санкт Питербурх тому другой год». В книге 1710 г. «ево Ивана с братом не написано для того, что в то время скитался в мире». Старшему из братьев в этот период было около 23 лет, младшему около 13, и можно полагать, что они в то время «кормились» какой-то наемной работой. Вернувшись в деревню, старший брат женился, а младший решил отправиться в Петербург[148].

Вариант «сшел в работники» также имеет разновидность, уточняющую местопребывание работника: «там ныне» или «там и живет». В д. Завраг Спасо-Прилуцкого монастыря существовал двор Якова Петрова 38 лет с женой Прасковьей Семеновой 26 лет и их трехгодовалой дочерью, с 17-летним братом, который «живет в монастыре в крыласких дьячках», а также с матерью-вдовой 70 лет. Отец дворовладельца Петр Данилов умер в 1711 г., а брат Иван «сшел в работники в Санкт-Питербурх в 1715 году, там и ныне», его 32-летняя жена с 8-летней дочерью «кормится в мире»; в д. Петраково из хозяйства супругов Петра Анисимова 38 лет с женой ровесницей и сыновьями 10 и 8, дочерью 13 лет «племянник же ево Петров Петр Тимофеев сшел в Санкт Питербурх в работники в прошлом 716 году, там и живет», а его жена с двумя дочерями «кормятся в мире с того же году»; из двора д. Ярыгино у супругов Григория Иванова 58 лет и Пелагеи Михайловой 60 лет, у которых 24-летний женатый сын Мартьян, второй сын Осип 14 лет, один племянник Матвей «сшел в Санкт-Питербурх в работники в 1716 году, там и живет», а другой племянник Алексей «взят в солдаты в шестой набор». Их отец Андрей Иванов, родной брат главы двора Григория, с женой «сошли в мир кормится в 1715 году»[149].

Так же, как при варианте «взят в работники», вариант «сшел в работники» конкретизируется за счет ремесленной специализации, причем с уточнением местонахождения, времени и семейного состояния: двоюродный брат умершего дворовладельца сшел «в плотники в 1715 году и там живет, был холост». Иногда уточнения весьма подробны и касаются даже состояния здоровья. В вотчине Спасо-Прилуцкого монастыря в д. Гришино жил Матвей Федоров 45 лет с женой 48 лет и своим двоюродным братом Романом Васильевым, 68-летним вдовцом, а также женатым племянником, пока бездетным. Зять Романа Иван Назарьев «сшел» в Петербург «в работники в прошлом 1714 году и там заскорбел», а его жена «кормится в мире Христовым имянем»[150]. Примечательно это редкое указание на болезнь ушедшего в работники. Вотчинник, отпустив крестьянина, безусловно, заинтересован в его возвращении, он и деревня осведомлены о его тяжелом заболевании. Другими словами, сведения об отпущенных и, вероятно, о мобилизованных в Петербург крестьянах доходили до владения, ими располагал и вотчинник. Формулировки переписи 1717 г. о сходе, скорее всего, на заработки говорят о Петербурге как новом для Севера направлении отхода. Все их разновидности интересны еще и тем, что в них «сшел» употребляется в отношении отсутствующего человека, указывая на предпринятое им активное действие.

Есть еще один вариант формулировки о работниках. В книгах 1710 г. имярек «не написан[ы], для того, что в то время был [и] в работниках в Санкт Питербурхе». Так, в сельце Михальцово Кирилло-Белозерского монастыря был двор, в котором жили 3 женатых родных брата: старший из них, глава двора, Прокофий Иванов 45 лет с женой 37 лет и детьми 5 и 10 лет, младшие – Павел 38 лет с женой 32 лет и 3-летним сыном и Осип 25 лет с женой 24 лет и двухгодовалым сыном. По отношению к двум последним братьям как раз и дано пояснение приведенного типа, о нахождении в момент переписи 1710 г. в работниках в Петербурге. Указания на возраст обоих братьев и их семейное положение помогают определить момент возвращения этих крестьян домой. У них малолетние дети 2 и 3 лет, можно допустить, что вернулись они за 3–4 года до 1717 г., и скорее всего, они были холосты, потому потребовалось еще некоторое время, чтобы подыскать невесту и заключить брак. Можно полагать, что из работников они вернулись в 1712–1713 гг.[151].

