Пари с мерзавцем (СИ) - Дюжева Маргарита

— Не твое дело.

— Может, она за щеку взяла? — предположила Марина и захихикала, довольная своей догадкой, правда, быстро замолкла и смущенно покраснела, потому что ее никто не поддержал. Пошлые шутки относительно Белова не нашли отклика у группы. Его уважали и боялись.

— А ты у него спроси, — посоветовала я, — уверена, что он тебе много интересного на эту тему скажет.

Рябова еще сильнее покраснела и отвернулась, а я продолжила изучать материалы к диплому. И что странно, до конца этого дня меня больше никто не трогал.

Чуть позже я поняла, что Борис Тимофеевич оказал мне неоценимую услугу. Не знаю, проникся ли он моей печальной судьбой, или рассмотрел какой-то скрытый потенциал и решил помочь юному дарованию. Так или иначе после того, как он публично объявил о том, что теперь я — его дипломница, ситуация в корне изменилась. Большая часть одногруппников заткнулась и поджала хвосты. Смотрели в мою сторону недовольно, но задевать по поводу и без повода, как делали это раньше, перестали.

Все эти ассенизаторши, любительницы подкидывать носки в суп — все заткнулись. Даже странно было приходить в аудиторию и не слышать постоянных издевок. Однако я не расслаблялась.

Оставалась Ира, которая хоть и перестала делать гадости, но никогда не упускала шанса полить меня грязью, пара ее верных прихлебательниц, приставучий Волшин, который совершенно не проникся тем, что теперь я под крылом у сурового преподавателя. Ну и, конечно, сам Мерз. Этому вообще на все по барабану. У него ни один мускул на лице не дрогнул, когда выяснилось, чем обернулась его подстава. Лишь взглядом яростным полоснул в мою сторону и тут же отвернулся. Я снова превратилась для него в пустое место, и меня снова от этого начинало трясти. В крови что-то темное расползалось. Обволакивало, душило. Дикий коктейль из ярости, ненависти, желания отомстить. И все это было приправлено изрядной долей влечения и одержимости.

Я оправдывала это тем, что мне всегда нравились гады, но легче не становилось, потому что Мерз превратился в навязчивую идею.

Мне до дрожи в руках хотелось сыграть по его правилам. Найти слабое место и укусить его так сильно, чтобы это надменное выражение с лица слетело. Мне хотелось его эмоций, и плевать, что будет дальше.

 Глава 7

Шанс отыграться выпал в середине апреля, когда уже стояла солнечная погода, и на деревьях начинали распускаться почки.

Госники на носу, подготовка к диплому шла полным ходом, но учебная часть решила, что мы слишком весело живем, поэтому оставила нам кучу лекций, консультаций и прочих занятий. И вот вместо того чтобы жить и наслаждаться весной, неторопливо готовясь к экзаменам, приходилось, выпучив глаза, бегать по универу и подчищать хвосты.

Вот во время одного из таких забегов я и заскочила в туалет. Выбрала пустую кабинку, заперлась, но не успела занять позу мыслителя, как в помещение кто-то вошел.

— Давай живей, Марин!

Я с содроганием узнала голос Верховцевой. Рядом скрипнула дверь, и я услышала, как в соседней кабинке кто-то копошиться, звенит ремнем, шуршит молнией на брюках.

— Что за спешка? — пропыхтела Рябова из-за тонкой перегородки.

— У нас сейчас зачет. Ты забыла?

— Ты-то чего нервничаешь? У тебя баллов больше всех. Да и готовилась ты по-настоящему, а не спустя рукава. Сдашь и даже не заметишь.

— Я-то сдам, а вот Захар нет.

От этого имени меня холодный пот прошиб. Надо же, какая у Меранова заботливая девушка, о его оценках думает!

В груди бешеная смесь: лютая ненависть с дикой ревностью. Что бы я ни делала, как ни настраивала себя против него — все бесполезно, какая-то часть намертво к нему приросла. И эта часть приходила в ярость каждый раз, когда я вспоминала, что у мерзавца есть постоянная девушка. Вот как сейчас. Стояла в кабинке, сжимала в руках ремешок сумки и кипела, почему-то представляя, как он ее целует. Ну не дура ли?

— За него, что ли, будешь билет писать? — хихикнула Рябова.