В поместной д. Погостище Степана Устиновича Кафтырева имелся двор вдовца Ивана Иванова 50 лет с 20-летней дочерью Дарьей. «У него Ивана зять Елизар Никитин» 20 лет с женой Улитой Ивановой 25 лет, дочерью дворовладельца, и их годовалым сыном Иваном. В 1710 г. «Иванов зять Елизар не написан для того, что в то время был в работниках в Санкт Питербурхе», вернувшись откуда примерно за два года до 1717 г., он женился и вступил в хозяйство тестя. В переписи 1710 г. еще числились братья Ивана Иванова: Никита с женой, Яков с женой и с детьми Федором и Анной, которые «умре тому пятой год». Примечательно указание текущей переписи 1717 г. о том, что именно «у него ж Елизара живет», а не у его тестя, обозначенного главой двора, Борис Иванов 30 лет с женой Матреной Ивановой 32 лет[152]. Оно подчеркивает положение зятя, обретшего самостоятельность в хозяйстве 50-летнего тестя. Обратим внимание на возраст обитателей двора: вдовцу И. Иванову – 50, его зятю Елизару – 20 лет. Получается, что Елизару в момент проведения переписи 1710 г., когда он был в Петербурге, было около 13 лет, и он не достиг 15-летия, возраста совершеннолетия. Разумеется, молодые люди начинали работать в хозяйстве рано и к повзрослению овладевали разными трудовыми навыками. А регламентировался ли возрастной критерий для использования молодых мужчин на тяжелых строительных работах, тем более в возводящейся столице, неясно. Доходившие до мест разнарядки[153] говорят о числе и специальностях требовавшихся в Петербург работников. Понятно, что мобилизованные крестьяне, не имевшие необходимого ремесла, использовались на черных работах. Труд малолетних работников, размер оплаты которых был ниже (составлял примерно 80 %), чем взрослых, применялся, например, при сооружении Александро-Невского монастыря[154]. Обстоятельство, что по возвращении из столицы Елизар не вернулся в отчий дом, а «принялся» зятем, вероятнее всего оценить как вынужденное. Факт, что живущему у Елизара женатому Борису Иванову было 30 лет, а его вполне допустимое родство с И. Ивановым, тестем Елизара, не показано, косвенно говорит об обретенной за время пребывания в Петербурге житейской силе, позволившей ему преодолеть старшинство Бориса и совершать независимые действия.

В поместье Артемия Петровича Волынского в д. Подолец Сямской вол. был двор 57-летнего вдовца Ивана Федорова с сыном Тимофеем 30 лет и его женой-ровесницей, с их сыновьями 6 лет и 1 году, вторым женатым сыном 22 лет (жене 26), а также 13-летней дочерью. В книгах 1710 г. Тимофей не был записан «для того, что в то время был в работниках в Санкт Питербурхе». В том же поместье в д. Горбово имелся населенный двор из 12 человек, который возглавлял вдовец Иван Григорьев 77 лет. У него – 2 женатых сына зрелого возраста, одному Сергею и его жене по 37 лет и их 4-м детям от 13 до 2 лет, второму Ермоле 30, а его жене Марфе 28 лет и их сыну 4 года и дочери 1 год, также с ними жила 27-летняя дочь дворохозяина. В переписи 1710 г. «помянутый Иванов сын Ермола не написан для того, что в то время был в плотниках в Санкт Питербурхе»[155]. Один из этих 30-летних крестьян со строительства северной столицы вернулся в свою деревню около семи лет назад, видимо, вскоре после переписи 1710 г., ибо у него 6-летний сын, а второй, плотничавший в ней, за 5 лет до переписи 1717 г.