— Нет. Мне надо сейчас тетрадь со шпорами положить в тайное место, а он выйдет и возьмет, что надо.

— Сам положить не может?

— Он занят.

Конечно, не царское это дело — шпоры по углам прятать.

— Кстати, почему Захар халтурит, не готовится? Времени до защиты всего ничего осталось, а он в загул ушел.

— Сама знаешь. Сезон открыт. Нет времени на всю эту чушь. Мы с ним вчера — вернее, уже сегодня — в пять утра вернулись. — Судя по голосу, Ирка самодовольно улыбалась.

Какой сезон? Огородный, что ли? И чем это они до пяти утра занимались? Впрочем, плевать. Мерз и его сезонные обострения меня не касаются. Хотя…

Я дождалась, когда Марина выйдет из кабинки, пока помоет руки, пока они там еще о чем-то поболтают, пока физиономии свои противные подкрасят возле зеркала. И только когда хлопнула дверь, а голоса стихли, поспешила следом. К счастью, в коридорах было полно людей, и мне удавалось открыто идти за Верховцевой и ее верной подруженцией. Они о чем-то самозабвенно болтали, а у Ирки в руках была пестрая тетрадь, из которой во все стороны торчали листы.

Когда они повернули к широкой лестнице, мне пришлось немного притормозить, потому что там обзор как на ладони. Я замерла, прислушиваясь к шагам, и начала подниматься только после того, как их каблуки отцокали по ступеням этажом выше. Тут уж бросилась наверх, перескакивая через две ступени, и едва успела заметить, как они скользнули за потертую дверь.

И снова пришлось прятаться за поворотом, аккуратно высовывая любопытный нос из-за угла и дожидаясь, когда они оттуда выйдут. Это случилось минуты через три. Сначала выскочила Марина, следом за ней гордая, словно цапля, Ирка. Пестрой тетради у нее в руках уже не было. Рябова воровато оглянулась и, убедившись, что никто на них не смотрит, повесила на место большой замок.

Я дождалась, когда они скроются в аудитории, и сама шустро подскочила к двери. Навесной замок выполнял чисто декоративную функцию. Блестящая дужка входила в паз, но не защелкивалась. Я легко его сняла и юркнула за неприметную дверь.

Это была подсобка. Крошечная тесная комната метр на полтора, с мойкой, покрытой ржавчиной, швабрами, ведрами, мусорными пакетами. В самом углу притаился двустворчатый подвесной шкафчик, распахнув который я увидела банки с моющим средством, губки, перчатки. Пестрая тетрадка обнаружилась не в ящичке, а на нем. Я ее торопливо раскрыла, чтобы убедиться в том, что это то, что надо — куча листов с готовыми ответами на билеты.

— Попалась, — торжествующе улыбнулась я, запихала ее в сумку и вышла из подсобки, не забыв вернуть замок на место.

Представляю, как порадуется Захар, когда не найдет спасительных шпаргалок. Помнится, Алла говорила, что отец ему условие поставил? Хочешь в Питер, значит, учись нормально? Вот пусть теперь и попрыгает. Жалко, что этот зачет не у Белова, а у преподавателя попроще, но отработок Меранову в любом случае не избежать.

Мне плевать, что это подло, что это может отразиться на общем результате. Совесть моя была абсолютно чиста и спокойна. Не я начала эту войну с подставами по учебе. Я всего лишь провожу ответную диверсию.

Да, я мстительная и не умею, схлопотав оплеуху по одной щеке, тут же подставлять вторую. Уж извините. Долг платежом красен.

Бодро улыбаясь и предвкушая острое развлечение, поспешила к аудитории, а когда заскочила внутрь, невольно посмотрела в сторону Мерза. Он сидел рядом с Волшиным, а позади него стояла Ирка, по-хозяйски положив руки ему на плечи. При виде этой милой картины у меня снова кольнуло между ребер. Хотелось подскочить к ним и за волосы оттащить Верховцеву в сторону. Хорошее настроение рухнуло вниз и снова разбилось об иррациональную ревность. Я чуть ли не бегом устремилась к своему месту, плюхнулась на лавку, рывком открыла сумку и вытряхнула на стол письменные принадлежности.

Как же все бесит!

Особенно этот гадкий Мерз и моя собственная реакция на него. Почему нельзя просто послать подальше и забыть? Почему обязательно надо каждый раз задыхаться, стоит ему только появиться рядом?